Копьё (подразделение)

Копьё — условное современное обозначение средневековой тактической единицы — небольшой группы, состоявшей из рыцаря, его оруженосцев, мечников, лучников и слуг.

Появилось сначала в английском и французских королевствах.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

На поле боя теперь вместо десятков тысяч человек сражались тысячи, а чаще всего лишь сотни рыцарей. Это была эпоха так называемого феодально-рыцарского ополчения, которое состояло из отдельных отрядов, имевших своих предводителей и слабо подчиненных единому командованию. Первичной организационной единицей в них был рыцарь со своими слугами, оруженосцами и лучниками. Такая группа (4-10 человек) называлась копьем. 20-80 копий, подчиненных одному сеньору, составляли хоругвь (знамя). Все войско состояло из нескольких хоругвей. Во главе его был король или другой крупный феодал.

Коллектив авторов, Военная история. Учебник для военных вузов, 2018

Вторым сословием средневекового общества являлись феодалы – воины и землевладельцы. Вызванная новой волной нашествий потребность в тяжеловооруженном профессиональном воинстве привела к возникновению рыцарства. Рыцарь – конник, но он был не просто всадником, а представлял собой самостоятельную боевую единицу. Рыцарь одет в кольчугу (в дальнейшем ее сменили кованые латы); на его голову надевали шлем (со временем лицо рыцаря стало защищать забрало). Помимо этого он прикрывался в бою щитом, на котором был изображен его герб. Рыцарское вооружение составляли меч и длинное тяжелое копье. Боевая броня делал рыцаря почти неуязвимым для ударов противника. Рыцарь на коне – своего рода маленькая подвижная крепость. Вооружение и снаряжение стоило очень дорого, на них уходила значительная часть дохода, получаемая с крестьян, которые населяли его феод. Рыцарскую службу мог нести только очень обеспеченный феодал.

В. Н. Казакова, История средних веков, 2009

У Тура (чаще пишут при Пуатье, 732 г.), хотя большая часть франкского войска, возможно, и была в седле, тактика была, как прежде, оборонительной в характерном для пехоты построении (фаланга). (Подавляющая часть франкского войска (ок. 30 тыс.) была представлена пехотой, которая и вынесла основную тяжесть боя, отбив все атаки арабской конницы. – Ред.) Даже отступление сарацин (арабов и др.) под покровом темноты не побудило франков к преследованию (каким образом тяжелая конница и пехота могли преследовать легкую конницу арабов?). Утверждают, что во времена Карла Великого все важные персоны и их ближайшее окружение были приучены нести службу в седле, и к концу его царствования большая часть франкских новобранцев должна была состоять из всадников, тогда как пехота все больше и больше теряла значение. Карл также пытался лучше, чем раньше, оснастить рекрутов оружием и доспехами. В королевских указах подробно говорилось, что местным военачальникам «следует тщательно следить, чтобы воины, которых они должны вести в бой, были полностью снаряжены: то есть чтобы у них были копье, щит, шлем, кольчуга, лук, две тетивы и двенадцать стрел»[16]. По этой причине франки в первые годы IX века начали отходить от своего обычая сражаться исключительно пешими и стали поручать коннице все важные операции.

Чарлз Оман, Военное искусство в Средние века, 2011

Ядро армии франков составляла тяжелая конница. Не особенно многочисленная, она отличалась высоким профессионализмом. У всех рыцарей имелись кольчуги, шлемы, щиты, копья и боевые топоры. Старое франкское «народное ополчение» исчезло не полностью, но численность пеших войск сократилась, а боеспособность повысилась благодаря лучшим вооружениям. На «марсовом поле», ежегодных сборах франкской армии, не позволялось появляться с одной палицей – надо было иметь и лук. Карл Великий добился такого уровня подготовки, дисциплины и общей организации, какого не видели на Западе после варваризации римских легионов. Сохранился интересный документ, которым Карл Великий в 806 г. призывает в королевскую армию одного из важных вассалов:

Бернард Лоу Монтгомери, Краткая история военных сражений

Непрерывные войны требовали колоссальных и своевременно подобранных людских ресурсов. Чтобы удерживать завоевания, нужны были сильные гарнизоны. Карл, продолжая традиции отца и деда, практиковал смешанную систему набора. С одной стороны, он широко использовал и расширял военную реформу Карла Мартелла, создавая устойчивое ядро армии – «служилых людей», бенефициариев. За регулярную службу этим воинам, как и прежде, давались бенефиции – земельные пожалования из государственных фондов (что, кстати говоря, требовало постоянного увеличения этих фондов). Вместе с тем король не пренебрегал и старинной системой призыва, сохранившейся от времен Меровингов. Каждый год он посылал приказы епископам, графам и крупным землевладельцам тех или иных областей, предписывая явиться в назначенное время на место сбора, имея с собой всех своих «людей», конных и пеших, вооруженных и обмундированных. За опоздание налагался высокий штраф, за уклонение – более суровая кара. Всеобщие призывы, гибельно отражавшиеся на хозяйстве страны, были редки. Как правило, призывалось население тех областей, которые граничили с районами военных действий. Участие в войне обходилось воину очень дорого, поскольку он должен был снаряжаться за свой счет, а в то время конь, латы, щит, копье, меч и прочие походные атрибуты в сумме равнялись стоимости двадцати коров. Подобные расходы могли нести только держатели крупных бенефициев. Что же касается прочих, то устанавливались правила, согласно которым пять-шесть свободных людей объединялись, чтобы обмундировать и вооружить одного.

