Цезарь (титул)

Це́зарь — один из титулов-имён правителей Римской империи. Произошёл от когномена рода Юлиев «Caesar», носителем которого был политический деятель и полководец Римской республики Гай Юлий Цезарь.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Война между преемниками Диоклетиана привела к тому, что ответственная и законная центральная римская власть отсутствовала. Восстановлена эта власть была в лице императора Константина. Захват власти Константином в результате гражданской войны – любимая тема либеральных историков. Стоит напомнить, что система управления империей, введенная Диоклетианом, предусматривала двух августов для западной и восточной половин империи и двух цезарей им в помощь, управлявших четвертинками империи. Таким четвертовластником цезарем был отец Константина – Констанций Хлор, а после его смерти в 305 году легионы Галлии и Британии провозгласили Константина его наследником. Старший Август Диоклетиан утвердил это назначение. Таким образом, Константин был цезарем и сыном цезаря, а не человеком из толпы, хотя и не обладал всей полнотой власти в империи. В междоусобную войну он был вовлечен поневоле, для своей защиты.

Епископ Дионисий Алферов, Узловые точки русской истории, 2018

Возобновившуюся гражданскую войну легионы, присягнувшие Веспасиану, выиграли и 21 декабря 69 г. Веспасиан был провозлашён сенатом императором, а Тит и Домициан были названы Цезарями».[63] На следующий день сенат принял ещё одно важнейшее постановление, получившее название «Lex de imperio Vespasiani» – «Закон о власти Веспасиана». Этим правовым актом новому владыке Римской империи официально передавались все те властные права, которыми обладали ранее правившие принцепсы: Август, Тиберий и Клавдий. Такой подбор принцепсов – предшественников не случаен. Веспасиан тем самым подчёркивал, что он отвергает властный опыт цезарей – тиранов – Гая Калигулы и Нерона, не говоря уже о случайных и кратковременных императорах – Гальбе, Отоне и о Вителлии, побеждёном его славными легионами. За основу был взят опыт правителей, безусловно, успешных, пусть и не все их действия, прежде всего Тиберия и, в известной мере, Клавдия, сенаторами вспоминались добром.

Игорь Князький, Император Траян, 2016

Внутренняя ситуация в империи к началу IV века была очень непростой. Общеизвестно, что с 284 года пришедший к власти Диоклетиан положил конец кризису III века и утвердил новую политическую систему – доминат, монархию, в которой прежние полисно-республиканские традиции практически исчезли, и роль верховного правителя была до крайности усилена. Это время можно считать эпохой перелома в жизни Римского государства. Диоклетиан правил в условиях постоянных смут и восстаний, и даже к 305 году, когда он решил отречься от власти, перспективы возникновения междоусобных войн были реальны. При этом успехи правителя очевидны – улучшено положение на границах, проведены важные реформы, изменившие облик империи. Особенно существенной мерой было введение так называемой «тетрархии» (власти четырех), из которых 2 старших носили титул Августа (Диоклетиан и Максимиан) и 2 младших – Цезаря (Галерий и Констанций Хлор)[37]. Предусматривалось, что в нужный момент оба Августа сложат свои полномочия и уступят место Цезарям, а те получат 2-х новых соправителей. Каждый из 4-х императоров управлял несколькими важными областями империи, охранял часть приграничной зоны, имел собственную армию и аппарат управления. Вся эта система создавалась для большей эффективности и в решении военных и политических задач – обороны рубежей, пресечения междоусобных войн, а также для улучшения управления провинциями. Тетрархия могла действовать успешно только в том случае, если четыре правителя сохраняли хорошие личные отношения, единомыслие и контролировали ситуацию на подвластных им территориях. Создавались условия, в которых связи между тетрархами должны были укрепиться (Галерий в 293 г. получил в жены дочь Диоклетиана Валерию), старшие правители называли друг друга «братьями», а младших – «сыновьями». Реформирование армии, административного устройства, регулирование экономики также были призваны упрочить систему власти.

Борис Коптелов, Император Лициний на переломе эпох, 2008

А еще раньше, когда Октавиан был не императором Августом, а одним из триумвиров, его коллега по властной тройке Марк Антоний (который сменил Цезаря на ложе Клеопатры) по каким-то своим политическим соображениям возродил Понтийское царство и поставил во главе его сына Фарнака – Дария. Но тот, похоже, не оправдал доверия, и Антоний заменил его на Полемона, который до этого правил уже с царским титулом некоторыми малоазийскими областями. После гибели в гражданской войне его покровителя Антония Полемон сумел наладить хорошие отношения и с императором Августом, даже был внесен в списки «друзей и союзников Рима». Но однажды Август отобрал у Полемона одно из его владений – Малую Армению (тоже ничего личного, только какие-то свои соображения) и впоследствии счел не только возможным, но и просто необходимым компенсировать ему эту утрату. Когда в 17 г. до н. э. после тридцатилетнего правления скончался царь Боспорский Асандр, император Октавиан Август преподнес осиротевшее царство ему.

