Гофмаршал

Го́фмаршал (от нем. Hofmarschall) — придворный чин Российской империи, введенный в 1722 году при учреждении «Табели о рангах». До 1742 года состоял в 6-м классе, с 1742 года — в 3-м.

Ведал делами по довольствию двора, организации приёмов и путешествий, руководил придворными служителями, содержал стол императорской семьи. Кроме того, Гофмаршальская часть ведала ещё тремя классами столов: Гофмаршальский или кавалерский — для дежурных кавалеров и гостей двора, обер-гофмейстерины — для живущих при дворе придворных девиц, начальника кавалергардских рот (I класс); для караульных офицеров, дежурных секретарей и адъютантов, дежурных пажей (II класс); «общая столовая» для прочих служащих двора (III класс).

В отсутствие обер-гофмаршала гофмаршал подменял его, следил за исполнением обязанностей нижними дворцовыми чинами.

Чин упразднён постановлением Временного правительства от 11 июля 1917 года «Об упразднении должности гофмаршала».

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В рассматриваемый нами период XIX – начала XX в. императорские кухни находились в ведении обер-гофмаршала, который возглавлял Гофмаршальскую часть Министерства Императорского двора. Чин обер-гофмаршала ввели в Табель о рангах как придворный чин II класса еще в 1726 г. Обер-гофмаршалу в свою очередь подчинялись гофмаршалы (от нем. Hofmarschall), являвшиеся придворными чиновниками III класса.

Илья Лазерсон, Императорская кухня. XIX – начало XX века. Повседневная жизнь Российского императорского двора, 2014

Императрица Елизавета продолжала начатое императрицей Анной упорядочение придворных штатов. Так, между прочим, с ее времени, а именно с 1742 года, начинается пожалование в придворные чины указами, ранее же того придворные назначались на основании расписаний, утвержденных императрицей. Императрица Елизавета кроме камергеров и камер-юнкеров собственного двора учредила еще те же должности и при дворе прибывшего в Россию наследника престола, племянника императрицы Его Высочества герцога Шлезвиг-Голштинского, впоследствии императора Петра III. К его особе указом Сенату от 20 марта 1742 года назначены гофмаршалом Семен Нарышкин53, с жалованьем в 1500 руб., пять камергеров, с жалованьем по 1000 руб., и пять камер-юнкеров с жалованьем по 800 руб. Ранг гоф-маршала при наследнике уравнен с рангом камергеров Императорского Двора, камергеры уравнены с камер-юнкерами Императорского Двора, а камер-юнкерам наследника определен ранг полковника. Этот вопрос об установлении ранга придворных чинов, равно как о жалованье, ими получаемом, и о совмещении придворных должностей с другими должностями, найдет свое место ниже. Вопросы эти довольно долго не имели определенного решения и, так сказать, колебались. Императрица Елизавета желала упорядочить и поведение придворных чинов, не соответствовавшее, видимо, своим легкомыслием тому высокому значению, какое придавалось им Высочайшей властью. В числе разных мероприятий, направленных к этой цели, заслуживает внимания указ54 императрицы Елизаветы, который нашла нужным возобновить и Екатерина II, гласящий, что во время богослужения в придворной церкви «ежели кто какого бы чина и достоинства ни был, будет с кем разговаривать, на тех надевать цепи с ящиками, которые для того нарочно заказать сделать вновь: для знатных чинов медные вызолоченные, а для посредственных белые луженые, а для прочих чинов простые железные».