А. П. Левандовский, Франкская империя Карла Великого. «Евросоюз» Средневековья, 2014

В отношении своей подготовки они отличались от западных рыцарей и от всех предшественников. Все воины были опытными всадниками; упадок пехоты, уже замеченный во времена Юстиниана и Велизария, достиг низшей точки, и единственными пехотными частями, входившими в сасанидскую армию, были обозные отряды, вооруженные небольшими копьями и обшитыми шкурами плетеными щитами. Конное войско стало продолжением комитата эпохи Юстиниана. У всадников были чешуйчатые кольчуги, стальные шлемы и легкие щиты, они имели при себе все мыслимые виды оружия: шестифутовое копье, лук, короткий прямой меч, булаву, ручную секиру, приспособление вроде лассо из двух веревок, чтобы сбрасывать неприятеля с лошади. Учитывая длительность подготовки, чтобы научиться владеть всем этим вооружением, неудивительно, что война стала их профессией. Персидские воины были хороши для тяжелых ударов при построении сомкнутыми рядами под звук трубы; немало варваров-степняков служило у них рядовыми легкой конницы; кроме того, у византийцев они переняли технику осады и научились обращаться с осадными орудиями. Как правило, персидская армия использовала облаченных в броню слонов, но только в качестве резерва.

Флетчер Прэтт, Битвы, изменившие историю, 2010

Тактическое боевое построение в соответствии с Уставом ордена тамплиеров, применявшееся войском Тевтонского ордена Пресвятой Девы Марии в ранний период его существования, отличалось от описанного выше «классического». В Святой земле вооруженные «кнехты», державшие копья рыцарей, стояли перед группой рыцарей, каждый перед своим господином. Невооруженные оруженосцы («кнаппен») с походными лошадьми находились в последней линии. Как правило, тяжеловооруженные рыцари образовывали первую линию, а «братья-сарианты», имевшие среднее вооружение, – вторую. Легкая конница («туркопулы» или «туркополы», нем.: Turkopolier), набиравшиеся из палестинских, сирийских и армянских христиан (а впоследствии – из осевших в Святой земле потомков крестоносцев-«франков», пулланов и даже из местных мусульман), стояла на флангах.

В. В. Акунов, Грюнвальд. Разгром Тевтонского ордена, 2016

Основная же масса воинов передвигалась «на своих двоих». Эти пехотинцы были вооружены разнообразным оружием – мечами, боевыми топорами, копьями, палицами и пращами. Вероятнее всего, было очень мало или не было никаких попыток вообще разделить воинов по типу имеющегося у них оружия. Каждый воин имел при себе свое собственное оружие и следовал в бой за своим вождем в составе беспорядочной толпы, точно так же как на заре феодализма крестьянство следовало за местным землевладельцем.

Джек Коггинс, Оружие времен Античности. Эволюция вооружения Древнего мира, -1

С помощью, однако, было трудно. Шла Русско-турецкая война, и войск не хватало. Тем не менее, несмотря на существенную нехватку людей, дела в Турции шли вполне успешно благодаря исключительной храбрости солдат и умению полководцев. И Екатерина посылает небольшой воинский контингент на помощь Понятовскому, в числе которого была и бригада Суворова. Он теперь произведен из полковников в бригадиры[6]. В этой польской кампании (через 10 лет будет и другая) Суворов выступил блестяще, о нем впервые заговорили как о полководце. Один из самых известных биографов Суворова Петрушевский назвал деятельность Суворова в приданном ему Люблинском районе и прилегающих литовских областях военной поэмой: Люблин, Краков, Ландскорона, Брест. Суворов буквально летает со своими небольшими, преимущественно пешими отрядами по довольно обширной территории навстречу наиболее опасным отрядам противника и наголову их разбивает. Не помогает мятежным полякам и помощь французов: Демурье, Шуази, Виомениль, все они после полного разгрома вынуждены бесславно вернуться на родину. Сказывается стратегическое, тактическое, а самое главное, профессионально-воспитательное превосходство Суворова. Его подчиненным возможно все, на поле боя они творят чудеса: кавалерия, пройдя через лес, мгновенно образует строй, как будто бы леса и вовсе не было, несколько десятков егерей[7] лихой штыковой атакой рассеивают и обращают в бегство несколько сотен польских кавалеристов, спешившиеся суворовские кавалеристы саблями выбивают поляков из леса и укреплений, нигде им нет ни пристанища, ни покоя. Более того, Суворов грамотно выделяет и пресекает источники финансирования мятежников, например соляные копи в Бохне.

