Хоромы

Хоро́мы, хоро́ма, хоро́мина — жилые деревянные строения, просторный дом, обычно состоявший из отдельных строений, объёдинённых сенями и переходами на Руси. Каменные строения назывались палатами.

В разговорной речи хоромами обозначают богатый просторный дом, обширные помещения.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

До середины 18 века дом дворянина был именно домом, жилищем, устроенном не напоказ, а для себя, удобно и традиционно. В России издревле обживали не столько дом, сколько двор, где были и все хозяйственные постройки, и огород с садом. Сам дом не имел при этом самостоятельного значения. И еще в конце XVIII века, особенно в провинции, усадьбы «хозяйственного типа» не были редкостью. Они описаны И.Е. Забелиным: жилая комната представляет собой «избу», построенную вторым этажом над нежилым подклетом, имеет большие «красные» окна, теплый насыпной земляной потолок и печку. Если изб было несколько, они соединялись сенями в «хоромы». Получался большой дом, в котором теплые помещения чередуются с «летниками». Сени отличались от комнат тем, что в них не ставились печи и окошки прорубались маленькие. Общий вид «боярских хором», согласно Забелину, таков: «хоромы состояли преимущественно из трех этажей: внизу подклеты, в среднем житье или ярусе – горницы, повалушки (комната, специально пристроенная с фасада и выполнявшая роль зала, светлицы); вверху – чердаки, терема, вышки»[26].

Константин Соловьев, «Во вкусе умной старины…», 2011

Однако истобка – жилище маленькое, тесное, а крестьянские семьи обычно были большие, состоявшие из трех поколений. Более просторным жилищем была изба с прирубом: к избе прирубался, приставлялся дополнительный, меньший сруб из трех стен. В нем располагалось чистое помещение, без печки – горница; она называлась еще и светлицей, светелкой: печи в ней не было, а значит, и стены от копоти были чистые, светлые. Вообще-то горница – горнее, то есть возвышенное, находящееся наверху жилое помещение. Так это было в глубокую старину в богатых хоромах. Постепенно горницы появились и в небогатых домах, в том числе и крестьянских, спустившись на один уровень с избой и в социальном смысле, и топографически. В стене избы, к которой примыкал прируб, прорубалась дверь в горницу, которая обогревалась теплом, шедшим из избы от печи. Но в богатых домах, когда стали класть кирпичные печи с трубой, в горнице для обогрева могла ставиться и небольшая печь – подтопок, грубка, или камелек.

Л. В. Беловинский, Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы, 2012

Наглядное представление о древних деревянных постройках дворцового типа дают сохранившиеся чертежи и рисунки царского дворца в Коломенском. Четырехскатные и восьмискатные шатры, бочки, полубочки, многочисленные террасы, веранды, переходы, крылечки и спуски – все это возводилось на мощных высоких срубах с маленькими окнами, которые в случае опасности закрывались изнутри крепкими засовами. Примерно так выглядели и первые жилые княжеские постройки – хоромы.

Группа авторов, Москва, 2012

В домонгольский период в составе развитых хором сложился дополнительный тип жилых покоев. Весьма оригинальная система комнат под названием «повалуша» просуществовала в русском зодчестве более 500 лет, отметив своим присутствием дома практически всех слоев населения: крестьян, ремесленников, богатых горожан, торговцев, бояр, князей и даже царей. Самое раннее упоминание о повалуше относится к XII веку, когда отдельные помещения на втором уровне полуземлянки устраивали только богачи. Позднее многоэтажные, красиво расписанные повалуши стояли на подклетах напротив горниц, имея общие с ними сени. На старинных фресках, иконах и миниатюрах они изображались в виде башен и подобных им сооружений – столпов. Русский князь Андрей Курбский назвал такую комнату «храминой зело высокой, по их же обыкновенному слову нарицают повалыша в самых верхних каморах».