Алексей Дельнов, Крым. Большой исторический путеводитель, 2017

Почти триста лет после дней Юлия Цезаря галльские земли участвовали в исторической жизни только как часть великой Римской империи. Согласно эдикту Каракаллы (212 н. э.) все свободные жители этих земель стали римскими гражданами, то есть по закону стали равны народу, который первоначально правил ими. Когда империя приходила в упадок из-за грубых ошибок цезарей, плохо управлявших своим государством, из-за деградации армии и из-за существенных недостатков античной общественной системы, которая остановилась на стадии рабства и не развивалась дальше, галлам, конечно, тоже досталась часть общих бед. Начиная примерно с 230 г. н. э. эта часть империи более сорока лет терпела опустошительные набеги германских племен из-за Рейна, которые не могли отразить потерявшие теперь боевой дух легионеры. В результате этих набегов многие галльские города были разрушены. Их уцелевшие жители защищали себя новыми стенами, которые, как свидетельствуют археологические раскопки, часто строились в лихорадочной спешке. Прежнее римское общество явно катилось к гибели, но около 300 г. н. э. стало казаться, что катастрофу удалось предотвратить: в это время власть в империи взяла в свои руки новая династия талантливых императоров. Своими решительными и коренными реформами они на время обеспечили государству безопасность. Римская империя и вместе с ней Галлия получили передышку еще на сто лет.

Уильям Стирнс Дэвис, История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

С волками жить – по-волчьи выть. Войны, завоевательные и гражданские, не заставят себя долго ждать, и все же создание империи станет не целью, а единственным способом установить Pax Romana – относительно устойчивое и пространное государственное образование, функционирующее по общим правилам и не допускающее войн внутри собственных границ, – римский «миру – мир». Погибнут и те из «стана обреченных» (Гракхи, Катон-младший), кто станет слишком рьяно этому сопротивляться, и те «первые ласточки» преобразований, кому придется осуществлять этот амбициозный исторический проект (в том числе Цезарь). Современники считали Цезаря погубителем res publica (то есть государства как «общего дела» граждан), тираном и узурпатором, а идейные противники честолюбцем, авантюристом и политическим дилетантом, тогда как он всего лишь заложил фундамент автократии, отдаленно напоминавшей то, что много позже назовут конституционной монархией. А довершил дело после гибели Цезаря гораздо более прагматичный и политически трезвый Октавиан Август, предусмотрительно сохранивший республиканский фасад уже вполне императорской власти. Причем надо учитывать, что слово «диктатор» у латинян во времена Цезаря подразумевало наделение временного правителя некоторыми чрезвычайными полномочиями, а титул «император» означал всего лишь «главнокомандующий», а не «абсолютный монарх» в позднейшем династическом смысле.

Цезарь Гай Юлий, Записки о Галльской войне. Готовому перейти Рубикон, 2016

В завоевательных войнах, какой была кампания Цезаря в Галлии, не меньше, чем военная, требовалась государственная мудрость, чтобы заставить завоеванные народы примириться с новой властью. Цезарь справился с этой двойной задачей. В самом деле, он действовал как государственный деятель и воин одновременно. С истинно имперской прозорливостью он поставил правление за Альпами в Галлии на столь справедливый и прочный фундамент, что лишил врагов желания мстить (ограбив Галлию, продав в рабство около миллиона ее жителей и еще столько же убив. – Ред.). Он обратил их в лояльных и законопослушных подданных. На многие годы на территории Галлии воцарился мир. Жители Галлии перешли на гражданскую и военную службу Римской державе, хозяином которой в скором времени должен был стать Цезарь. Триумвират, возобновившийся в 56 году до и. э., прекратил свое существование в 53 году, когда погиб Красе. Связь между Помпеем и Цезарем ослабла со смертью Юлии в 54 году. Теперь осталось два соперника, и мечу было суждено решить, какой из них выживет и будет править.

Цезарь Гай Юлий, Записки о Галльской войне, 2014

И все-таки это не была наследственная монархия, ибо император до сих пор, как и во времена принципата, оставался выборным чиновником. В действительности же, разумеется, правитель сам избирал преемника, связывая того с верховной властью титулами августа или цезаря, а сенат и армия, а позднее и Церковь просто утверждали этот выбор во время церемонии вступления в должность. Выбор обычно падал на сына императора, если таковой имелся, или на родственника по крови или по браку. Последнее слово в вопросе о том, кто будет править и как долго, принадлежало армии, о чем свидетельствуют частые в тот период случаи поддержки узурпаторов. Однако примечательно, что большинство претендентов на трон имели родственные связи с человеком, которого стремились свергнуть.