В. В. Летуновский, 100 уроков лидерства А.В. Суворова для бизнеса, 2016

Уильям из Ньюбери указывает, что турниры впервые появились в Англии в беспокойные годы царствования короля Стефана (1135–1154). Тот факт, что они были привнесены из Франции знатными норманнами, следует из термина, употребляемого Матвеем Парижским: он называет их «conflictus Gallicus» или «batailles fran?aises», «французскими схватками». Ломбар утверждает, что «короли этого государства, правившие до короля Стефана, не так уж часто позволяли себе покидать свою страну, чтобы испытать себя в этой воинской потехе за морями, но начиная со времен после короля Стефана они позволяли себе делать это». Обычай преломлять копья на турнирах в Англии был внедрен именно норманнскими рыцарями. От тех времен до нас дошло примечательное описание этой воинской забавы в Лондоне, сделанное Уильямом Фицстефеном. Он сообщает, что «каждое воскресенье Великого поста, сразу после обеда, вошло в обычай большому числу лондонцев собираться верхом на боевых конях, хорошо выученных разным маневрам под седлом, разбиваться на отряды и, вооружившись щитами и тупыми копьями, изображать нечто вроде сражения, а также предаваться различным воинским потехам. В то же самое время многие юноши из благородных семейств, не удостоившиеся пока звания рыцаря, приходили сюда со двора короля и из домов знати, чтобы отточить свое умение владеть оружием, всеми помыслами желая прославиться. Молодые люди разбивались на противоборствующие группы и вступали в сражение, где-то одна группа отступала, а вторая преследовала ее, не в силах одолеть; в другом месте одна из групп одерживала верх над другой».

Колтман Клифан, Рыцарский турнир. Турнирный этикет, доспехи и вооружение, -1

Действительно, местность в Пруссии и Ливонии, изобиловавшая густыми лесами, болотами и реками, была не слишком пригодной для традиционного рыцарского конного боя. Поэтому, в отличие от классического ведения рыцарями военных действий на территории Святой земли и Европы (преимущественно конного), тевтонским братьям-рыцарям часто приходилось вести бой пешими и биться нередко нетипичным для рыцарей оружием. Так, например, брат-рыцарь Генрих фон Таупадель (разумеется, прекрасно владевший копьем, мечом, топором и булавой) особенно прославился своей меткой стрельбой из (ручной) баллисты, то есть из самострела, кущи, или арбалета (хотя в составе войска ордена имелись наемные арбалетчики и лучники, как, впрочем, и отличная наемная пехота и легкая кавалерия – туркополы, подчинявшиеся, как и в ордене иоаннитов-госпитальеров, особому орденскому должностному лицу – туркопольеру).

В. В. Акунов, История Тевтонского ордена, 2012

В обращении с собственными войсками этот особый сплав щедрости и мудрости был не менее заметен. Добыча была скрупулезно поделена согласно римскому обычаю, который предусматривал, что все вначале сносилось в одно место; и как он разумно использовал каждый способ вдохновить воинов перед битвой, так теперь он использовал моральную ценность похвал и отличительных наград за подвиги. Еще более похвальным было то, что он поспешил обезопасить победу против любого непредвиденного промаха или вражеского контрудара. Он отвел легионы назад в укрепленный лагерь еще в самый день захвата города, оставив Лелия с его морской пехотой охранять город. Затем, после однодневного отдыха, он начал курс военных упражнений, чтобы держать войска на высоком уровне. В первый день солдаты должны были пробегать три с половиной мили во всеоружии, а легионы выполняли различные упражнения; во второй день они должны были чистить, чинить и проверять оружие; на третий день они отдыхали, а на четвертый – тренировались с оружием, «одни должны были сражаться друг с другом деревянными мечами, обшитыми кожей и снабженными на концах кожаными шариками; другие – метать друг в друга копья, тоже с кожаными шариками на концах»; на пятый день они начинали курс снова, и он продолжался все время их пребывания к Новом Карфагене. «Гребцы и морские пехотинцы, выходя в море, когда погода была спокойной, упражнялись в маневрировании в примерных сражениях». «Полководец уделял всем работам равное внимание. То он занимался на пристанях с флотом, то надзирал за упражнениями легионов; иногда он посвящал время инспекции работ, которые с большим усердием вели толпы ремесленников в мастерских, арсенале и доках».

Г. Б. Лиддел Гарт, Сципион Африканский. Победитель Ганнибала, 2003

Теперь исходя из всей обстановки III и IV веков, а особенно из того факта, что популярность в войсках была чрезвычайно важна для кандидатов в императоры во время многочисленных гражданских войн, мы понимаем, что довести дисциплину пехотинцев до такой степени, которая давала им возможность противостоять атаке кавалерии, было нелегко. Плотные боевые порядки и замена тяжелого ударного копья длинной пикой, которая держит кавалериста на большем расстоянии, были поэтому естественными приемами.