Елена Грицак, Памятники древнего Киева, 2004

Главным его украшением все так же являлись каменные соборы, построенные при Иване Калите. Рядом с Архангельским и Успенским соборами стоял «златоверхий терем» великого князя со «стекольчатыми оконцами» (что по тем временам было редкостью). Самой красивой частью деревянного дворца являлись выходившие на Москву-реку Набережные сени. Спускавшиеся от них лестницы с рундуками придавали терему живописный вид. По соседству с великокняжеским двором находились митрополичий двор, а также дворы удельных князей – совладельцев Москвы: каждый из них представлял собой целый комплекс хозяйственных построек. Постоянная угроза вражеских нашествий заставляла искать защиты внутри Кремля и всех, тогда еще немногочисленных, московских бояр. Боярские дворы являлись усадьбами, в центре которых стояли хоромы владельца, окруженные хозяйственными службами. Иногда рядом с хоромами выделялась домовая церковь.

Коллектив авторов, Москва. История районов, 2014

В отличие от средневекового европейского города, когда дома стояли плотно, для городов Древней Руси характерен совсем другой тип застройки – дворовый, или усадебный: открытый или огороженный забором двор с расположенными в свободном порядке хозяйственными постройками, в глубине которого находилось само жилье. Во владении зажиточного хозяина обычно все постройки располагались отдельно друг от друга, не составляя цельного ансамбля, огороженного забором, лишь иногда они были соединены между собой крытыми переходами – сенями. Такой дворовый комплекс зданий назывался хоромами, причем высота дома была показателем благосостояния хозяина. Одним из главных признаков богатой боярской усадьбы были сторожевые оборонительные башни – повалуши, установленные в ограждении усадьбы.

Н. М. Звонарев, Изгороди и заборы своими руками, 2011

Восточным славянам двухкамерное жилище было известно уже с X века, но «в крестьянских постройках Карелии сени появились не ранее XVI–XVII вв.»[68]. Как пишет Р. Ф. Никольская, у карелов в XVI веке существовали избы-«хоромы», крестьянские усадьбы, где «во дворе хором: изба и с сеньми, и с клетью, и с подклетом, да сенник на двух подклетах, да мыльня»[69].

Л. И. Иванова, Карельская баня: обряды, верования, народная медицина и духи-хозяева, 2016

Очень выразительна организация внутреннего пространства храма, разделенного на две части: нижнюю, полутемную, подавленную низкими сводами хор, широко доступную для всех горожан, и верхнюю, где находились залитые светом роскошные полати, предназначенные только для князя, его семьи и ближайшего круга придворных, входивших на полати через лестничную башню.

А. А. Ханников, Новгород Великий, 2012

В городах возводили «хоромы» – первоначально так называли обычное жилье, а позже стали именовать большие, богато украшенные резьбой, подтесом, росписью дома, в которых жили бояре.

М. С. Жмакин, Внешняя отделка загородного дома и дачи. Сайдинг, камень, штукатурка, 2012

В одном ряду с митрополичьими хоромами располагается комплекс Государских хором (70–80-е гг. XVII в.), или, как его еще называют, «Красная палата». Здание отличается живописной компоновкой объемов, каждый из которых завершен особой крутой кровлей. Еще большую живописность Государским хоромам придает великолепное крыльцо, увенчанное двумя шатрами. Нынешний облик Красная палата получила после капитальной реставрации, проведенной в 1960-х годах.

Н. Н. Непомнящий, 100 великих сокровищ России, 2008

Второй Летний сад, или, как он тогда назывался, «огород», с плодовыми деревьями, ягодными кустарниками, теплицами и цветочными оранжереями занимал всю оставшуюся часть Летнего сада, оканчивающегося на правом берегу реки Мойки. На левом же берегу Мойки (реки Мьи), на будущем участке Михайловского замка и одноименного сада располагался Третий Летний сад со строениями для дворцовых служащих, царской охраны и сторожей. Здесь же обустроили так называемые «фряжские итальянские погреба» для хранения запаса заморских вин и разносолов для царского стола. К западу от винных и продуктовых складов, на левом берегу Мойки, напротив будущей южной границы Марсова поля, разбили сад для Екатерины I и в первой четверти XVIII века построили по повелению Петра I великолепный деревянный дворец, известный под названием «Царицыны золотые хоромы». Черепичную крышу здания украшал высокий золотой шпиль, а стены царского дворца в некоторых залах во всю их высоту обили кусками позолоченной кожи.