Гордон Колин Дуглас, Эпоха Аттилы. Римская империя и варвары в V веке, 1966

Битва при Тайсе и самоубийство Сципиона в Утике покончило с оппозицией сторонников Помпея в Африке, но сыновья Помпея были полны решимости предпринять новую попытку восстановить славу в Испании. В этом им помогли результаты плохого управления К. Кассия, которого Цезарь оставил в Испании с гарнизоной из четырех легионов – II, XXI, XXX и legio vernacula, к которым он добавил legio V. Против Кассия был организован мятеж, и даже его смерть и прибытие преемника в лице Требония не решило проблему. Когда распространилась новость о приближении Цезаря, два vernaculae legions, вероятно номер Y и vernacula армии Варрона, перешли на сторону помпейцев, у которых было пятнадцать легионов. К сожалению, мы не можем детально проследить структуру легионов армии Цезаря в Испании, которая оценивалась в восемьдесят когорт. В документальных источниках упоминаются следующие участники битвы при Мунде: III, V Alaudae (Жаворонков) и X; а на основании другого отрывка мы можем добавить VI и сделать вывод о лояльности II, XXI и XXX. Существование легиона номер III слегка удивляет, тем более что он не упоминался в более ранних источниках. Самым правдоподобным объяснением является следующее: после смерти Помпея Цезарь, благодаря своему положению консула и диктатора, использовал консульские номера для своих легионов. Если насмешка Помпея, что армия Цезаря в Испании состояла из рекрутов, в какой-то степени правдива, тогда, возможно, III – новый легион и не исключено, что было создано еще два легиона I и IV, которые, вместе с существующим II, составляли консульскую квоту.

Паркер Г. М., История легионов Рима. От военной реформы Гая Мария до восхождения на престол Септимия Севера, 1928

К 27 году до н. э. римская армия стала уже профессиональной. Действительно, Гай Марий уже предпринимал решительные шаги в этом направлении в 107 году до н. э. Те оретически всеобщая воинская повинность все еще оставалась (на военную службу в порядке добровольной вербовки принимались мужчины в возрасте 17 – 20 лет. Если добровольцев не хватало, применялся принудительный набор. Легионер был обязан служить 25 – 30 лет. – Ред.). Еще со времен Мария солдат присягал как своему военачальнику (т. е. «императору»), так и государству и служил за плату, долю добычи и вознаграждение или «подарок», который он рассчитывал получить при увольнении со службы. При вступлении на престол Августа (начиная с 31 г. до н. э. Октавиан каждый год избирался консулом, а в 27 г. до н. э. принял почетное прозвище Август, т. е. «умноженный» или «возвеличенный» (богами), и стал именовать себя «император Цезарь Август, сын божественного». Ранее титул «император» давался полководцам-победителям и был действителен в период от победы до триумфа – особой церемонии. Именуя себя императором, Октавиан Август подчеркивал свою постоянную связь с армией. – Ред.) имелась огромная армия, свыше 70 легионов, затем она выросла до 75 легионов, но к концу правления была сокращена до 25 легионов. Общая численность армии достигала 300 – 350 тысяч человек.

Никерсон Хофман, Войны в эпоху Римской империи и в Средние века, -1

Евсевий, епископ Кесарийский, в своем сочинении приводит один случай, который позволяет составить представление о мирных буднях цезаря Констанция, его характере, а также о взаимоотношениях между правителями. Когда Диоклетиан издал эдикт о максимальных ценах на продовольственные и ремесленные товары, народ в стране был возмущен непосильными налогами. Но на западе недовольство ни разу не перешло в открытый бунт, и восточный цезарь Галерий внушил старшему августу, будто Констанций игнорирует его эдикт и чересчур щадит своих подданных. А потому казна западного цезаря пуста и, следовательно, его следует заменить на более твердого правителя. Диоклетиан направил в Треверы своих послов. Квесторы явились неожиданно, без предупреждения и действительно нашли казну пустой. Как раз в это время Констанций готовился к войне с бриттами, и все средства были направлены на оснащение армии.

Клюкина О. П., Святые в истории. Жития святых в новом формате. IV–VII века, 2014

Однако основных противников Красса ждала не более счастливая судьба. Первым погиб Сурен: его предательски убили по приказу Орода, который опасался столь талантливого подданного. В 51 г. до н. э. парфяне с запозданием попытались воспользоваться своей победой, начав вторжение в Сирию под командованием царевича Пакора, однако это был лишь масштабный рейд конницы, который успешно остановили Кассий и Цицерон. Пакора вскоре отозвали назад, поскольку его действия вызвали подозрения у его отца Орода. К 50 г. до н. э. парфяне отошли за Евфрат, но активно вмешивались в римскую политику. В их интересах было поощрять гражданскую войну, которая в то время начиналась среди римлян, как для собственной безопасности, так и для возможного приобретения новых территорий. Поэтому Ород поддерживал отношения с Помпеем, пока тот не был побежден и убит, после чего Цезарь начал планировать мощную восточную кампанию, чтобы положить конец парфянскому вмешательству. Убийство Цезаря спасло парфян от этой угрозы; после этого они играли весьма незначительную роль в гражданской войне. В 40/39 г. до н. э. царевич Пакор, которому отец вернул свое расположение, и Лабен, изменивший римлянам командир, отличились во время экспедиции в Сирию и Малую Азию, захватив обе эти земли. В Палестине парфян встретили радостно: им содействовала партия, действовавшая среди евреев. Но к 38 г. до н. э. удача им изменила: Лабен был убит, парфян изгнали из Сирии, а Пакор погиб в бою.