Н.Е. Волков, Двор русских императоров в его прошлом и настоящем, 1900

Один из эпизодов доброго отношения к ссыльному Левенвольде вошел в анналы российской истории как «Государственный заговор придворной дамы Натальи Федоровны Лопухиной». Суть дела заключалась в следующем: в северном городе Соликамске находился под охраной на поселении бывший гофмаршал Левенвольде. В качестве начальника военной охраны ссыльных в город на реке Каме направили поручика лейб-кирасирского полка Бергера. Узнавшая об этом придворная дама графиня Наталья Федоровна Лопухина, бывшая некогда близкой приятельницей ссыльного графа, попросила поручика передать ссыльному гофмаршалу, что «он не забыт своими друзьями и не должен терять надежды, ибо не замедлят наступить для него лучшие времена». Курляндец Бергер тотчас же доложил о поручении Лопухиной влиятельному человеку при дворе императрицы Елизаветы Петровны, ее лейб-медику графу Герману Лестоку – главному идеологу недавнего дворцового переворота. Заявление придворной дамы Н.Ф. Лопухиной о том, что Левенвольде «не должен терять надежды и что не замедлят наступить для него лучшие времена», легло в основу серьезного государственного расследования. Допрос в Тайной канцелярии всех причастных к этому делу лиц проводился весьма жестоко, невзирая на пол обвиняемых, их чины и звания. Всех подозреваемых подвергли пытке на дыбе и иным жестоким истязаниям, используемым для получения доказательств их вины.

Георгий Зуев, Течет река Мойка. Продолжение путешествия… От Невского проспекта до Калинкина моста, 2013

Как свидетельствуют документы, еще в апреле 1844 г., когда началась подготовка к переезду семьи императора в Александровский дворец, Николай I распорядился «походную церковь Его Величества поставить в той же комнате Нового Царскосельского дворца, где она и прежде находилась».[203] Это уточнение, «где она и прежде находилась», очень важно. Судя по всему, парадная спальня Александра I и Елизаветы Алексеевны была самым незадействованным помещением дворца, где время от времени и устанавливали походный иконостас императора. Например, 1 ноября 1826 г. князь П.М. Волконский писал гофмаршалу Нарышкину: «Высочайше повелено поставить походный иконостас по-прежнему в Голубой Гостиной комнате, что пред Кабинетом покойного Государя императора Александра Павловича».[204] Когда в тяжелое для семьи время понадобилось место для молитв, в апреле 1844 г. походный иконостас Александра I установили именно в Малиновой гостиной. При этом сняли все картины светского содержания. Родители беременной Адини надеялись только на лучшее, считая, что она родит своего первенца в Александровском дворце. Через некоторое время, когда в кабинете императрицы возвели «дворцовую часовню» (слова Ольги Николаевны), походный иконостас убрали.

Игорь Зимин, Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора, 2015

С 1773 по 1883 г. князь Салтыков занимал должность воспитателя при наследнике Павле Петровиче, будущем Павле I. В письме к сыну императрица подчеркивала: «При тебе будет лицо значительное, и не для того только, чтобы придать важности твоим выходам, но и для того, чтобы оно держало в порядке людей, назначенных к твоему двору… Чрез него к тебе будут представляться иностранцы и другие лица, он будет заведовать твоим столом и прислугой, смотреть за порядком и за необходимою внешностью твоего двора. Это человек, исполненный честности и кротости, и везде, где он ни служил, им были довольны. Я определяю тебе Салтыкова, который, не называясь гофмаршалом твоего двора, будет исполнять эту должность, как увидишь из приложенной записки, излагающей его обязанности». И хотя Салтыков был явным «человеком императрицы» при великом князе, он сумел приобрести уважение Павла.

Игорь Зимин, Зимний дворец. Люди и стены. История императорской резиденции. 1762-1917, 2012

Гофмаршальский стол, которым пользовались сам гофмаршал, министр двора, обер-гофмейстерские и свитские фрейлины, военное дежурство и офицеры, несшие в этот день караулы во дворце, а также лица, представлявшиеся императору, но не приглашенные к высочайшему столу, мало чем отличался от стола их величеств, разве только подавали меньше фруктов и ранних овощей.

Беловинский Л. В., Жизнь русского обывателя. От дворца до острога, 2014

Он в 1840 году переделал интерьеры и в бельэтаже устроил зимний сад. С 1857 года гофмаршал жил в основном в Москве и в доме хозяйничал его сын Петр Павлович (1835–1919), он дослужился до генерала от инфантерии, но не забывал и о личном бизнесе, в частности о добыче золота в Сибири. Хотя гражданская карьера П.П. Дурново сложилась вполне успешно, в 1905 году он как генерал-губернатор Москвы не справился с революционными волнениями и его уволили с высокой должности. По словам С.Ю. Витте: «Он был человек не глупый, но больше на словах, чем на деле. Любил говорить, спорить, но никаким делом серьезно заниматься не мог…». Большевистский переворот заставил эмигрировать дочь сановника Александру, жену гетмана П.П. Скоропадского, но сам член Госсовета успел умереть в своем доме, который после перестройки напоминал итальянское палаццо и был полон ценными произведениями искусства.

