Тишина (рисунок)

«Тишина» — рисунок английского художника-прерафаэлита Данте Габриэля Россетти, созданный в 1870 году. В настоящее время работа находится в собрании Бруклинского музея.

Натурщицей для рисунка стала Джейн Моррис. «Тишина» задумывалась как полноценная работа маслом на холсте, но замысел художника так и не был воплощён. Работа выполнена пигментом по бумаге и может казаться незаконченной из-за большого количества нетронутых белых областей, но это сделано для соответствия замыслу — изобразить тишину, которую нельзя увидеть и услышать.

Художник пояснил символизм рисунка в одном из своих писем. Воплощение тишины держит в руке ветвь с персиками, символ, использовавшийся с древних времён — плод персика символизирует человеческое сердце, а лист — человеческий язык. Такое изображение тишины и мистическое погружение в себя, наряду с влиянием Россетти, нашли отражение в символическом искусстве в конце XIX века. Работа может иметь и интерпретацию, связанную с биографией художника. По свидетельствам современников, Джейн Моррис была необычайно молчаливой женщиной, её безмолвность создавала ей репутацию сдержанной и отдалённой натуры. Рисунок мог стать своеобразным отражением характера Джейн Моррис.

Как и ко многим другим своим работам, Россетти сочинил для портрета сопутствующий сонет. Финальную версию он отправил в письме к Джейн Моррис в 1878 году.

Рисунок был продан во время болезни Россетти без его ведома в 1872 году. В 1876 году художник выкупил его и перепродал Чарльзу Роули за 210 фунтов.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

С картиной Джорджоне и перекликается картина Мане «Завтрак на траве». Здесь совершенно удивительный новый жанр: природа, летняя истома, деревья, тишина, ничего нет в лесу, только пикник, квартет – двое одетых мужчин и две обнаженные женщины. И эта картина, как и «Олимпия», произвела взрывной эффект. Началась дискуссия – и вокруг картины, и вокруг личности художника. Все отлично понимали, до какой степени это все отличается от того, к чему привык зритель.

Паола Волкова, Мост через бездну. Импрессионисты и XX век

Автор романа, используя цитаты из произведений известных стихотворцев начала XIX века, дает емкую информацию об особенностях стилей: меланхоличного К. Батюшкова: «Пока летит за нами // Бог времени седой //И губит луг с цветами // Безжалостной косой…» [22: 263], патриархального Н. Карамзина: «Должность, нежность и любовь // Купно верность награждают» [22:431], романтичного В. Жуковского: «На поле бранном тишина. // Огни между шатрами. // Друзья, здесь светит нам луна, // Здесь свод небес над нами…» [22:462], едкого А. Грибоедова: «В Камчатку сослан был, вернулся алеутом //И крепко на руку нечист…» [22:618]. Все эти интертекстуальные отсылки Ю. Тынянова не только служат целям передачи атмосферы литературной среды того времени, но и дают возможность проследить, как поэты-корифеи влияли на формирование поэтического таланта лицеиста Пушкина. Для характеристики процесса воспитания свободолюбия юного поэта автор романа цитирует записки профессора Царскосельского лицея А.Куницына: «Пушкин, который никогда не задает никаких вопросов, вдруг спросил меня после классов: есть ли еще на земле народы, находящиеся в этом состоянии…» [22: 303] (преподаватель рассказывал лицеистам о «первобытной» свободе); а также приводит слова П. Чаадаева из его беседы с Пушкиным о свободе в России: «Главное, что мешает всему, – заразительность рабства. Нет уже деревни в военном поселении. Вплоть до цезаря им заражены» [22: 598].

