Минея

Мине́я, (церк.-слав. минíа; от греч. μηναῖα — мн. ч. от μηναῖον — «месячный, одномесячный, длящийся месяц»; от βιβλίον μηναῖον — месячная книга или τροπολόγιον μηναῖον — месячный Тропологий) — в православии общее название для церковнослужебных (предназначенных для богослужения) сборников, содержащих службы неподвижных (приходящихся на фиксированные даты) праздников церковного года (церковнослужебные минеи), а также че́тьих (предназначенных для домашнего или келейного чтения) сборников, содержащих тексты житийного и поучительного характера (Четьи-Минеи).

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Песнопения годового круга, составленные в честь событий и лиц, празднуемых однажды в год, содержатся в книге, называемой Минея Месячная. Эта книга разделяется на 12 частей по числу месяцев; каждая часть – месяц – печатается отдельной книгой. Церковные службы расположены здесь по дням месяцев.

Группа авторов, Православие. Словарь-справочник, 2007

Притом нужно заметить, что для распространения его в практике церковной имело большое значение следующее обстоятельство: обыкновенно церковный месяцеслов служил приложением к важнейшим церковно-богослужебным книгам; так, например, в самом кратком виде, в форме простого списка событий и имен, он находился в евангелиях, апостолах, требниках, месячных минеях; в более обширном виде, с кратким описанием праздников и дней святых, – в уставе, Следованной Псалтири; наконец в полнейшей форме, с подробнейшим описанием церковных праздников и жизни святых, он помещался в прологах и особенно в Четьих минеях.

И. П. Калинский, Церковно-народный месяцеслов на Руси, 1877

В Древней Руси с самого начала распространения христианства вместе с другими церковными книгами были получены церковные месяцесловы из Болгарии на славянском, а также на греческом языке, из Византии. Есть предположение, что знаменитые славянские первоучителя Кирилл и Мефодий, путешествуя в Паннонию, еще в Константинополе перевели на славянский язык подбор евангельских чтений, которые были распределены по неделям на весь год, а значит и на дни, в которые отмечались праздники Господние, Богородичные и святых. С тех времен церковный месяцеслов стал служить дополнением к важнейшим церковно-богослужебным книгам. В форме списка событий и имен он был помещен в Евангелии, апостолы, требники, месячные минеи; в более подробном виде, с кратким описанием праздников и дней святых – в Устав, Псалтырь (сборник псалмов). В полной форме, с подробнейшим описанием церковных праздников и житий святых, он помещен в Пролог и Четьи-Минеи (православные календари) [35].

А. В. Верещагина, Праздники, обряды и таинства в жизни христиан Беларуси, 2009

Основным источником отбора послужили Четьи Минеи св. Димитрия Ростовского с дополнением материалов, заимствованных из других агиографических сводов, а также относящихся к рукописной и старопечатной традиции русского Пролога. Поскольку житийные тексты в составе Пролога призваны не изображать жизнь святого, а лишь кратко информировать о ней читателя[7], нам показалось интересным проследить, входят ли в этот «информационный минимум» сведения о «падении и восстании» того или иного святого. Для выяснения динамики процесса формирования и бытования этой житийной группы к анализу намеренно привлекались данные разновременных агиографических источников от ранних русских месяцесловов до сведений интернета и современного отрывного календаря. Подробное описание использованных источников, охватывающих более 1600 житийных текстов, приводится в Приложении. Отбору подлежали тексты, заглавные герои которых на собственном опыте познали благотворность пути «падения и восстания», то есть раскаявшиеся грешники либо временно впавшие в соблазн, но затем победившие его праведники. Отдельно учитывались «вставные рассказы» о грешных людях, раскаявшихся под влиянием слов, дел или посмертных чудес того или иного святого. При этом обнаружилось, что границы между собственно житием и «вставными рассказами» по разным источникам относительно одного и того же агиографического персонажа могут быть весьма нечеткими (формальный признак – упоминание «грешного святого» в заглавии жития). Анализ сюжетосложения и типология «вставных рассказов» представляют собой отдельную тему для исследования.

М. Н. Климова, От протопопа Аввакума до Федора Абрамова: жития «грешных святых» в русской литературе, 2010

К переводным книгам, не попавшим на богословскую иерархическую лестницу, но также получившим широкое хождение на Руси в первые века после принятия христианства, стоит отнести прологи, минеи, торжественники, триоди, хроники, палеи разных типов, космографии, физиологи, шестодневы, апокрифы[3], отдельные жития, а также отдельные сочинения греко-римского происхождения – «Александрию», «Повесть о Варлааме и Иоасафе», «Троянскую историю», «Повесть об Акире Премудром», «Пчелу», «Стефанит и Ихнилат» и некоторые другие[4]. Несмотря на то что эти произведения не являлись официальной литературой, они оказали непосредственное влияние на формирование русской словесности. Народная любовь к таким произведениям в первую очередь связана с их колоритностью, особым стилем и сближенностью с фольклорной традицией. Для русского читателя, пока ещё не умудрённого в чтении богословских книг, комментарии и толкования проясняли содержание произведения, а включение различных цитат позволяло автору показать своё отношение к происходящему, более образно охарактеризовать героя повествования и одновременно подвести читателя к определённому умозаключению. Так, например, любимые на Руси апокрифы во многом объясняли неясные и разночтимые места в Священном Писании. Основным источником для апокрифов служили древнеиудейские и христианские предания. Несмотря на то что Русь унаследовала от Болгарии перечни (индексы) книг «истинных» и «ложных» (апокрифов), чтение апокрифов было широко распространено и непреследуемо на Руси. Именно под влиянием апокрифов складывались в дальнейшем многие оригинальные русские произведения. Элементы апокрифического Первоевангелия Иакова были обнаружены историками в житии Бориса и Глеба и в поучениях Кирилла Туровского на евангельскую притчу о расслабленном, а образы патриархов из «Заветов 12 патриархов» найдены в «Поучении» Владимира Мономаха.

Ольга Плотникова, Боги и герои Древней Руси, 2016

Любой историк или литературовед ясно понимает ущербность и уязвимость предлагаемого читателям собрания: самые обстоятельные хрестоматии, антологии, издания текстов предлагают источники, вырванные из их органичного окружения в рукописях. Но ни один нормальный читатель, не являющийся в сей сфере узким профессионалом, просто для пополнения образования не осилит многотомные Великие Четьи Минеи, летописные своды, прологи, златоусты, измарагды, хронографы. И потому, читатель, примите как данность, поверьте специалистам на слово: сложившиеся в древнерусской литературе огромные, писавшиеся десятилетиями сочинения объединялись в своеобразный общий «эпос», рассказы людей о мире и его истории.

Георгий Миронов, Пассионарная Россия, 2007

И все серьезно относившиеся к делу пастырства никогда не только не сомневались в полезности этого дела, но и сами по мере сил служили ему, составляя поучения по руководству Четьих Миней, хотя и не на все дни года.

протоиерей Григорий Дьяченко, Полный годичный круг кратких поучений. Том I (январь – март), 2012