Г. И. Зуев, Течет река Мойка… От Фонтанки до Невского проспекта, 2012

При строительстве Дворца Съездов глубоко в центре котлована была обнаружена уникальная находка. Открыты следы знаменитых палат царицы Натальи Кирилловны, по которым воссоздан облик древнего памятника: многоэтажные палаты с шатрами, крыльцом, гульбищем, садом, полихромными резными украшениями. С этими палатами связано раннее детство Петра I. У хором была устроена потешная площадка, на которой поставлены потешный деревянный шатер и потешная изба – нечто вроде воинского стана. На площадке стояли рогатки, деревянные пушки, из которых стреляли обтянутыми кожей деревянными ядрами. Некоторые из военных игрушек сохранились в остатках палат.

Ирина Сергиевская, Клады Москвы. Легендарные сокровища, тайники и подземелья, 2015

Летом 1726 года в Кусково прибыли вольнонаемные работники из ярославского села Вощажникова, встав на довольствие и постой к графским крестьянам. В том же году приняли новый облик обветшалые боярские хоромы, затем появились каменная церковь и плодовый сад. По указанию графа заново спланированные комнаты обили обоями: бархатными и камчатными из Европы, лаковыми из Китая. В больших залах старинные печи заменили каминами на французский манер. По традиции центральное место в усадьбе занимал дворец. К нему вели прямые дороги от Москвы, а также от соседнего имения Перово, куда изредка наезжали члены императорской семьи. От дома начинался партер регулярного парка с широкой просекой в конце, не скрывавшей эффектного вида на село Вешняково, тоже принадлежавшее Шереметевым.

Е. Н. Грицак, Кусково и Останкино, 2004

Кладбище получило свое название от села Семеновское, которому принадлежало. С XVII века село становится царской вотчиной. Здесь образуется слобода потешного Семеновского полка, который, наряду с Преображенским, стал ядром русской регулярной армии. Современное церковное здание освятили 17 июля 1855 г. Северный придел освятили в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», южный – во имя равноапостольного великого князя Владимира. Храм строился на средства купца М.Н. Мушникова. Церковь относится к типу храмов, спроектированному К.А. Тоном в 1830-е гг. Это стилизация XIX века, названная русско-византийским стилем. Здание прямоугольное, одноглавое, с мощными выступами трех апсид. Оно имеет сложное сводчатое перекрытие из трех полуцилиндрических сводов, ориентированных на запад-восток. Глава не световая, но стены имеют два ряда больших окон. На фасадах архитектор имитировал декор, отдаленно похожий на древнерусский: окна оформлены наличниками с килевидным завершением, под скатами кровли находится пояс поребрика, раскраска храма красным цветом с белыми деталями. Очень интересна форма полуколонн: они многогранные с перетяжками, завершены чашеобразными капителями. В 1901 г. архитектор А.П. Михайлов пристраивает к церковному зданию трапезную. Она прямоугольная в плане, двухэтажная, имеет четыре мощных пилона в нижнем ярусе, на которые опирается перекрытие из крестовых сводов. На фасаде трапезной архитектор повторил декор храма, только окна сделал двойными для лучшей освещенности. Тогда же на хорах освятили придел святителя Николая. Из-за постройки трапезной храм приобрел форму базилики, чем были нарушены его первоначальные архитектурные формы. Над входом в церковь установили ярус звона, завершенный шатром.