Хофман Никерсон, Войны в эпоху Римской империи и в Средние века, -1

Четыре сражения по дороге в Куско – в Хаухе, Вилькасуамане, на Вилькаконге и на дороге над Куско – продемонстрировали огромное превосходство конных, одетых в латы испанцев над местными воинами. Империя инков не сдалась без борьбы, как иногда думают. Всякий раз, когда во главе армии индейцев оказывался решительный военачальник, они дрались с бесстрашием обреченных. В ходе этого завоевательного похода индейцы, которые сами были внушающими страх завоевателями для других племен Анд, пытались адаптировать свои способы ведения боевых действий к совершенно новой для них тактике захватчиков, чтобы ответить на вызов, брошенный им более развитой цивилизацией. На протяжении всей европейской истории со времен Древнего Рима конный рыцарь играл главную роль во всех боевых действиях. Эту грозную фигуру мог остановить только другой рыцарь, экипированный сходным образом, лучники, копейщики или крепкие оборонительные укрепления. Его главенствующая роль на поле боя закончилась только с развитием огнестрельного оружия. Всякий раз, когда американские индейцы успевали перенимать европейское вооружение, они могли оказывать эффективное сопротивление. Например, индейцы из Южного Чили, которые взяли себе на вооружение копья и лошадей, или индейцы Северной Америки, научившиеся скакать на лошадях и применять огнестрельное оружие. Но у инков не было времени на адаптацию, и в их гористой стране, практически лишенной лесов, не было подходящих деревьев, чтобы делать из них копья или луки.

Джон Хемминг, Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации, -1

Передвижения индоевропейцев, должно быть, очень напоминали эти переселения германских народов: постепенное распространение воинственной расы, которое повлияло на весь цивилизованный мир. Точно так же, как первые изменили древнюю концепцию ведения войны, принеся с собой боевые колесницы, вторые изменили свой мир, начав использовать тяжелую кавалерию – ударную силу нового поколения. Мы склонны представлять себе средневековых рыцарей в качестве ужасного знамения войны, неожиданно появившегося на поле Сенлака в 1066 г., но на самом деле это знамение появилось за семьсот лет до того, на поле, где пролилось гораздо больше крови и где шел бой настолько же решающий для римлян, насколько решающим был Сенлак для саксонской Англии. Когда армия Восточной Римской империи была уничтожена при Адрианополе в 378 г., былые дни абсолютного превосходства легионеров над любыми другими родами войск ушли безвозвратно, и в течение следующей тысячи лет кавалерист в тяжелой броне, сражавшийся копьем и мечом, решал исход войны. Снова произошел переворот – и снова приходилось приспосабливать к изменившейся ситуации не только людей, но и их вооружение. Пехота перестала царить на поле боя, и так было до тех пор, пока не появилось одно из самых сокрушительных и эффективных метательных орудий Древнего мира (и в то же время самое простое оружие всех времен) – английский большой лук, о котором мы еще поговорим в свое время и в соответствующем месте. Теперь же посмотрим, что принесла Европе битва при Адрианополе, где впервые выяснилось, кто же теперь будет самой мощной ударной силой в приближающихся войнах.

Эварт Окшотт, Археология оружия. От бронзового века до эпохи Ренессанса, -1

Независимо от того, сражались франки пешими или конными, они яростно устремлялись на врага, верили в успех первого удара, сопровождаемого честной рукопашной. Дисциплина в их рядах была не очень жесткой, что явно следует из состава войска, набранного из знати и свободных людей, продолжавших смотреть на своего короля, правившего только благодаря воле народа. Они охотно отправлялись на войну, но им не нравились длительные походы, поэтому, если война затягивалась, они оставляли свои штандарты и возвращались домой. Их кавалерия быстро атаковала сомкнутыми рядами с копьями в руках, но она нуждалась в ровной поверхности. Похоже, что франки не использовали резерв.

Д. Т. Денисон, История кавалерии. Вооружение, тактика, крупнейшие сражения, 1877

Тактика армий Восточной Римской империи – как уже отмечалось ранее – была разработана для действий в определенных условиях и против определенных противников. Из письменных источников мы узнаем, что франки считали любое отступление бесчестьем, поэтому войска предупреждали, что «они будут сражаться где угодно, так что вам надо будет выбрать удобное для вас место и навязать им бой». Поскольку франкская конница «с ее длинными копьями и большими щитами наносит удар с чрезвычайной стремительностью», их следует завлекать в гористую местность, если это возможно, где действия конницы менее эффективны. Военные действия против франков следует затягивать как можно дольше, так как «после нескольких недель без сражений их войска… устают от такой войны и начинают большими группами возвращаться домой».