Ольга Ладохина, Филологический роман: фантом или реальность русской литературы XX века?, 2010

Пространство картины открыто. Берег реки, фигуры и позы людей написаны так, что зритель исподволь может почувствовать себя одним из них, стоящим недалеко от Иоанна Крестителя, и может мысленно принять участие в омовении и очищении от житейской скверны. Пространство картины оказывается продолжением пространства, в котором находится зритель. Протянутая рука Крестителя указывает нам на идущего креститься Иисуса Христа, ступающего спокойными, но твердыми шагами, в которых, однако, не чувствуется тяжести тела. Он не идет. Он является. Поражает пространство за спиной Иисуса. Оно символизирует обновленный мир, с особой атмосферой духовной чистоты и свободы. На Руси Христа именовали начальником тишины («начальник» понимается здесь как начало или источник). Тишиной и покоем одарил Христос мир, изображенный за его спиной. Тонкая творческая интуиция сделала возможным воплотить на полотне картины это удивительное чувствование пространства тишины. Вдохновение художника достигло здесь высочайшего уровня.

Леонид Райгородский, Уменье видеть. Беседы об изобразительном искусстве, 2016

Будучи преуспевающим скульптором, Альфред Буше в компании своего приятеля – художника Симона Тудуза катался по парижским предместьям в экипаже, подаренном ему румынской королевой Елизаветой, с которой он познакомился на курорте Э-ле-Бэн. Королева сама немного рисовала, занималась резьбой по дереву и даже сочиняла пьесы под псевдонимом Кармен Сильва. Весьма удовлетворенная своим изображением в мраморе, которое создал Буше, она презентовала ему упряжку вместе с пони в нарядной сбруе. И вот это довольно экзотическое транспортное средство оказалось вблизи долины Вожирар, которая к тому времени в результате строительства железной дороги хотя и стала частью Парижа, все еще сохраняла свою пасторальность. Правда, живописность местности несколько портили расположенные здесь бойни. О наступлении города напоминали и мастерские ремесленников, и лавки, владельцы которых предлагали самый разнообразный товар, включая лошадей, что объяснялось как раз соседством боен. Тем не менее вокруг еще было много зелени, которая вместе с относительной тишиной создавала атмосферу покоя и умиротворенности. Сюда по воскресеньям приходили рабочие со всей округи, чтобы посидеть с друзьями в каком-нибудь ресторанчике. Буше и Тудуз зашли выпить лимонада в такое же заведение под названием «Данциг», расположенное на углу одноименных улицы и переулка, названных так в честь победы генерала Лефевра над прусскими войсками, в результате чего Данциг (Гданьск) стал вольным городом.

Владимир Счастный, Художники Парижской школы из Беларуси. Эссе, биографии, путеводитель

Большая часть поэтов выбирает себе какой-нибудь вид общения с природой, род спорта. Поэты будущего, может быть, окажутся велосипедистами или аэронавтами. Байрон был пловец, Гете-конькобежец, Лермонтов-наездник; больше всего между поэтами, по крайней мере нашими, было охотников: Тургенев, Толстые, Некрасов, Языков, Фет; Майков был страстным удильщиком, и это занятие, кажется, удивительно гармонировало с его созерцательной натурой и любовью к тишине солнечного дня, которая так ясно отразилась в его поэзии.

Иннокентий Анненский, А. Н. Майков и педагогическое значение его поэзии, 1898

Как было и прописано в нём, дорога туда усыпана ярким светом, не только не дающим понять, что твориться вокруг, но и увидеть самого себя. Время в дороге для тебя определяют грехи твои и поступки. В зависимости, какая дверь перед тобой откроется туда и войдёшь. Поступки, перевесившие чашу весов справедливости, дверь и открывают. Когда нам первый раз зачитали это как, окончательный проект, я долго смеялся, меня даже выгнали с совета. Когда я уже захлёбываясь, спросил – «А кто тот смельчак, что дал чёткое определение самым двум абстрактным понятиям даже среди нас, таким как Грех и Праведность». Меня просто под руки и вывели. После этого думаю, и невзлюбили меня некоторые мои коллеги. Выйдя подумал, что это шутка или студенческий розыгрыш, и забыл. Единственное мне тогда понравилось, что все два места и для хороших и плохих (так их называли) назвали Ад. Адом у нас считалось место наказания во время учёбы, где нам говорили что-то делать без указания времени. То есть Неизвестность и бесконечность и было нашим адом. Здесь собирались людей поселять навечно, и уже было неважно для чего – вечно, это и есть приговор, я был непоколебимо в этом уверен. Свет меня уже утомлял, но надежда, что скоро открою одну из дверей, вела меня вперёд. По дороге к миру Ад, меня уже начинала раздражать тишина. Появившиеся новые ощущения напоминали страх, но он был беспричинный и это больше всего настораживало.