С. Ю. Шокарев, Москва православная. Все храмы и часовни, 2012

Первые хоромы Екатерины были срублены из бревен и предельно просты по внешнему виду и внутренней планировке. В описи упоминаются помещения царских деревянных хором: столовая, уборная, спальня и «каморка перед спальней», «передняя прихожая» и «середняя» комната.

С. О. Ермакова, Царское Село и Павловск, 2005

Как же выглядела наша столица во времена Алексея Михайловича? Венгерский путешественник Эрколе Зани писал: «Я удивлен громадностью города. Он превосходит любой из европейских или азиатских. Благодаря этому пешком ходить невозможно, и надо ездить… Для этого при почти каждой улице стоят наготове извозчики с санями и повозками. В нем живет несчетное множество народа – иные насчитывают миллион, а иные, более сведущие, более 700 тысяч. Без сомнения, он втрое больше виденных мною Парижа и Лондона… Хотя большая часть строений там из дерева, однако снаружи они довольно красивы и вперемежку с хоромами бояр представляют чудесный вид. Улицы широки и прямы, много обширных площадей; выложен он толстыми круглыми сплошными бревнами… При каждом жилище или боярских хоромах дворы, службы, баня и сад».

В. Е. Шамбаров, Святая Русь против варварской Европы, 2011

И вот подошел XVII век. Первый на Руси выбранный царь Борис Годунов видит задачи своего государства в глобальном масштабе. В 1600 г. как символ наступающей новой эпохи с надеждой на будущее небывалое возвышение Руси он достраивает до 81 м колокольню Ивана Великого, на столетия определившую силуэт Кремля и высоту всех строений в городе. Уже стоит каменная стена Китай-города вокруг посада, уже поставлен перед Кремлем собор Покрова что на Рву (Василия Блаженного) в память о покорении татарских царств Казанского и Астраханского, только что выстроена каменная стена вокруг Большого Посада, или Царева града, – Белый город, в виде подковы (символа счастья) с 27 башнями. Стены его были беленые, а внутри были слободы, свободные от налогов. Вскоре вокруг всех посадов был построен деревянный город – Скородом (скоро строили) – в виде почти абсолютного круга (символа идеала) диаметром 5 км. Деревянная стена вскоре сгорела, и вместо нее насыпали земляной вал со рвом. После смерти Годунова началась Смута, народ назвал это время Московской разрухой. В Кремле на царском дворе, в церквах и палатах стояли немцы и литовцы. Все палаты и хоромы были без кровель, без полов и лавок, без дверей. Однако XVII век готовил Москве нечто хуже Смуты – раскол русской церкви, а по существу, и всей России на два непримиримых лагеря…

Сборник статей, Прогулки по Москве, 2012

К хозяйским хоромам, словно желая найти защиту от нужды и врагов, тянулись крошечные (в 2–3 избы) деревеньки, населенные вольными крестьянами. Похожий облик в последние годы правления Ивана Грозного имели и Уполозы – сельцо, стоявшее на высоком берегу реки, не примечательное ничем, кроме, как говорилось в грамоте, «церкви без пения да двух дворов вотчинниковых». Сам вотчинник, представляя собой лицо не слишком важное, больше в документах не фигурировал никогда, в отличие от своего хозяйства.

Е. Н. Грицак, Архангельское, 2007

Впрочем, все эти оттенки и различия касаются лишь внешнего вида здания. Искусство меняет здесь только оболочку. Самое же устройство христианского храма остается незыблемым. Внутренний остов его все тот же, все то же последовательное расположение частей. Какой бы скульптурой и резьбой ни была разукрашена оболочка храма, под нею всегда находишь, хотя бы в зачаточном, начальном состоянии, римскую базилику. Она располагается на земле по непреложному закону. Это все те же два нефа, пересекающихся в виде креста, верхний конец которого, закругленный куполом, образует хоры; это все те же постоянные приделы для крестовых ходов внутри храма или для часовен – нечто вроде боковых проходов, с которыми центральный неф сообщается через промежутки между колоннами. На этой постоянной основе бесконечно варьируется число часовен, порталов, колоколен, шпилей, следуя за фантазией века, народа и искусства. Предусмотрев и обеспечив все правила церковного богослужения, зодчество в остальном поступает как ему вздумается. Изваяния, витражи, розетки, арабески, разные украшения, капители, барельефы – все это сочетает оно по своему вкусу и своим правилам. Отсюда проистекает изумительное внешнее разнообразие подобного рода зданий, в основе которых заключено столько порядка и единства. Ствол дерева – неизменен, листва – прихотлива.

