Цитаты со словом «прилизывать»
Похожие цитаты:
Светлая голова и светлое сердце всегда составляют грозную комбинацию. А когда ты добавляешь к этому острый язык или карандаш, получается что-то очень гремучее.
Длинная речь также не подвигает дела, как длинное платье не помогает ходьбе.
К сожалению, умной и верной,Быть невозможно. Нельзя! Спермой,Ты измазана вся.Я могу без тебя жить!Я плевал в твои, чёрной тушью,Размазанные ресницы! — А как же социальное обеспечение?
Человек всегда считал себя умным — даже когда ходил на четвереньках и закручивал хвост в виде ручки чайника. Чтобы стать умным, ему надо хоть раз основательно почувствовать себя дураком.
Самый тонкий волос тоже бросает тень.
Доброму стараются сесть на шею, чтобы нос не задирал.
Волосы — как друзья: седеют и редеют.
Детям, особенно девочкам, надо всегда говорить, что они красивые и что все их любят. Если у меня будет дочка, я всегда буду говорить ей, что она красивая, буду расчёсывать ей волосы и не буду оставлять ее одну ни на минуту.
Художник не забудет убрать капельки пота, которого стоил ему его труд. Если старание видимо — значит, его слишком мало.
Предложить вместо любви дружбу — всё равно что заменить кудри париком.
Путаясь в соплях, вошёл мальчик.
Погоди немного, дай мне убрать бороду, ведь она никогда не совершала никакой измены.
Преобладающий тип волос темно-русый. Средне-русые оттенки встречаются чаще, чем темные. Светло-русые, а тем более белокурые составляют малую долю (С.103)
Очень дорогая одежда старит.
…Ей четыре года, но она говорит, что ей два. Редкое кокетство.
Поэзия — не аристократический салон, куда являются только напомаженным и в блестящих сапогах, а храм, в который можно войти в лаптях и даже босиком.
«Выше лба уши не растут» — ослы каждый день доказывают противное.
У женщин есть только два оружия: тушь для ресниц и слезы. Но мы не можем их использовать одновременно.
Нежными словами и добротой можно на волоске вести слона.
Для сцены необходимы длинные руки; лучше уж слишком длинные, чем слишком короткие. Артист с короткими руками никогда не будет обладать изящной жестикуляцией.
Был мальчиком я слаб на волос и уже в четвертом классе гимназии выросли у меня усы. С этими усами меня до того довели, что я чуть не избил учителя, когда он мне сказал: — «усы выросли, а задачу не можешь решить».
Сатира — своеобразное зеркало, в котором каждый, кто смотрит в него, видит любое лицо, кроме собственного.
Когда доктор прогнал из палаты шестиголовых змей, я сел и поболтал с сестричками. Одна рыжая кошечка, совершив отчаянную попытку перейти к самообороне, принялась читать мне газеты.
Я не краснел так сильно с тех самых пор, как мадам Помфри сказала мне, что ей нравятся мои новые ушные затычки.
Глупого мужчину всегда можно узнать по глупым глазам. Но женские глаза… Чёрт их знает! Не то глубина — не то томность; не то мысль — не то любопытство… и вдруг дура!
Я всегда считал респектабельных людей подлецами, и теперь каждое утро с тревогой разглядываю в зеркале свое лицо — нет ли на нем признаков подлости.
Когда народ поднимает голову, труднее всего удержаться тем, кто сидит у него на шее.
Меня все еще держат за шиворот, на моем плече замирает вздох, это не сожаление, конечно, но в нем есть примесь грусти: вчера все было чудом, а завтра станет повседневной рутиной. В этом вздохе слышится: «Ну вот!».
Костлявые руки, плоская грудь и вечно торчащая длинная шея.
Умный человек иногда торопится, но ничего не делает второпях.
Что невозможно скрыть, хотя бы припудри.
Философия Linux — «смейся в лицо опасностям». Упс. Не то. «Делай это сам». Да, именно так.
Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Умное лицо — еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
Слушай и помни: всякий, кто смеётся над бедой другого, дурак или негодяй; чаще всего и то, и другое. Когда человеку подставляют ножку, когда человек теряет штаны — это не смешно; когда человека бьют по лицу — это подло.
Птица была симпатичная. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё. Потом она издала слабенький птичий звук «чик!» — и мне почему-то стало приятно. Мне легко угодить. Сложнее — остальному миру.
Я знал, что вокруг меня никого нет; пустота. Подозревал, что окружающие меня плетут за моей спиной интриги, а в лицо льстиво улыбаются.
Свобода размахивать руками заканчивается у кончика носа другого человека.
Наука и ум подчиняются моде столько же, сколько серёжки и пуговки.