Джек Коггинс, Эволюция вооружения Европы. От викингов до Наполеоновских войн, -1

Собственно оружие рыцаря составляли тяжелый обоюдоострый меч из довольно качественной стали и длинное (порой до шести метров длиной!) деревянное копье с железным ромбовидным наконечником. Из-за того, что копья при столкновении с противником часто ломались, требовалось иметь их с собой в изрядном количестве. По этой же причине в бою рыцаря всегда сопровождал оруженосец, одной из задач которого было быстро снабдить господина новым копьем. К слову сказать, экипирование оруженосца, тоже стоившее немалых денег, было заботой рыцаря, а у крупного феодала таких оруженосцев было несколько (иногда десятки). Кроме того, у каждого рыцаря, помимо боевого коня, должен был быть и ездовой, а учитывая невероятную сложность предстоящего похода, то, конечно, и не один. Наконец, немалых средств стоили и доспехи: кольчуга, простая или двойная (кольца в ней искусно сплетались в два слоя, существовали и тройные кольчуги), или латы, в то время еще не сплошные, а также рыцарский шлем. И все это нужно было брать с запасом, так что вслед за крестоносными армиями двигались огромные обозы с доспехами, оружием и продовольствием.

А. А. Доманин, Крестовые походы. Под сенью креста, 2010

Орхан набирал также нерегулярную пехоту, именовавшуюся азабы – войско, которое можно было не щадить и место которого было на линии атаки, а задача – вызвать на себя первый залп противника. За ними противник, нередко к своему крайнему удивлению, наталкивался на более грозную линию вооруженных копьями, вымуштрованных войск. Взятые из корпусов солдаты, которые получали жалованье и назывались оджаками капы кулу, были вооруженной силой, хорошо обученной приемам совместного ведения боя под началом командиров, которых они знали и уважали. В отличие от преобладавших в то время наемников они были едины в своей преданности суверену, считая его дело своим собственным и целиком доверяя ему соблюдение своих интересов в смысле продвижения по службе и других наград за службу. В принципе они постоянно находились «у двери султанского шатра», подчиняясь абсолютной власти правителя, служа ему лично, под началом командира, которому поручено действовать от имени султана. Сила этих новых регулярных османских войск заключалась в абсолютной сплоченности и их постоянной готовности сражаться.

Лорд Кинросс, Расцвет и упадок Османской империи. На родине Сулеймана Великолепного, 2013

Набегам и нашествиям не всегда сопутствовала удача. У империи были умелые полководцы, а в рядах ее легионов сражались храбрые и отлично обученные солдаты. Они и без афинской библиотеки знали все секреты военного дела и могли применить их на практике. Готы и их союзники нередко терпели поражения, несли большие потери. После своих упомянутых выше побед император Клавдий II похвалялся: «Мы уничтожили триста двадцать тысяч готов, потопили две тысячи судов. Реки покрыты их щитами, все берега завалены их палашами и короткими копьями. Не видно полей, скрытых под их костями, нет проезжего пути, покинут огромный обоз. Мы захватили в плен такое количество женщин, что каждый воин-победитель может взять себе по две и три женщины». Очевидно, мало сказать, что прихвастнул – готы могли потерять тогда никак не более 50 тысяч человек. И они сами побеждали и большие римские армии – если не хватало умения, так яростью. Но и умения у них после битв с римлянами постоянно прибывало. Недаром тот же Клавдий приказал зачислять пленных готов в свою армию (а тех, кто почему-либо не годился в солдаты, – сажать на землю крестьянствовать).

А. А. Дельнов, Крым. Большой исторический путеводитель, 2017

Значок не следует никоим образом смешивать со знаменем. Первый был общепринятым предметом, второе же составляло принадлежность только тех рыцарей, которые владели большими землями и приводили с собой на войну известное количество вооруженных людей. В ХIII столетии и на флагах, и на знаменах появились гербы. Когда рыцарь шел, он нес свое копье на правом плече; когда ехал, держал его вертикально; наконец, во время боя – горизонтально, над бедром, а позднее и под мышкой. Копье было исключительно рыцарским оружием; оруженосец мог биться только со щитом и мечом (но не рыцарским). Иногда и копье, подобно мечу, имело свое собственное имя.

Екатерина Монусова, История рыцарства. Самые знаменитые битвы, 2010

Армии, которые отправляли князья в военные походы под предводительством Яноша Хуньяди, формировались, как мы уже отмечали, из хороших наездников. Лишь лёгкая кавалерия могла быть козырём против турок и монгол. Ещё в Античности предки румын боялись стрел даков, так же как теперь – этих лошадей, пущенных галопом… Румынские воины предпочитали жёсткие луки с ручкой из трёх частей, перенятой у монголов в Средние века. В 1445-м Валеран де Ваврен восхищался валашскими воинами, преследовавшими их флот на Дунае. Он был впечатлён громкими криками, которые они издавали, чтобы походить на животных. Но Влад Дракула и в этом не был ни на кого похож: в 1462 году он атаковал султана Мехмеда II ночью, тихо, прямо в сердце лагеря, и нанёс ему тогда сильные потери. Обучение верховой езде совмещалось с навыками сражения в седле, состязаниями на копьях, на румынском языке это называлось harta – термин, появившийся от французского «harcelement» (преследование). Румынская баллада XVII века описывает сражение бояр, которое разворачивалось на глазах у их слуг:

Матей Казаку, Дракула, 2004

21. Цезарь отдавал необходимые распоряжения войскам там, где их заставал, и оказался в X легионе. Его обращение к войскам не содержало в себе ничего, кроме напоминания о необходимости не забывать свою прежнюю доблесть, не падать духом и смело отражать натиск неприятеля. Затем, когда противник приблизился на дистанцию броска копья, Цезарь дал сигнал к сражению. Немедленно он отправился в другие легионы, чтобы произнести такую же речь, но обнаружил, что там уже сражаются. Времени было так мало, а напор врага так силен, что становилось некогда не только прикрепить на свои места знаки отличия, но даже надеть шлемы и снять чехлы со щитов. Куда бы ни прибегал воин, оставивший фортификационные работы, какой бы первый штандарт он ни заметил, он становился сражаться под этот штандарт, чтобы не терять времени на поиски своего подразделения.