Виктор Мари Гюго, Собор Парижской Богоматери, 1831

Создатель портала Святой Екатерины (Пуэрта де Санта-Катарина) увлекался французской пластикой, а может быть и сам был французом. Скульптурные образы этого входа отличаются особой грацией и не лишены индивидуальности, что не характерно для искусства испанской готики. Портал под названием «Введение во храм Богоматери» исполнен в чисто ренессансной манере, отчего основным его украшением является рельеф с изображением сцены, отображенной в названии. Последний по времени исполнения вход в собор находится на уровне улицы и потому именуется Открытым (Льяна). Этот портал был устроен в 1800 году, конечно, в неоклассическом стиле. Внутренние помещения храма включают в себя пять нефов с трансептом (от лат. trans и septum – «ограда»), как в средневековой архитектуре обозначался поперечный неф. По замыслу интерьеру надлежало производить то же впечатление грандиозности, каким отличались фасады здания. Сводчатое перекрытие покоится на высоких массивных столбах, устремленных ввысь в окружении 16 колонок у основания каждого. Середину огромного пространства занимает главный зал, или капелла с хорами и монументальным алтарем. На обратной стороне священного места находится самое грандиозное в своем роде сооружение Испании – заалтарный образ под названием «ретабло», выполненный в середине XV века. Над его созданием трудилось целое поколение мастеров, и результат превзошел ожидания заказчиков.

Е. Н. Грицак, Мадрид и Толедо, 2005

Никольский собор построен вместе с городом. Он невелик, но производит впечатление мощного сооружения. Впервые упоминается в 1342 году, а в 1349 году у него на хорах в присутствии псковского князя был освящен придел святого Спаса. Так же как и Троицкий собор для Пскова, собор стал символом Изборска, олицетворяя его. В XVI веке сбоку собора пристроили придел, в XIX веке – притвор и колокольню при входе. В стенах пробили большие окна. Внутри собор кажется тесноватым. Столбы собора квадратные. С западной стороны, за столбами, устроены деревянные хоры, с каменным приделом в углу.

А. А. Ханников, Псков, 2012

В одном отделении налево ныне помещается Французский трактир, с большою залою. В самой ротонде устроивается огромная, круглая, с двумя куполами, зала для танцев среди гулянья; хоры с правой стороны построенные в ней полукружием, удобны для помещения целаго оркестра музыкантов и певчих. Прочия отделения Воксала назначаются для зал, в которых могли бы собираться лучшия общества – для разговоров, и найти прохлаждения, плоды и все изобретенное к услаждению вкуса» (описание начала мая 1824 г.)[227].

В. И. Ходанович, Екатерингоф. От императорской резиденции до рабочей окраины, 2013

По словам экспертов – авторов книги «Памятники архитектуры Москвы», побывавших внутри гимназии В. Д. Косицына: «Интересен парадный зал, где почти полностью сохранилось декоративное оформление. Торжественность залу придают четыре ионические колонны искусственного белого мрамора, на которые опираются хоры с ограждением из балясника. Зал невелик, но освещенный с трех сторон двумя рядами окон, благодаря светло-желтому цвету искусственного мрамора в простенках и белой лепнине он кажется просторным и воздушным; правда, измельченность поздней лепнины несколько изменила его прежде строго классический характер. От ампирного времени сохранились также двери»[58].

