Цитаты со словом «трагизм»
Трагизм нашего положения в том, что, пока мы то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания ещё не смогли обрести совесть, нас уже обвиняют в бессовестности. Комизм нашего положения в том, что после того, как то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания, нас обвинили в бессовестности, мы наконец обретаем совесть.
«Жизнь не в слабости своей, а в своей силе, напряженности и преизбыточности тесно связана со смертью. Это чувствуется в дионисизме. Это открывается в любви, которая всегда связана со смертью. Страсть, то есть проявление величайшего напряжения жизни, всегда чревата смертью. И принимающий любовь в ее преизбыточной силе и
трагизме принимает смерть.»
Громадное большинство знало только Уточкина-спортсмена. Люди, знавшие его близко, с первых же моментов сближения вдруг убеждались: есть ещё другой, тщательно спрятанный от толпы. Мало кто знал мечтателя и романтика, влюбленного в солнце и море, искателя красоты в жизни, в котором было нечто от Дон-Кихота, нечто от Глана, нечто от античного философа-стоика… У его колыбели было много добрых фей, разбросавших свои дары, но злая фея их оплела нитью
трагизма.
Похожие цитаты:
Истинная и всеобщая польза комедии заключается в развитии нашей способности легко и быстро подмечать смешное под каким бы то ни было покровом страсти или моды, равно как и под морщинами торжественной серьезности.
В нашей жизни возможны только две трагедии. Одна — это когда не получаешь того, что хочешь, другая — когда получаешь. Вторая хуже, это поистине трагедия!
Если в жизни вообще есть смысл, то должен быть смысл и в страдании. Страдание — неотделимая часть жизни, как судьба и смерть. Без страдания и смерти человеческая жизнь не может быть полной.
Драма — это поэзия поведения, роман приключений — поэзия обстоятельств.
Человек как руина — часто скорее печален, чем трагичен.
Жизнь — это вообще трагедия, исход которой предрешен.
Большинство людей не понимает, что великое многообразие и красочность мира будут служить им крепчайшей душевной поддержкой на протяжении всей жизни.
Каждое переживание обладает своей собственной временностью.
В минуту смерти эгоизм претерпевает полное крушение. Отсюда страх смерти. Смерть поэтому есть некое поучение эгоизму, произносимое природою вещей.
Единственно подлинные мысли — мысли утопающего. Всё прочее — риторика, поза, внутреннее фиглярство.
Тайное удовольствие от сознания, что люди видят, до чего мы несчастны, нередко примиряет нас с нашими несчастьями.
Чем проще памятники, тем больше силы придают они чувству грусти.
Жизнь человека имеет смысл до тех пор, пока он вносит смысл в жизни других людей с помощью любви, дружбы, сострадания и протеста против несправедливости.
Многогранность, неистощимость на выдумку, логичность и склонность к юмору, а также истинное мифотворчество превратили Роджера Желязны не просто в писателя-фантаста, а в Писателя с большой буквы.
Нация, которая не ценит интеллигентности, обречена на гибель. История русской интеллигенции есть история русской мысли. (Книга беспокойств).
Мы – не люди, порой переживающие духовный опыт, но духовные существа, переживающие опыт человеческого бытия.
В жизни человека необходима романтика. Именно она придает человеку божественные силы для путешествия по ту сторону обыденности. Это могучая пружина в человеческой душе, толкающая его на великие свершения.
В самом раннем детстве должны быть уже заложены геройские чувства, настраивающие душу на подвига любви и благородства. И разве история представляет мало примеров героев?
Немного искренности — вещь опасная, но абсолютная искренность просто фатальна. («Критик как художник»)
Простота есть сознание своего человеческого достоинства.
Мы ненавидим театральность в театре, но любим сценичное на сцене. Это огромная разница.
Существует логика героического пессимизма — защитники Бреста знали, что лично их земное дело безнадёжно.
Кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти. Страх перед смертью лишь результат неосуществившейся жизни. Это выражение измены ей.
Настоящие писатели всегда стремились выразить не себя, а через себя мысли и чувства современников.
В любом серьёзном деле сердце и прекраснодушие приводят всегда либо к катастрофе, либо заводят в безысходные, часто тёмные и грязные, тупики.
Поэтическое творчество есть игра чувства, руководимая рассудком, красноречие — дело рассудка, оживляемого чувством.
Самая печальная радость — быть поэтом. Все остальное не в счет. Даже смерть.
Всякая ложь и абсурд разоблачаются обычно потому, что в момент апогея в них обнаруживается внутреннее противоречие.
Наблюдающий — это цензор, который не хочет испытывать страх. Наблюдающий являет собой всю целостность его переживаний, связанных со страхом.
Главное горе портретной фотографии — это что люди стремятся изобразить собой, что они «снимаются». А в литературе этому точно соответствует, когда писатели «сочиняют». Пошлее этого сочинительства нет ничего на свете.
Истинные творческие чувства не лежат на поверхности души. Вызванные из глубин подсознания, они поражают не только зрителя, но и самого актера.
Лирическая грусть очищает душу, то есть то, что люди называют душой, то, что, надеемся, вечное, языческое и модерное одновременно.
Жизнь — это трагедия, когда видишь её крупным планом, и комедия, когда смотришь на неё издали.
«Если человек просто откинулся и подумал о надвигающемся ему прекращении и ужасе, и незначительности одиночества в космосе, то он, несомненно, будет сходить с ума, либо испытывать чувство бесполезности».
Нет более просветляющего, очищающего душу чувства, как то, которое ощущает человек при знакомстве с великим художественным произведением.
В трагедии мы участвуем, комедии только смотрим.
Что ни говори, а исход жизни по-своему интересен. Последний акт недолгого действия жалок, страшен, гадок, но не лишён какой-то поэзии.
Воображение писателя рождается из реального чувства.
Когда я мучаюсь над концовкой стиха, то прибегаю к последнему средству — откровенной алогичности.
Искусство — это самая выразительная из всех известных форм индивидуализма. («Душа человека при социализме»)
Подлинная нравственность непосредственно поэтична, а поэзия, в свою очередь, — опосредованно нравственна.
Самое оригинальное и одно из самых нравственных чувств нашего века, века науки, это чувство искреннего сомнения.
Истинный героизм состоит в том, чтобы быть выше злосчастий жизни.