Гай Юлий Цезарь, Записки о Галльской войне, 2014

Англичане построили забор вокруг своего строя из щитов, ясеня и других деревьев. И они сделали это так умело, что в ограждении не было ни одной щели. Таким образом, перед их фронтом были сооружены баррикады, которые каждому из нормандцев придется преодолеть, прежде чем оказаться лицом к лицу с противником. За баррикадами и щитами они надеялись выстоять весь день, тогда бы они выиграли битву. Прокладывая себе дорогу, нормандцы должны были попасть под смертельные удары топоров, копий, палиц или другого оружия. Англичане носили короткие обтягивающие кольчуги, которые надевали поверх одежды, и шлемы. Гарольд отдал последние указания и призвал каждого смотреть только в лицо врагу. Никто не должен покидать свое место в строю. Он должен быть в любой момент готов к нападению врага. И будет ли то нормандец или кто-либо еще, каждый должен был всеми силами оборонять свою позицию. Затем король приказал воинам из Кента занять участок, где нормандцы, скорее всего, будут наносить основной удар. Жители Кента добровольно вызвались первыми встретить врага и требовали предоставить им это право независимо от того, где будет находиться король. Воины из Лондона вызвались защищать короля и королевский штандарт и построились вокруг него. Их просьба также была выполнена.

Эдвард Кризи, Великие битвы XI–XIX веков: от Гастингса до Ватерлоо, -1

Холодным туманным утром 12 октября бурские лагеря в СандСпруите и Фолкрюсте были свернуты. Бюргеры выступили на войну. Примерно двенадцать тысяч человек, все верхом, с двумя батареями из восьми орудий «Крупп» каждая. Они пошли в наступление с севера, рассчитывая позже соединиться с силами Свободного Государства, а также контингентом немцев и трансваальцев, которые должны были перейти границу Оранжевого Свободного Государства. Пушки начали движение за час до рассвета. Стрелки следовали сразу за последним орудием, так что первые лучи солнца упали на черную волнистую линию, исчезающую между холмами. Случайный свидетель говорит о бурах: «Их лица потрясали. По большей части они выражали решимость и упорство бульдога. Ни тени страха или неуверенности. В чем бы ни обвиняли бура, никто не скажет, что он трус или человек, недостойный клинка британца». Эти слова были написаны в начале кампании, а вся империя и теперь подпишется под ними. Если бы только эти люди желали быть нашими согражданами! Все золотые копи Южной Африки не стоят их самих.

А. И. Дойл, Англо-бурская война. 1899-1902, 1902

Когда в 1435 году умер Джон, герцог Бедфордский, граф Ричард стал генерал-лейтенантом всего Французского королевства – если, конечно, иметь в виду его английскую часть, которая несколько сократилась в размерах и которую граф старался снова расширить. «Представление…» продолжает: «Немедленно после того он сел на корабль вместе с леди и сыном, чтобы отправиться через[1]. Заметив страшную опасность – ибо их застигла страшная буря, он приказал привязать себя и своего сына к главной мачте, чтобы, если они погибнут, его бы потом опознали по гербам, и их похоронили бы вместе». Но и графу, и его сыну удалось невредимыми добраться до Франции. В этом месте историк Дагдэйл добавляет кое-что и от себя: «О виде и блеске его экипажа, коим он воспользовался во время этого путешествия, можно в некоторой степени судить по счету, предъявленному художником…» Потом приводится копия счета, из которого становится ясно, какую большую работу пришлось выполнить художнику, нанятому магнатом. По большей части это геральдическое украшение щитов и знамен, большие вымпелы для кораблей и флажки для копий рыцарей. Все это горело яркими живыми геральдическими цветами: изображения медведей на гербах Ги, Бошампа и Хэнслапа и зазубренные знамена Уорвиков, – а также другие гербы и эмблемы его семьи и дома.

Эварт Окшотт, Рыцарь и его замок. Средневековые крепости и осадные сооружения, -1

Согласно традиции того времени рыцари оставались, по сути, воинами-любителями, сражавшимися по старинке в романтическом духе. Они не имели ни профессионального мастерства в сфере военного дела, которое совершенствовалось из века в век, ни военных навыков турок, которые были более дисциплинированны, отлично обучены, знали тактику ведения боя и, главное, не имели мобильных легковооруженных сил и конных лучников. Эти уроки Сигизмунд с венграми начал получать на практике. Он со своим войском устремился вслед за крестоносцами, но знал, что, раз его советом пренебрегли, значит, битва проиграна. «Если бы они только поверили мне, – сказал он, – у нас было много сил, чтобы сразиться с врагом». Перед битвой он похвастался: «Если бы небо обрушилось на нашу армию, у нас хватило бы копий, чтобы подпереть его».