Д. П. Дроздов, Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью, 2015

Храм Казанской иконы Божией Матери отсчитывает свое начало от деревянной церкви 1686 г., заложенной старинным дворянским родом Хитрово во имя Соловецких чудотворцев Зосимы и Савватия. Но в следующем столетии храм сгорел, и уже в начале XIX в. наследники из того же рода возводят каменную церковь, в формах переходных от позднего барокко к раннему классицизму. Храм являлся двухэтажным, на хорах – придел Зосимы и Савватия. Приход был небольшой и какое-то время даже не имел своего священника; жителей в окружающих деревнях было немного, поэтому, когда в 1936 г. службу прикрыли, особенно никто не возмущался.

Ю. П. Супруненко, Большая Москва. От Троицка до Сколкова, 2014

Так, например, древние грузинские и другие кавказские бани находились на месте горячих природных источников, обладающих лечебными свойствами. Горячая вода подавалась в них прямо из горных рек по специальным глиняным трубам. Бассейны устраивались в гротах в скале и освещались факелами. Сами бани были облицованы серым пористым камнем и мрамором. В специальном отделении находился хор. Его многоголосие заполняло банные своды, отражалось эхом от стен и создавало особую, как в храме, атмосферу.

Илья Пирогов, Строительство бани, 2013

Это сооружение представляет собой замкнутый прямоугольник с низкими мраморными стенами, расположенный в конце нефа у самой апсиды. Это разновидность хоров, отделенных от остальной церкви. Они были сооружены за шесть веков до постройки самой церкви, которая была создана в XII веке. На мраморных стенах сколы видны различные символы – среди них монограмма папы Иоанна II, который правил с 533 по 535 год н.э. и который до получения тиары святого Петра был настоятелем церкви Святого Клемента.

Ричард Мертц, Рим. Две тысячи лет истории, -1

Неподалеку от брюсовского двора находились хоромы Глебовых-Стрешневых, за ними Дмитриева-Мамонова, далее шли князья Кольцовы-Масальские, князь Куракин, барон Строганов – чуть не вся улица принадлежала знати вплоть до XIX века. Были тут и церковные владения, восходящие к более ранней эпохе. Так, в XVII веке по Мясницкой располагались подворья Рязанского архиерея, Вятского, Псковского, Коломенского и других.

О. В. Волков, Москва дворянских гнезд. Красота и слава великого города, пережившего лихолетья, -1

Несмотря на близость к арктической зоне, Рейн никогда не замерзает, что делает его транспортной магистралью, важной как для Германии, так и для всей Европы. Широкое и глубокое русло реки заключает в себе сложные участки с отмелями и подводными скалами. Со временем хорошо изученное, оно уже не препятствует судоходству, особенно оживленному в среднем течении, на участке от Майнца до Кёльна, который часто именуется Романтическим Рейном. Путешествуя по средневековым замкам, не стоит отказываться от посещения ближайших городов, ведь каждый из них напрямую связан с дворянскими поместьями, а некоторые представляют самостоятельную культурную ценность, поскольку являются памятниками античной эпохи. Глядя на Майнц с высоты птичьего полета, трудно поверить, что этот типично европейский населенный пункт основали римляне. Бывший епископский город, некогда составлявший собственность герцога Гессен-Дармштадтского, с недавних пор признан столицей молодой земли Рейнланд-Пфальц. Его никогда не громили вражеские войска, и в отсутствие иных крупных потрясений здесь сохранились следы основателей: остатки стен античной крепости и водопровод, когда-то стоявший на 500 столбах, из которых уцелело лишь 60. К наследию римлян относится и раннехристианская базилика с двумя хорами.

Е. Н. Грицак, Кёльн и замки Рейна, 2006

Для жизни и обустройства нужен был лес. Его хватало. Самые ходовые деревья – ель и сосна. Без них ни избы, ни амбара, ни баньки не срубишь, ни «хором для скотины». Широкое применение находили в хозяйстве и другие деревья: осина, липа, черемушник. Немало ценных вещей изготавливалось из березы.