Колледж Малькольм, Парфяне. Последователи пророка Заратустры, -1

Нет ничего удивительного в том, что когда бразды правления находились в таких слабых руках, в провинциях появлялось множество узурпаторов, не признававших над собой власти Валерианова сына. Число их доводится в «Истории эпохи Цезарей» до знаменитого числа тридцать, вероятно, из желания придать более интереса рассказу сопоставлением тридцати римских тиранов с тридцатью афинскими. Но такое сравнение во всех отношениях произвольно и неосновательно. Разве можно найти какое-нибудь сходство между советом из тридцати членов, соединившихся между собой для того, чтобы угнетать один только город, и неопределенным числом самостоятельных честолюбцев, то возвышавшихся, то погибавших без всякой правильной преемственности на обширном пространстве громадной империи? И даже чтобы достигнуть цифры тридцать, пришлось бы включить в число тиранов тех женщин и детей, которые были удостоены императорского титула. В царствование Галлиена, как оно ни было богато внутренними смутами, было только девятнадцать претендентов на престол: Кириад, Макриан, Балиста, Оденат и Зенобия на Востоке; Постумий, Лоллиан, Викторин и его мать Виктория, Марий и Тетрик в Галлии и в западных провинциях; Ингенуй, Регалиан и Авреол в Иллирии и на дунайской границе, Сатурнин в Понте, Требеллиан в Исаврии, Пизон в Фессалии, Валент в Ахайи, Эмилиан в Египте и Цельс в Африке. Если бы мы захотели изложить малоизвестные подробности о жизни и смерти каждого из этих претендентов, мы взяли бы на себя тяжелый труд, который не доставил бы нам ни пользы, ни удовольствия. Поэтому мы ограничимся изложением тех характеристических особенностей, которые всего ярче обрисовывают условия того времени, а также нравы узурпаторов, их притязания, их мотивы, их судьбу и пагубные последствия их узурпации.

Гиббон Эдвард, История упадка и разрушения Римской империи, -1

10. Итак, Галлия была латинизирована, и жестокость репрессий не помешала быстрой ассимиляции. Цезарь, честолюбивые устремления которого обратились теперь к Риму, решил оставить за своей спиной мирную Галлию. Он прекрасно умел и подчинять, и привлекать людей на свою сторону. Галлы любили войну; он открыл им доступ в свои легионы и даже создал отдельный элитный легион, целиком укомплектованный галлами, название которого – «Жаворонок» – полностью отражало черты их характера. Галльская знать стремилась к римским должностям; Цезарь проводил ту же самую политику, которую через девятнадцать веков в Марокко использовал Лиотэ, – политику «больших каидов», которая заключается в том, что завоеватель заручается поддержкой элиты завоеванной страны. Рим охотно предоставлял права гражданства присоединенным народам: «Вы возглавляете наши армии, – внушал им Рим, – вы управляете нашими провинциями; между вами и нами нет ни различий, ни преград». Галлы обладали врожденным красноречием, и вскоре их сыновья стали блистать на Форуме. Аристократия быстро романизировалась. Модными именами стали Юлий, Цезарь, а позднее и Август. Древние фамилии уже не хвалились своими галльскими предками, а утверждали, что происходят от Венеры или Геркулеса. В каждом городе муниципальный сенат давал им возможность украшать свои имена римскими титулами. Такие южнофранцузские фамилии, как Таладуар или Маламэр, восходят к именам римских колонистов Talatorius и Malamater. Сенаторы щеголяли тем, что говорят на правильном латинском языке, и с провинциальным педантизмом утверждали, что находят удовольствие в выступлениях риторов.

Моруа Андре, История Франции, 2006

Последние сто лет существования римской республики были страшны и кровавы. На границах разраставшейся страны непрестанно шли войны. В самом Риме политическая система вышла из равновесия; фракции олигархов и популистов люто враждовали, государство слабело, народ тосковал о сильной руке. Долго ждать не пришлось. Новое поколение римских политиков осознало, что в расшатанном государстве политика творится не шумом народных собраний и не красноречием сенаторов, а мечами легионеров. Диктаторы сменяли друг друга, причем каждый новый казнил сторонников предыдущего и отнимал у них имущество. Когда многообещающий полководец Юлий Цезарь заключил тройственный союз с двумя другими претендентами на высшую власть и надолго отправился в Галлию (нынешнюю Францию) подчинять Риму дикие племена, казалось, что кровавой чехарде гражданских войн пришел конец. Но девять лет спустя Цезарь повел свои закаленные в галльских сражениях легионы на Рим. Снова начался раздор, из которого Цезарь вышел победителем, но воспользоваться своей победой ему не довелось. Внятной программы государственного строительства у него не было, а его врагам казалось, что он подумывает о царской короне. На царскую атрибутику у римлян была сильнейшая аллергия; объединившись в заговор, 15 марта (в так называемые «мартовские иды») 44 года до н. э. блюстители республиканской чести убили Цезаря.