Фейгельсон Альберт, Долина Дестино, 2014

Всем работам Ганса Арпа свойственна мистическая запредельность. Современники замечали, что «Листья и капли» исполнены невыразимой тишины и спокойного очарования: «Безмолвие царит в этой камерной вечности, из которой словно выкачан ток времени». Природные организмы Арпа живут в собственном пространстве, которое находится очень далеко от реальности. Такова, например, композиция «Постепенность» с укрупняющимися кверху фигурами, которая, казалось бы, ничего не желает выразить, однако, глядя на нее, зритель чувствует, как может тянуться ввысь растение…

Мастера авангарда, 2003

Урусевский на съемочной площадке был сух и молчалив, без улыбки, весь зажатый. Уткнется в камеру и застынет, будто замрет в восторге. Вся съемочная группа начинает говорить полушепотом. Тишина! Съемочный процесс шел со скрипом, полезных метров за съемочный день выдавалось меньше, чем в других киногруппах, зато качество снятых кадров было выше!

Транквиллицкий Ю. Н., Симфония светотени, формы и колорита, 2014

У Джотто категория времени очень важна для художественного действия в его театре. Оно течет в реальном действии. Но… Иуда еще не поцеловал Христа, он только собирается это сделать. Художник все и всех намагничивает на эту паузу. Текущее действие вдруг замерло. Замерли люди. В темном небе остановилось хаотическое беспокойное движение факелов, дубинок, алебард. И вдруг… Вдруг раздается в мертвой тишине напряжения резкий, протяжный ликующий звук. Звуки рога слоновой кости, в который трубит, надув щеки, некто из толпы. Это звук Воскрешения. Ангелы оповещают о Воскрешении, подняв трубы вверх. Олифант (рог) специально бел – это слоновый бивень, украшенный золотым орнаментом.

Волкова П. Д., Мост через бездну. В пространстве христианской культуры, 2015

Значительно дополняет характеристики героев и окружающая их обстановка. Вещи, одежда, предметы личного обихода помогают глубже познать их хозяев. Так обстановка кабинета Павла Петровича наглядно подтверждает его изысканный аристократический вкус: «… изящный кабинет, оклеенный по стенам красивыми обоями дикого цвета, с развешанным оружием на пёстром персидском ковре, с ореховою мебелью, обитой тёмно-зелёным трипом» (VIII гл.). А комната Фенечки отличалась чистотой и уютом. Всё было просто, опрятно, пахло ромашкой, мелиссой, на окнах стояли банки с вареньем, в клетке жил чиж. Обстановка комнаты Фенечки очень скромная, всё дышит тишиной и покоем: «в одном углу возвышалась кроватка под кисейным пологом, рядом с кованым сундуком с круглою крышкой (VIII гл.).

Словарь эпитетов И.С.Тургенева, 2017

В стихах, созданных в начале восьмидесятых годов, Басё любил рисовать свою убогую Банановую хижину (Басё-ан), названную им так потому, что он посадил возле нее саженцы банановой пальмы. Детально изобразил он и весь окрестный пейзаж: топкий, поросший тростником берег реки Сумида, чайные кусты, маленький заглохший пруд. Хижина стояла на окраине города, весной только крики лягушек нарушали тишину. Поэт принял новый литературный псевдоним «Живущий в Банановой хижине» и наконец начал подписывать свои стихи просто Басё (Банановое дерево).

Басё Мацуо, По тропинкам севера, 1689