В. Н. Каплин, Государева дорога, 2010

После 1812 года парк во Всесвятском очень скоро открылся для народных гуляний. Его популярности в немалой степени способствовали появившиеся на аллеях своеобразные статуи солдат в различной амуниции, устроенные на пруду катания на гондолах и выступления многочисленных цыганских хоров. В Серебряном Бору, как и в Марьиной Роще, происходили разъезды экипажей.

Н. М. Молева, Московские тайны: дворцы, усадьбы, судьбы, 2006

В первоначальном интерьере огромная протяженность скрадывалась особым архитектурным приемом: колоннады с хорами в торцевых частях зала сокращали длину стен, зрительно улучшая пропорции. Удалив поперечные стены, Кваренги придал пространству форму галереи. По вечерам, когда зажигались настенные фонари из синего стекла, таинственно мерцала поверхность коринфских колонн из цветного мрамора и аналогичная облицовка стен.

Е. Н. Грицак, Эрмитаж, 2004

27 января 1831 года четыре поэта – Пушкин, Вяземский, Баратынский и Языков – собрались у Яра, чтобы почтить намять пятого – умершего незадолго до того Дельвига. Обед у Яра упоминается и в «Былом и думах» Герцена. В повести Толстого «Юность» и рассказе Тургенева «Несчастная» отдельные эпизоды происходят в этом ресторане. В 1830-е годы Яр перевел свою ресторацию сначала на Петровку (дом № 5, не сохранился), а потом в Петровский парк, где завел знаменитые цыганские хоры – на Кузнецком их еще не было. (Название «Яр» оставалось за рестораном и при последующих владельцах.)

Ю. А. Федосюк, Москва в кольце Садовых. Путеводитель, 2009

Картина быта богатых вольноотпущенников, ставших ко времени правления Августа важной социальной силой империи, передана Гаем Петронием, которому приписывается 20 томов «Книги сатир». «Когда наконец мы возлегли, – писал знаменитый сатирик, – молодые александрийские рабы облили нам руки снежной водой, омыли ноги и старательно обрезали заусенцы на пальцах. Не прерывая неприятного дела, они пели не смолкая. Я попросил пить; услужливый мальчик исполнил просьбу, распевая так же пронзительно. Пантомима с хором, а не триклиний почтенного дома! Между тем подали изысканную закуску; все возлегли на ложа, исключая самого хозяина Тримальхиона, которому по новой моде оставили высшее место за столом. Посреди подноса стоял ослик коринфской бронзы с вьюками, в которых лежали белые и черные оливки. Над ослом возвышались два серебряных блюда, по краям были выгравированы имя Тримальхиона и вес серебра. Мы наслаждались роскошествами, когда его внесли под музыку и уложили на маленьких подушечках, что всех рассмешило.

Е. Н. Грицак, Помпеи и Геркуланум, -1

Защитники собора вместе с княжеской семьей укрылись на хорах. Захватчики обложили стены храма деревом с наружной и внутренней сторон и подожгли. Семья Юрия Всеволодовича и все остальные погибли в огне. Сам же собор устоял.

С. О. Ермакова, Владимир и Суздаль, 2005

Искусство и архитектура помогали поддерживать авторитет княжеской власти, наверное, поэтому во время богослужения князь со свитой находились на хорах, над головами простонародья. Именно под хорами была помещена огромная фреска с изображением сцены Страшного суда, внушавшая человеку мысли о суровом подчинении Богу и князьям, о карах, уготованных грешникам за неподчинение.

С. О. Ермакова, Владимир и Суздаль, 2005

В Кельнском соборе 14 скульптур – Христос, Дева Мария и 12 Апостолов на ограде хора. Окна Королей, Библейские окна и окна Святых волхвов, расположенные в галерее хора, в боковой капелле, сохранились с 1280 года.

Н. Н. Ильина, Удивительная Германия, 2013