Сонькин В. В., Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу, 2012

Он пробыл в Испании с год, после чего, вернувшись, был назначен надсмотрщиком Аппиевой дороги – этой грандиозной артерии, прорезывавшей полуостров от Рима до Бриндизи. Зная, как ценит ее народ, он не скупился на ее улучшение и украшение, расходуя на это не только отпускаемые ему из казны деньги, но еще большие суммы из своего собственного кармана. Благодаря этому, конечно, он влез в страшные долги, но он знал, что рано или поздно все окупится, да еще с лихвою. Тогда же он породнился со своим новым другом Помпеем, женившись на Помпее, дочери Кв. Помпея Руфа и внучке Суллы. Политическая атмосфера в Риме была в то время насыщена электричеством: ряд скандальных процессов разоблачил хищнические разбои сенатских наместников в провинциях, а победы Митридата в Азии и беспрепятственное владычество пиратов в Средиземном море обнаружили полнейшую неспособность олигархии справляться с врагами внешними и внутренними. Банкротство ее было очевидно для всякого, даже для нее самой, и демократы решили воспользоваться этим моментом, чтоб учредить диктатуру и вручить ее одному из своих сторонников. Помпей, только что вернувшийся после блестящих побед в Испании, казался наиболее подходящим кандидатом на этот пост, и народный трибун Габиний вышел к народу с предложением облечь его неограниченными средствами и властью над всем бассейном Средиземного моря с тем, чтоб, уничтожив разбойничьи гнезда, он поехал на Восток на смену Лукуллу. Ярость и оппозиция аристократии были беспредельны, но Габиний победил, имея на своей стороне блестящую риторику Цицерона и неутомимое красноречие и дипломатические способности Цезаря.

Орлов Ф. А., Юлий Цезарь. Его жизнь и военная деятельность, -1

Вопрос о происхождении Габсбургов довольно запутан и окутан мифами, многие из которых создавались намеренно – для решения политических задач той или иной эпохи, оправдания династической политики или создания видимости исторической преемственности с народами, правителями и традициями минувших времен. Самая ранняя из таких версий, возникшая в конце XIII – начале XIV века, связывала Габсбургов со старинным римским патрицианским родом Колонна, который, в свою очередь, вел свое происхождение ни больше ни меньше как от римской императорской династии Юлиев, т. е. от Гая Юлия Цезаря. В тот момент Габсбурги нуждались в столь высоком «родоначальнике», поскольку избрание в 1273 году германским королем Рудольфа Габсбурга, не принадлежавшего к числу знатнейших европейских вельмож, не избавило его от репутации «захудалого графа». Габсбурги как новая, молодая королевская династия строили историко-идеологический «фундамент» своего взлета к вершинам власти, и римское происхождение годилось для этого как нельзя лучше.

Шимов Ярослав, Австро-Венгерская империя, 2014

Как и Юлий Цезарь, император Август предоставил Иудее привилегии, в том числе налоговые (судя по всему, в знак благодарности за ту помощь, которую они ему оказали в политической борьбе за власть). Сначала Юлий Цезарь даровал народу Иудеи право собирать по всей территории Римской империи храмовый налог и переправлять его в Иерусалим, а затем Октавиан Август подтвердил его. Император Август даже включил этот налог в категорию «священных денег»; это означало, что кража данного налога карается смертной казнью. Вот что пишет Еврейская энциклопедия по поводу такой привилегии со стороны Юлия Цезаря и Августа: «В римский период правители городов и губернаторы провинций иногда пытались прибрать к рукам собираемые на Храм средства или воспрепятствовать их сбору и пересылке в Иерусалим. Одной из важных привилегий, дарованных евреям в правление Юлия Цезаря и Августа, было разрешение беспрепятственно собирать храмовый налог на территории империи и переправлять его в Иерусалим. Август даже включил этот налог в категорию «священных денег», что означало, что кража налога карается смертью. Деньги, собранные в Вавилонии, хранились в укрепленных городах Нисбис и Нехардеа, откуда под вооруженной охраной доставлялись в Иерусалим»[155].