Джон Патрик Бальфур, Османская империя. Шесть столетий от возвышения до упадка. XIV–ХХ вв., -1

Теперь я хотел бы сказать о вооружении наших современных войск. Для обороны пехоте даются железные латы, а для нападения – копье длиною в девять локтей, называемое пикой; у бока прикреплен меч с концом более закругленным, чем острым.

Никколо Макиавелли, О военном искусстве, 1520

На заре европейского средневековья дело происходило следующим примерно образом: вождь какого-либо варварского племени, прописавшись мечом и копьем на землях рухнувшей Римской империи и приняв королевский титул, раздавал завоеванные земли верной своей дружине в ленное владение, в зависимости от заслуг каждого. А они, дружинники, став баронами, маркизами, графами и герцогами, принимали на себя обязанность по первому зову сюзерена вооружаться и выступать ему на помощь. И все были довольны – и король, и свежеиспеченные феодалы, и попавшие в феодальную зависимость обитатели пожалованных земель.

В. П. Точинов, Усмешки Клио-2, 2009

В таком построении (которое Мильтиад, как говорилось выше, считал оправданным из-за неравномерного рельефа местности, а также для того, чтобы до поры до времени скрыть развертывание своего войска) греческий полководец расположил 11 тыс. гоплитов, чьи копья и мечи должны были разрешить вооруженное противостояние между европейским и азиатским мирами. (Характерные для середины XIX в. утверждения. В V в. до н. э. разница между родственными арийскими народами – эллинами и иранцами – была не так уж велика. – Ред.) Были принесены жертвы, по которым жрецы попытались определить волю небес. Результаты оказались благоприятными для греков. Прозвучали трубы, и с боевыми кличами небольшое греческое войско устремилось вниз, туда, где расположился враг. Там же на склонах гор, возможно, впервые прозвучал призыв Эсхила, участвовавшего в битвах при Марафоне и при Саламине, к воинам обоих сражений: «О сыны греков! Бейте [врага] за свободу своей страны! Бейте за свободу своих детей и своих жен, за храмы богов своих отцов, за могилы предков. Все брошено на чашу борьбы!»

Эдвард Кризи, Великие сражения Античного мира, -1

Вооруженное выступление Масакадо Тайры против Центрального Императорского правительства было лишь началом длинной череды военных мятежей «боевых холопов». И всякий раз Центральное правительство действовало по одной и той же схеме: чтобы подавить мятеж очередного воинского дома, оно обращалось за поддержкой к другим самурайским воинским домам. Но за оказанную помощь приходилось расплачиваться, идя на всевозможные уступки. Таким образом, японский императорский двор постепенно утрачивал реальный контроль над страной, тогда как набиравшее силу самурайское сословие от десятилетия к десятилетию становилось все могущественнее и надменнее. Конечно, самураи в описываемое время еще не оформились в тесно сплоченную социальную прослойку, преследующую общие цели. Наоборот, соперничество и кровавые распри между отдельными воинскими домами не прекращались ни на миг. Императорское правительство искусно играло на этой взаимной вражде, уходящей своими корнями в седую древность. Стоило только какому-либо из самурайских кланов взбунтоваться, как Центральное Императорское правительство тут же нанимало другие кланы самураев, чтобы их стрелами, копьями, мечами и глефами-«нагинатами»[25] подавить мятеж взбунтовавшегося рода «боевых холопов». Эта коварная (с точки зрения предводителей самурайских кланов), но весьма дальновидная (с точки зрения центральной власти) политика, вполне соответствовавшая знаменитому древнеримскому, византийскому и китайскому принципу «divide et impera» («разделяй и властвуй»), со временем привела к расколу окрепшего самурайского сословия на две большие группировки:

В. В. Акунов, Самураи державы Ямато, 2016

Пехотинцы со щитами, вооруженные различного вида копьями, а также мечами, составляли основную массу готской пехоты[146]. По античному определению, они являлись тяжеловооруженными воинами-гоплитами. Таково было традиционное германское вооружение воина, которому даже в качестве подарков на совершеннолетие дарили щит и копье-фрамею (Tac. Germ., 13), ведь основным оружием германца еще в I в. было копье, которым он учился обращаться с младенчества (Seneca Epist., IV, 7 (36), 7).

