Уши (замок)

Замок Уши́ (фр. Château d’Ouchy) — название отеля в швейцарском городе Лозанне на берегу Женевского озера, построенного в конце XIX века на месте средневекового замка.

История этого места ведёт начало с постройки башни на реке Уши около 1170 года, которая приписывается лозаннскому епископу Ландри де Дюрну. Около 1207 года башня была разрушена и вскоре вновь отстроена. С 1283 года в башне располагалась резиденция лозаннских епископов. После завоевания земель кантона Во Берном в 1536 году замок служил тюрьмой. В пожаре 1609 года здание было сильно разрушено. В 1885 году власти кантона Во отдали остатки замка местному предпринимателю Жану-Жаку Мерсье. В 1889 году архитектором Франсисом Изозом здание было отстроено заново. Летом 1923 года в отеле был заключён Лозаннский договор.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Так, Константин VIII Багрянородный, византийский император (912-959), записал между 948 и 952 годами, что во Внешней Руси в Невогарде «сидел Святослав сын русского князя Игоря». В имени города, где пребывал молодой княжич, звучит тогдашнее название Ладожского озера – Нево. Город близ его берегов и есть Ладога, центр Верхней (Внешней) Руси, домен киевского князя, где правил его наследник. В отличие от предшествующих князей, облик Святослава Игоревича, победоносного внука Рюрика, сохранился в воспоминаниях современников. Византийский историк Лев Диакон запечатлел облик Святослава. «Видом он был таков: среднего роста, ни слишком высок, ни слишком мал, с густыми бровями, с голубыми глазами, с плоским носом, с бритой бородой и с густыми длинными, висящими на верхней губе волосами. Голова у него была совсем голая, но только на одной ее стороне висел локон волос, означающий знатность рода; шея толстая, плечи широкие и весь стан довольно стройный. Он казался мрачным и диким. В одном ухе висела у него золотая серьга, украшенная двумя жемчужинами, с рубином, посреди их вставленным. Одежда на нем была белая, ничем, кроме чистоты, от других не отличная». Есть о нем рассказы и в русских летописях. Таков был воитель, разгромивший могучий Хазарский каганат, что брал дань с Руси, стерший хазар с лица земли и со страниц истории, выведший Русь в число сильнейших государств Европы! Правил он с 957 по 972 год. Подвиги победоносного князя пережили века. В 1915 году Валерий Брюсов обратился к образу Святослава. Шла Первая мировая война, и поэт напоминал России о ее былой боевой славе:

Людмила Лапина, Каменный щит Отечества. Старая Ладога, Копорье, Выборг, Ивангород, Шлиссельбург, Ландскрона-Ниеншанц, Петропавловская крепость, 2013

Как известно, Бия – одна из рек, дающих начало Оби. Каких-то более или менее достоверных сведений относительно происхождения ее названия нет. Можно предположить, что слово произошло от тюркского «бей» или «бий», что означает «князь», либо от южносамодийского «бу» (перешедшего в би) – «вода». Обе версии настолько противоречивы и малоубедительны, что не остается ничего, кроме как верить легендам, рассказываемым местными старожилами. Согласно одной из них, в давние времена на разных берегах реки жили влюбленные, которым родственники не разрешили быть вместе. Каждый вечер они выходили на берег и, перекрикивая шум волн, клялись друг другу в вечной любви. Но из-за ветра вместо слов «любимый», «любимая», «люби», «буду любить» до ушей несчастных долетало лишь «би…», «би…». Вскоре реку-разлучницу так и стали называть – «Би» (иногда «Бия» или «Бий»).

Андрей Сергеевич Лаптев, История географических названий Руси

Нетрудно представить себе раздирающий уши рев полумиллиона римлян, приветствующих главу процессии, облаченных в белые тоги магистратов и сенаторов, медленно и невинно бредущих вслед за ними быков-альбиносов, предназначенных для жертвоприношения рядом с храмом Юпитера Величайшего в конце Священной дороги. Затем следует целый флот кораблей, поставленных на колеса, – кораблей, которые перевезли победоносную армию через море. Вслед за ними несут военные трофеи: священный семисвечник[11] (двое носильщиков склонились под тяжестью груза), две серебряные трубы[12] и покрытый золотом стол для двенадцати хлебов приношения[13].

Пол Кривачек, Идишская цивилизация: становление и упадок забытой нации, 2012

Ветошный ряд Верхних торговых рядов за нынешним ГУМом известен с XVII века; через него был сквозной проход с Ильинки на Никольскую, но он не считался ни улицей, ни переулком. В 1888 году Московская городская дума постановила преобразовать его в городской проезд, о чем было принято решение. Назвали его Ветошная улица, но название с окончанием женского рода не привилось, да и на улицу, по представлениям москвичей, он не тянул, и скоро Ветошная улица превратилась в более привычный для уха москвича Ветошный переулок.

Владимир Муравьев, Московские улицы. Секреты переименований, 2013

В квартире № 16 в 1925–1956 гг. в доме жил кинорежиссер, теоретик кино, педагог, воспитавший многих известных деятелей кино, Л.В. Кулешов, о котором признанными деятелями кино было сказано: «Мы делаем картины – Кулешов сделал кинематографию». Наиболее известной его работой стал немой фильм «Необыкновенные приключения мистера Веста в стране большевиков». Здесь же жила его жена, актриса Александра Хохлова – дочь врача Сергея Боткина, внучка купца и мецената Павла Третьякова, племянница художника Бакста. Она была видным персонажем культурной жизни Москвы 1920-х, но, к сожалению, рано оставила кино – не могла работать ввиду своего происхождения. Официальная же версия звучала по-иному: дескать, Хохлова некрасивая и худая и ролей под нее нет. Версия, сильно притянутая за уши, так как тот же Эйзенштейн писал: «Хохлова может сделать жанр. Хохлова именно тот материал, „под” который можно делать свои картины».

Сергей Романюк, Переулки старой Москвы. История. Памятники архитектуры. Маршруты, 2013

Трагизм этих страшных лет с необыкновенной силой передан Анной Ахматовой в ее поэме «Реквием». Как пишет она сама в предисловие к поэме: «В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то „опознал“ меня, тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая, конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):

Владимир Аксельрод, Вокруг Финляндского вокзала. Путеводитель по Выборгской стороне, 2013