Катасонов В. Ю., Иерусалимский храм как финансовый центр, 2014

В этот момент на сцене появилась новая, очень примечательная фигура. Это был сухопарый, мрачный, небрежно одетый, лысоватый человек, который без должного трепета известил сенат о том, что его избрали императором, и о том, что ему абсолютно все равно, что сенат думает по этому поводу. Он мало говорил и еще меньше делал. Однако своими действиями Кар наглядно продемонстрировал, что в среде наиболее образованных военных зреют новые идеи. Он провозгласил цезарями двух своих сыновей. В руки старшего, Карина, он отдал управление западными провинциями империи. Младший, Нумериан, отправился с отцом на восток. Очевидно, Кар собирался – хотя его замысел так и остался неосуществленным – поставить одного императора над западными провинциями и второго – над восточными. При этом окончательное слово должно было принадлежать ему самому. Если бы он прожил подольше, возможно, ему удалось бы разрешить щекотливый вопрос о престолонаследии – и много других проблем. Такая необходимость давно назрела.

Бейкер Джордж, Константин Великий. Первый христианский император, -1

Было бы ошибкой полагать, что результатом деяний великих героев, властителей и завоевателей, время от времени появляющихся в человеческой истории, являются лишь смуты. Действительно, за военными походами, осадами, вторжениями и разгулами жестокости часто следовали великие потрясения, но это исключения из правила, а не правило. Верность нашего утверждения подкрепляется тем фактом, что для содержания армии необходимо намного больше социального порядка, спокойствия и развитой промышленности, чем эта армия в состоянии уничтожить. Разрушительные деяния великих завоевателей привлекают больше внимания и производят большее впечатление на человечество, чем неприметные, терпеливые и долгие труды по организации общественного порядка. Однако эти труды, незаметные подавляющему числу людей, поглощают гораздо больше энергии и сил великих властителей. Нам следовало бы подвести итог жизни Цезаря, сказав, что он организовал Европу, а не завоевал ее. Мосты, дороги, юридическая и монетная системы, календарь и другие средства и инструменты общественного устройства, меры по развитию ремесел и поддержанию мира – более серьезный вклад в развитие человечества этого великого завоевателя, чем его сражения и победы. Подобным же образом Дарий организовал Азию. Вильгельм Завоеватель завершил или, вернее, приблизил завершение общественной организации Англии. Истинным достойным памятником карьере Наполеона является успешное учреждение эффективных органов государственной власти, юридической системы и кодексов, а не надменная колонна из трофейных пушек, воздвигнутая на Вандомской площади.

Эббот Джекоб, Ксеркс. Покоритель Вавилона, -1

Это королевское воззвание произвело желанное действие. Сейм, созванный королем в Варшаве, и открывший свои совещания 20-го января 1578 года, решил вести войну с московским царем, и притом вести ее «в пределах неприятельских, так как прежний способ держать войска внутри собственных границ и только обороняться от врага был осужден на основании происходящего отсюда домашнего вреда и на основании примера прошлого года»[230]. Этот план военных действий был подсказан сейму – в этом нельзя сомневаться – самим королем. Вскоре по окончании сейма Баторий заявлял папскому нунцию Лаурео, что начиная войну с царем, он думает не о возвращении Ливонии, но о завоевании самой Москвы, и что это предприятие не так трудно, как может сначала показаться: стоит только взять Полоцк и Смоленск, и Москва будет в его руках[231]. Чтоб обсудить вопрос, какие нужно сделать приготовления для войны, была выбрана комиссия из сенаторов, которая и представила соответствующий доклад сейму. Тогда сейм, оканчивая свою деятельность (10-го марта), установил на ведение войны сбор налогов в течение двух лет, и притом налогов столь значительных, что никто о подобных в то время не помнил, именно поземельную подать в размере одного злотого и акцизную пошлину в размере 1/8 с продажной цены каждой бочки пива. Сейм обставил эти значительные налоги условием, что король лично будет вести войну и принимать участие в походах[232]. Это условие показывало, что сейм относится к королю с некоторым недоверием, но оно было неуместно, так как Баторий горел желанием совершать военные подвиги наподобие Цезаря

Новодворский В. В., Ливонский поход Ивана Грозного, 1904

Однако закат Римской империи был необратим. Римским гражданам не нравилось охранять рубежи своей империи. Отныне только варвары защищали Рим от нашествий таких же варваров. Решив, что императору не под силу одному управлять огромной империей и защищать ее сразу на четырех направлениях, Диоклетиан устанавливает тетрархию: он делит власть между двумя августами (императорами) и двумя цезарями (их соправителями), которые будут править в четырех столицах. Одна из новых столиц – Трир – располагалась на германских землях. От Трира, управлявшего Испанией, Галлией и Британией, эстафета впоследствии перейдет Констанце.