А. К. Нефёдкин, Готы. Первая полная энциклопедия, 2021

Служба на КВЖД не была спокойной, так как вдоль нее, как и по всей Манчжурии, орудовали хунхузы – свирепые и дерзкие бандиты, терроризировавшие целые города. Хунхузы промышляли грабежом, не брезговали нападать и на поезда, а после Русско-японской войны вооружились собранным на полях сражений оружием и стали представлять серьезную опасность для русских гарнизонов. Заамурским пограничникам приходилось служить в постоянной боевой обстановке, что вполне соответствовало характеру Лавра Георгиевича. Однако на КВЖД не обходилось и без серьезных хищений средств русскими чиновниками, против чего Корнилов решительно восставал, чем нажил себе множество врагов. Командующий войсками Заамурского округа пограничной стражи генерал-лейтенант Е. И. Мартынов, видя злоупотребления, в 1913 году решил начать борьбу с ними по-своему. Отличаясь либеральными взглядами, Мартынов приступил к публикации статей о хищениях на КВЖД в гражданской прессе, обильно снабжая свои работы копиями секретных документов. Этот демарш вызвал волну негодования в офицерском сообществе России, посчитал подобные действия несовместимыми с офицерской честью и Корнилов, вступив в прямую конфронтацию с начальником. В результате грандиозного скандала Мартынов оказался под судом, а Корнилова перевели от греха подальше в 9-ю Сибирскую стрелковую дивизию во Владивосток, назначив командиром ее 1-й бригады. В лице Мартынова Лавр Георгиевич нажил себе смертельного врага, а следующая их встреча произошла в совершенно другом месте при совершенно других обстоятельствах – в лагере для военнопленных.

А. Солнцев-Засекин, Побег генерала Корнилова из австрийского плена. Составлено по личным воспоминаниям, рассказам и запискам других участников побега и самого генерала Корнилова, 2014

В этой книге я касаюсь доспехов позднего Средневековья, то есть периода между 1100 и 1500 годами, поэтому здесь не будут рассмотрены в деталях латы древних людей. Доспехи греков и римлян заслуживают отдельного изучения; мы ничего не потеряем, если не будем здесь касаться римских доспехов, так как они не оказали практически никакого влияния на развитие латного дела в средневековой Европе. Напротив, такое влияние оказали варвары – то есть галлы, готы, лангобарды и франки. Готские всадники, завоевавшие Италию в V и VI веках, своим вооружением не отличались от рыцарей Вильгельма Нормандского при Сенлаке или от крестоносцев XII и XIII веков. Различия были очень и очень небольшими. Так же как и их потомки, готы передвигались на крупных рослых лошадях, сражались копьями и широкими мечами, носили шлемы и кольчужные рубахи и прикрывались в сражении щитами. Тактика боя у готов вырабатывалась в течение тысячелетия. На рисунках 5 и 6 показано, как выглядели воины в кольчужных доспехах в 1250 году и в пластинчатых латах в 1375 году. Период наибольшего распространения кольчуги продолжался приблизительно до 1350 года, а период наибольшего распространения пластинчатых доспехов приблизительно от 1350 до 1650 года, хотя, конечно, после 1550 года о широком распространении пластинчатых лат говорить уже не приходится и искусство изготовления панцирных доспехов постепенно приходит в упадок.

Эварт Окшотт, Рыцарь и его доспехи. Латное облачение и вооружение, -1

Именно о римлянах говорили, что киркой и лопатой они добились не меньше, чем мечом и копьем (имеется в виду пилум), так как они были величайшими строителями укреплений Средиземноморья той поры. Важнейшей установкой римской военной жизни была безопасность бивака, в том числе спокойствие ночного отдыха. Где бы (на вражеской или дружественной территории!) и на какой срок (даже если всего на одну ночь либо несколько часов!) ни останавливался легион после дневного перехода, он тут же начинал «окапываться»!

Я. Н. Нерсесов, Великий Ганнибал. «Враг у ворот!», 2014

Свидетельства очевидцев, наблюдавших тамплиеров в бою, говорят нам, что они всегда были первыми в битве и последними в отступлении; что они шли в бой в строгом порядке, в молчании и не теряя головы, и беспрекословно повиновались командам магистра. Когда их предводитель давал сигнал к началу сражения и трубы играли наступление, – вспоминает свидетель, – «они смиренно пели псалом Давида, Non nobis, non nobis, Domine, sed nomini tuo da gloriam, „Не нам, не нам, Господи, но имени Твоему“, и выставив вперед свои копья, разбивали строй врага или умирали. Если кто-либо из них случайно отступал или проявлял меньше мужества, чем следует, то белый плащ, эмблему ордена, позорно срывали с его плеч, крест, который носят братья, снимали с него, и он изгонялся из сообщества братьев; в наказание он должен был есть на земле без салфетки или скатерти на протяжении года; и ему запрещалось отгонять собак, которые собирались вокруг и кусали его. По прошествии года, если он воистину раскаивался, магистр и братья возвращали ему пояс, одежду и крест, и вновь принимали его в орден. Тамплиеры действительно практикуют соблюдение строгих религиозных правил, живут в смиренном повиновении магистру, не имеют собственности и проводят большую часть времени в палатках в открытом поле»[106]. Так описал образ жизни тамплиеров один из высших сановников Латинского королевства.

Ч. Д. Аддисон, История рыцарей-тамплиеров, церкви Темпла и Темпла, -1