Антонов В. В., Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура, 2012

«Искусные в интригах» люди в Петербурге «подстегивали самолюбие» Елизаветы. Ее особенно подстегивать и не требовалось – честолюбива была с детства. А ее обижали жестоко. «За обедом при дворе по случаю дня рождения императора принц Антон и брат его были посажены за стол обер-гофмаршалом, а она – простым гофмаршалом»[56]. Куда это годится? Разгневанная Елизавета клялась своим иностранным покровителям, что «предприятие» будет иметь «счастливый успех», потому что в Ливонии все недовольны и преданы ей[57]. Насчет Ливонии – кто бы, как говорится, сомневался, но, кажется, маловато будет, чтобы национальную революцию объявлять. В Петербург срочно прибыл чрезвычайный шведский посол Эрих Матиас фон Нолькен, естественно, «голштинец». Он принадлежал к «голштинцам» по рождению – его отец был владельцем имений на острове Эзель (Сааремаа), а мать приходилась родной сестрой руководителю «голштинцев» генерал-поручику Карлу Адаму фон Штакельбергу Шведские источники весьма высоко оценивают вклад Эриха фон Нолькена в дело антироссийского шпионажа – он еще в 1725 году обретался «на собственный счет» в Петербурге, где якобы раскрыл некие важные переговоры между Россией и Пруссией. Сын его впоследствии служил послом в Петербурге при Екатерине II. Потомки же вообще переселились в Эстляндию при Александре I. К ним по наследству перешли гигантские владения Минихов близ Дерпта.

Гаврилов С. Л., Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710-1918, 2011

В петровское время для руководства церемониями введены специальные чины – гофмаршалы. В данном случае указаны четыре гофмаршала с траурными жезлами, вводившие приезжавших. Прибывший царь осмотрел тело покойного при свете свечи. После этого покрывало сняли, накрыли гроб крышкой, прибили к бархату жестяной щит с гербом. Полякам накололи на шапки траурные ленты и выдали белые перчатки. Интересно, что специальная одежда, не принятая в России – белые перчатки, была заготовлена заранее для участников церемонии. Тех, кто прибыл в трауре, поблагодарили за проявленный такт.[183]

Логунова М. О., Печальные ритуалы императорской России, 2011

Российские императоры принимали представлявшихся и в своих рабочих кабинетах. Поскольку таких представлений были десятки, то у них вырабатывались определенные профессиональные приемы. О них знали и перед началом приема вполголоса инструктировали посетителей, что означают те или иные жесты и слова царя. Так, гофмаршал, отвечавший за четкость процедуры представлений, инструктировал каждого из представлявшихся: «В 11 часов начнется прием, будут вызывать по имени, отчеству и фамилии, отвечать только на вопросы императора, самому вопросов не задавать, аудиенция продлится минут пять, выходя, не поворачиваться спиной к государю»103.

Зимин И. В., Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 2, 2014

Его сын Дмитрий Николаевич (14.02.1768–11.12.1834) – участник войны со Швецией (1789), гофмаршал и командор Мальтийского ордена (1799), обер-гофмаршал и президент Гоф-интендантской конторы, петербургский губернский предводитель дворянства (1830).

Бородин А. П., Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус, 2013

В доме вдовы гофмаршала и генерал-майора князя B. C. Оболенского-Нелединского-Мелецкого княгини Александры Александровны (дом № 22 по Сергиевской, ныне – ул. Чайковского) состоялся великосветский благотворительный базар.

Антонов Б. И., Петербург – 1914 – Петроград. Хронологическая мозаика столичной жизни, 2014