Моруа Андре, История Германии, 1965

Освобождение Рима Карлом Великим – победителем лангобардов – и коронование императора папой установили новый порядок вещей: солидарность короны и тиары. С этого момента начинаются из-за слияния двух сил, с одной стороны, претензии владык Священной Римской империи на всемирное господство, с другой стороны, претензии пап на духовное владычество над миром. Претензии германских императоров будут основаны на воспоминаниях о цезарях, а претензии пап – на словах Христа, обращенных к св. Петру: «Quidquid ligaveris super terram, erit legatum et in coelis; quidquid solveris super terram, erit solutum et in coelis»[3]. Никогда не существовала на земле более значительная власть, чем власть папы. В теории эти две силы должны были быть независимы друг от друга, а их сферы влияния разграничены. На практике было не так. Поскольку глава церкви становился мирским владыкой, а глава империи желал назначать епископов, две силы вскоре дошли до открытой вражды. Духовная власть должна была надеяться на господство над светской, а светская – на подавление духовной. Император хотел создавать пап, а папа – императоров. Отсюда берет начало знаменитая борьба за инвеституру, продлившаяся несколько веков.

Шюре Эдуард, Пророки Возрождения, 2014

Таким образом, миграционный импульс, связанный со свевами, выявил стремление германских племен к консолидации и был собственно первым опытом такой консолидации. Именно после разгрома свевов Цезарем среди германских племен начинаются в массовом масштабе процессы образования различных союзов. Объединительное движение было вызвано к жизни и слабостью отдельных племен перед лицом Римского государства, и стремлением сохранить свою независимость. После триумфа Цезаря римляне неоднократно вторгаются и ведут военные действия на территории германских племен. Все большее число племен попадает в зону военных конфликтов с Римом. При этом повседневная жизнь германцев, даже без потери ими независимости, становится лишенной внутренней стабильности. Далеко не у всех германских племен после силовых контактов с Римом изживалось стремление к автономии и самостоятельности. Гарантировать же автономию племени и обеспечить ему внутреннее спокойствие могла только сильная поддержка извне. Племя имело больше шансов сохранить стабильность и надежную защиту от внешней угрозы, находясь в составе крупного племенного объединения. В этот период также проявился и тип племени, стремящегося к лидерству и способного лидировать. Маркоманнам ненадолго удалось возглавить германских племенной мир. Трудно судить, какие причины, кроме стремления Маробода к единоличной власти[120], помешали маркоманнам в это время удержать прочный контроль над свевской группой племен – недостаток сил, внешнеполитические затруднения или что-то еще, но факт остается фактом: маркоманны временно уступили пальму первенства херускам[121].

Ермолова И. Е., Великое переселение народов: этнополитические и социальные аспекты, 2017

В середине I в. до н. э. Юлий Цезарь заложил основание нового политического строя, пришедшего на смену республиканскому. Его называют принципатом – по одному из титулов первого лица в государстве – римского императора – принципса (первого сенатора). Император получил от сената право объявлять войну, заключать мир и международные договоры, содержать собственную гвардию (преторианские когорты), право высшего уголовного и гражданского суда, право толковать законы, он наделялся высшей властью, был избран на важнейшие должности в нарушение республиканских законов – одновременно консулом, цензором и народным трибуном.

Римское право, 2011

Диоклетиан не мог отлучиться из Египта, где шла завершающая фаза разгрома сепаратистов, поэтому командующим над легионами, воюющими против персов на Евфрате, был назначен цезарь Галлерий. Лактанций (крупный христианский писатель поздней Античности) так описывал Галлерия в это время: «Внешность его соответствовала характеру: он был высок ростом и чрезвычайно тучен, наконец, голосом, жестами и всем своим видом он всех повергал в страх и ужас». Наверное, Лактанций несколько тенденциозен, не видя в Галлерий никаких положительных черт. Конечно, все отмечали грубость, амбициозность, жесткость и властолюбие «балканского цезаря», но, между прочим, отмечали и его выдающиеся качества администратора и военачальника. Лактанций указывает, будто бы даже «тесть опасался Галлерия». Тесть – это Диоклетиан. Может быть, так будет, когда Диоклетиан отойдет от власти, а пока было известно, что у самого Галлерия были основания опасаться своего тестя.

Соколов Ю. А., Империя и христианство. Римский мир на рубеже III–IV веков. Последние гонения на христиан и Миланский эдикт, 2014

Таким образом, подчеркивает историк, именно со времен понтификата Григория VII (1073–1085) «начинается эпоха властной папской монархии, опирающейся на подчиненных чиновников-монахов и на собственные денежные средства. Во главе этого своеобразного государства в течение двух с лишним последующих веков (1073–1305) становятся даровитые, честолюбивые, беспощадные люди, крупные умы и характеры – Урбан II, Александр III, Иннокентий III, Григорий IX, Иннокентий IV, возобновляющие память о могущественных римских императорах (древности). Папы торжествуют не раз, опираясь на феодальное раздробление европейских государств…»[27] Как метко выразился немецкий историк В. Норден, римские понтифики стали «цезарями в первосвященнических рясах»[28]. Мировое господство, власть – вот что окончательно сделалось их главной и единственной целью.

