Плота (гидроним)

Плота́ — древнерусский славянский гидроним, обозначающий водный ток (реку), русло реки.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Хотя в Армении берут начало несколько известнейших рек Востока, в том числе Тигр и Евфрат, а также Аракс и Кура, постоянного удобного выхода к морю, к судоходным водным путям, она, по сути, никогда не имела. В верховьях Тигра и Евфрата можно спускаться по реке лишь на особых бревенчатых плотах, скрепленных тамариском или лыком, причем плавучесть их поддерживалась надутыми воздухом овечьими шкурами, которые были перевязаны веревками из конопли или лакричника. Эти «келеки», описанные в древности Геродотом, составлялись из 200–800 шкур. Самый большой плот мог нести до 30 тонн груза. На Тигре ниже

Дэвид Маршалл Лэнг, Армяне. Народ-созидатель

Полученная величина, разумеется, условна, т. к. нам неизвестно точное место постройки моста, и, кроме того, следует учесть, что греческий флот не спускался по реке, а поднимался вверх. Как ни медлительно течение заболоченных дунайских гирл, но оно могло сказываться на скорости движения. В то же время следует учесть и большую скорость хода греческих кораблей по сравнению с плотами и челноками варваров. Важнее всего то, что Геродот говорит не о том, что флот плыл два дня по реке, а о том, что место постройки моста отстоит от моря «на два дня плавания», употребляя это как определение расстояния, а не времени (§ 89).

Борис Рыбаков, Геродотова Скифия, 2010

Совершив переход к реке Мони, отряд изучил Наймуковский минеральный источник в Хорпичеканском водоразделе. В верховьях Мони построили плот, погрузили продукты и вещи. Горные реки с характером, и норовистая Мони перевернула плот. Геологи остались без продовольствия, одежда и вещи промокли. Как из-под земли, перед путешественниками появился гольд – лет тридцати, коренастый, крепкого сложения. Никифор Дзяпи, бригадир только что созданного колхоза «Сикау покто» («Светлый путь»). Никифор поделился продуктами с русскими геологами и вывел их кратчайшим путём в район Чукчагирского озера, где было пастбище колхозных оленей. Оленеводы, амгунские эвенки, дали геологам запас продовольствия, нашли для них лодки. Дальше отряд Ефремова двинулся в путь уже с проводником, представителем древнейшего нанайского рода Самар Григорием, в крещении Духовским.

Ольга Ерёмина, Иван Ефремов. Издание 2-е, дополненное, 2017

Путешественники, купцы и торговцы, проезжавшие через земли запорожских казаков прямыми или боковыми шляхами, неминуемо встречались с большими или малыми реками и неминуемо должны были или переезжать их вброд, при незначительной воде, или переправляться на лодках, паромах и плотах, при значительной воде, особенно в реке Днепре; в последнем случае с проезжавших запорожцы взимали известную плату, составлявшую главнейший источник их войсковых доходов.

Дмитрий Яворницкий, История запорожских казаков. Быт запорожской общины. Том 1

Везде они спасаются по-разному – кто в ковчеге, кто в «варе», кто в ящике, кто на плоту, кто на чудесно выросшем дереве, кто просто на высоких горах. А в китайских мифах вообще спасается значительная часть народа, и не только спасается, но с помощью героев Гуня и Юя борется со стихией, возводя дамбы. То есть, мы видим, что предания на одну и ту же тему существенно отличаются друг от друга и по масштабам бедствия, и по способам выживания.

Валерий Шамбаров, Русь: дорога из глубин тысячелетий, 2009

Приливы Кубани, возобновляющиеся с каждым ливнем, падающим на горы, приносят на Черноморье плавучий лес, сломленный или исторгнутый с корнем по лесистым берегам горных речек, впадающих в Кубань. Эти кажущиеся остатки плотов, потерпевших крушение, также составляют для побережных прикубанских жителей предмет ловли.

П. П. Короленко, Черноморские казаки (сборник)

Между тем со смертью строителя Петровского канала, Миниха, канал начал мало-помалу приходить в запустение. Он сильно мелел, шлюзы и водоспуски его ветшали. Несколько раз углубляли его дно, но канал снова засорялся и мелел, особенно в года засухи. Торговцы дровами и лесом терпели громадные убытки, вследствие непомерной задержки судов. В 1826 году, благодаря такой задержке судов, Петербург едва не остался на зиму без дров, только осенние дожди поправили дело. Император Николай I повелел соорудить новые гранитные шлюзы и возобновить все водоспуски, но засорение канала все-таки продолжалось. Тогда явилась мысль об устройстве нового канала рядом с прежним, открытого, без шлюзов, на одном уровне с озером. Для покрытия расходов купечество установило полупроцентный сбор с грузов. В 1861 году начаты были работы, а в 1866 году канал был открыт в присутствии императора Александра II. С его разрешения купечество назвало канал его именем. По каналу Александра II ходят теперь пассажирские и буксирные пароходы и тяжело нагруженные дровяные и разные другие баржи, а по Петровскому каналу идут плоты, сенные барки и пустые суда, возвращающиеся из Невы в Волхов.

Е. Нелидова, Четыре столицы Древней Руси. Старая Ладога, Новгород, Киев, Владимир. Легенды и памятники

Поверхность реки густо покрыта плывущим по течению лесом; тут и отдельные деревья и большие скопления вроде плотов. Наскочить на такой плот довольно опасно для парохода, и рулевой старается их обойти. Иногда плывущий под водой ствол ускользает от его взора, и тогда сильный удар в нос судна сотрясает весь корпус, пугая неопытных пассажиров. Но опаснее всего коряги. Это вырванные с корнем деревья, намокшие и отяжелевшие. Их тяжелые корни опускаются на дно и застревают в иле, который крепко держит их на месте. Более легкая вершина с обломанными ветвями всплывает на поверхность, но течение не дает дереву выпрямиться и держит его в наклонном положении. Если вершина выступает из воды, опасность невелика, разве лишь в очень темную ночь. Но если она опустилась на один-два фута под воду, тогда коряга очень страшна. Пароход, идущий над ней против течения, почти наверняка погиб. Корни дерева, прочно засевшие в тине, не дают ему сдвинуться с места, а острые крепкие сучья пробивают обшивку судна, и оно может затонуть буквально в несколько минут. Есть еще так называемый «пильщик»: это дерево, застрявшее на дне подобно коряге, но качающееся вверх и вниз по воле течения и напоминающее движения пильщика за работой – отсюда и его название. Судно, напоровшееся на такое дерево, иногда застревает на его сучьях, а бывает, и разламывается пополам от собственной тяжести.

Майн Рид, Квартеронка, 1856