Цитаты со словом «фриц»
Похожие цитаты:
Дальше фронта не пошлют. Меньше взвода не дадут.
Во время маневров в танковых частях мне однажды приказали замаскироваться среди сжатых рядов батальона: с тех пор я так и продолжаю.
А потом начал его ругать. Стоит ординарец, смотрит прямо в глаза командира, но молчит. Знает характер Будённого: пусть он погорячится, покричит, а потом ему все можно объяснить.
Окопы идей гораздо лучше, чем окопы из камней.
Нужно сперва ввязаться в бой, а там видно будет.
Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко. Пуля — дура, штык — молодец.
Русскому борову с немцем смерть.
Мои товарищи второй раз в Форос не ездили. Это уже те товарищи, которые мне никак не товарищи.
Последний нацист был для них дороже самого порядочного немца. Раз ты нацист, тебе всё дозволено: не так-то легко до него добраться. У них это называется стоять друг за друга.
Бог не на стороне больших батальонов, а на стороне лучших стрелков.
Там, где пройдет олень, там пройдет и русский солдат. Там, где не пройдет олень, все равно пройдет русский солдат.
Штыки хороши всем, кроме одного — на них нельзя сидеть.
«Меня только танком можно остановить»
Я предпочитаю умереть в России, чем быть спасённой немцами.
Как узнать ирландца на петушиных боях? Он придет с уткой. Как узнать итальянца на петушиных боях? Он поставит на утку. Как узнать, что на петушиных боях была мафия? Утка победила.
Пробовал я и торговать, но установил, что тут требуется лет десять, чтобы пробить себе дорогу, но тогда уж это будет прямая дорога в ад.
Сначала надо ввязаться в серьёзный бой, а там уже видно будет.
Если верный конь, поранив ногу, Вдруг споткнулся, а потом опять, Не вини его, вини дорогу, И коня не торопись менять. («Берегите друзей»)
Ноги для меня — первое дело. Это первое, что я увидел, когда родился. Но тогда я пытался вылезти. С тех пор я стремлюсь в обратную сторону, но без большого успеха.
Когда женщина пошла против тебя, забудь про неё. Они могут любить, но потом что-то у них внутри переворачивается. И они могут спокойно смотреть, как ты подыхаешь в канаве, сбитый машиной, и им плевать на тебя.
...«ибо, если противник действительно стоек, то его можно опрокинуть
только штыком».
Я пришёл бы к вам раньше, но меня задержала храбрость ваших солдат.
Штыками можно сделать всё что угодно; только нельзя на них сидеть.
Для англичанина, американца, русского весь мир представляет поле деятельности... Только мы, французы, такой „благоразумный“ народ, что сидим на одном и том же месте, если нас не оденут по-солдатски. Мы живем там, где родились.
Первые двадцать пять километров мы проехали быстро, потом часто останавливали встречные машины — спрашивали, из какой они части, где их штаб. На первый вопрос отвечали определенно, на второй еще определеннее — «не знаем».
Солдатом надо быть во имя отчизны или из любви к делу, за которое идешь в бой. Без цели служить сегодня здесь, а завтра там — значит быть подручным мясника, не более.
Писателю необходима такая же отвага, как солдату: первый должен так же мало думать о критиках, как второй — о госпитале.
— Не спеши, не веди смычок так быстро. Представь себе, что это твоя зарплата. Ты должен не сразу ее израсходовать, а распределить на длительное время.
Сегодняшние подростки не понимают, о чём это пела тридцать лет назад Алла Пугачёва: «…и переждать не сможешь ты трёх человек у автомата!» — какого автомата?
Донесение. Развивая наступление, мы сожгли ещё несколько деревень. Уцелевшие жители устроили нашим войскам восторженную встречу.
Не думай дурно о всех ближних сразу, думай по очереди.
Дядя Стёпа: Заправка тиной отдаёт последний долг утопленнице Лизе, почившей в бозе, а не в обозе военном пленном здоровенном, как венский лес, кишащий лесбиянками.
Цыгане не англичане, а следовательно, почти наверняка людоеды.
Противники ставят себе мат сами. Надо лишь немного подождать.
Русского солдата мало убить, его надо еще повалить.
Я это чувствую при удачной стрельбе в каждого крупного зверя: пока не убит — ничего, я даже могу быть очень храбрым и находчивым, но когда зверь лежит, я чувствую вот это самое, среднее между страхом, жалостью, раскаяньем.
Первым стреляет тот, кто стреляет первым, остальное придумывается в оправдание, если застрелили не того или не тех.
Я дрался с самыми сильными бойцами этого мира! И я выиграл эту битву! Но, у меня осталось ещё много дел, которые нужно довести до конца.
Хорошо быть линкором. Башню снесло, четыре осталось.
Едва человек успеет понастоящему набраться ума-разума, как его уже кличут «старой перечницей».