Пронина Н. М., Великий Александр Невский. «Стоять будет Русская Земля!», 2014

Усиление противоборства простого народа и аристократии привело к установлению пожизненной диктатуры. Властные структуры были вынуждены во избежание продолжения гражданских междоусобиц и разрушения государства перейти от полисно-республиканской системы к установлению военно-диктаторского режима. Уже в 45 г. до н. э. Цезарь получает титул императора.

Коллектив авторов, История государства и права зарубежных стран. Краткий курс, 2016

На протяжении пятисот лет имперское владычество Рима обеспечивало единый свод законов, гарантировало совместную оборону от внешнего врага и беспрецедентный уровень культуры. С окончательным падением Рима, обычно датируемым 476 годом нашей эры, империя распалась. В период, который историки называют Темными веками, пышным цветом расцвела ностальгия по утраченной универсальности. Видение гармонии и единства все больше отходило в ведение церкви. Согласно ее картине мироустройства, христианское население представало единым обществом, управляемым двумя взаимодополняющими органами – гражданским правительством, «наследниками Цезаря», которые поддерживали порядок в мирской, преходящей сфере, и церковью, «преемницей Петра», которая проповедовала универсализм и абсолютные принципы спасения. Аврелий Августин, писавший свои теологические сочинения в Северной Африке в эпоху распада римских установлений, пришел к выводу, что временная политическая власть является легитимной в той мере, в какой она способствует богобоязненной жизни и посмертному спасению человеческой души. «Ибо есть две [власти], о, император и август, которыми по праву верховенства управляется этот мир: святой авторитет понтификов и царская власть. Из них тяжелее бремя священнослужителей, поскольку они и за самих царей будут давать Господу ответ на божественном суде»[6]. Так писал папа римский Геласий I византийскому императору Анастасию в 494 году. Реальный мировой порядок тем самым признавался недостижимым в посюстороннем мире.

Киссинджер Генри, Мировой порядок, 2014

Не только в tractus Armoricanus не было мира в 437 г.; война также шла в Южной Галлии. Нарбонна, уже много месяцев осажденная готами, была готова сдаться, когда в начале года город освободил Литорий. Меробавд умело описывает Нарбонскую Галлию и подчеркивает важность провинции как связующего звена между Италией и Испанией. Аэций изгнал бандитов, дороги снова были открыты, люди начали возвращаться в города. В стихах 144–186, говоря о „воинственных деяниях“ своего героя, Меробавд рисует замечательную картину войны в Галлии. Готы больше не были примитивными дикарями, с которыми сражался Цезарь. Они научились искусству войны и храбро удерживали укрепленные города. Эти люди были благородны в делах, если не в мыслях. В 439 г. война закончилась союзом между готами и римлянами.

Менхен-Хельфен Отто, История и культура гуннов, 1973

Примерно то же самое было и в годы правления Суллы. Все делалось законно. Кроме одной детали: его диктатура не была ограничена сроком. Эта новация со временем закрепилась в римской политике. И власть, например, Юлия Цезаря была пожизненной, что в глазах поборников демократии решительно приближало его статус к царскому.

Басовская Н. И., Человек в зеркале истории. Отравители. Безумцы. Короли, 2012

На римской стороне мало доверяют плебеям, гражданским элементам, крестьянству. В виду недостатка солдат вызывают подмогу от вассалов и варварских народов, от галлов и нумидийцев; набирают гарнизоны из вольноотпущенных, состоящих клиентами при больших домах. В распоряжении Рима одно время оставалась только прибрежная полоса на западе. Приходилось опираться на морские сношения, на подвоз из провинции, организовать склад провианта и оружия на Сицилии. Перед грозящей опасностью полного распадения Италии римские партии сблизились между собою: во главе римских войск стали представители как консерваторов, так и популяров: Марий, Сулла, Цезарь, Красс, Цепион, Помпей. При этом Марию, вероятно, пришлось даже сражаться против своих прежних сослуживцев, солдат тяжелых войн 105–102 гг., которые появились в отрядах восставших союзников.

Виппер Р. Ю., Римская цивилизация, -1

Исаак II (1185–1195), представлявший собой, по словам Гельцера, «воплощенную злую совесть, севшую на подгнивший трон цезарей»[179], не обладал никакими государственными талантами. Чрезмерная роскошь двора и безграничная расточительность, связанные с непомерными и произвольными поборами и хищениями, слабость воли и отсутствие какого-либо определенного плана в управлении государством в соединении с внешними осложнениями, особенно на Балканском полуострове, где создалась новая опасная для империи сила в виде Второго Болгарского царства, и в Малой Азии, где продолжалось успешное продвижение турок, не остановленное безрезультатным Третьим крестовым походом, – все это создало атмосферу недовольства и возмущения в стране. По временам вспыхивали восстания в пользу того или другого претендента на престол. Однако, наверное, основной причиной общего недовольства была «усталость от бесконечного продолжения двух бедствий, отмеченных еще Андроником, – ненасытности фискальной администрации и высокомерия знати»[180].

Васильев А. А., Слава Византийской империи, 2013