Цитаты со словом «панславист»
Похожие цитаты:
Если какая-то точка зрения широко распространена, это вовсе не значит, что она не абсурдна. Больше того. Учитывая глупость большинства людей, широко распространённая точка зрения будет скорее глупа, чем разумна.
В общем же всё состряпанное мною здесь кушанье есть лишь итог моего жизненного опыта, который для всякого здравомыслящего человека может быть полезен как призыв действовать совершенно противоположным образом.
Вначале любая оригинальная теория признается абсурдной, потом — верной, потом — самоочевидной и незначительной, и, наконец, столь важной и самобытной, что бывшие критики присваивают ее себе.
Я считаю невозможным сочинять музыку, которая не прочувствована мною вполне; это кажется мне ложью, ибо ноты имеют такой же определённый смысл, как и слова — быть может, ещё более определённый.
Постоянное недоверие - слишком уж большая цена за возможность не быть обманутым.
В демократии честный политик может быть терпим только, если он очень глуп. Ибо лишь очень глупый человек может искренне разделять предрассудки большей половины нации.
Консерватор — государственный деятель, влюбленный в существующие непорядки, в отличие от либерала, стремящегося заменить их непорядками иного рода. (
Перевод И. Кашкина)
Нежелательно верить в гипотезу, когда нет решительно никаких оснований считать её верной.
К очень неприятным явлениям нашего времени относится то, что только ограниченные люди оказываются очень уверенными в правоте своего дела.
Русский человек, во многих отношениях чрезвычайно привлекательный, неспособен остановиться на чём-то определённом. Поэтому он всегда был и, думается, всегда будет жертвой той или иной бюрократии.
Не русское самодержавие должно приспособляться к народному представительству (началу, уравновешивающему влияние профессионального элемента и потому выгодному для монархического принципа и народной жизни), а последнее к первому.
Когда я вступил в должность президента, больше всего меня поразило то, что дела действительно были так плохи, как мы утверждали.
Демократия не только не революционна, но она всегда стремится исключить революцию.
Наши великие демократии всё ещё склонны считать, что глупый человек скорее окажется честным, чем умный, а наши политики извлекают выгоду из этого предрассудка, выставляя себя ещё глупее, чем создала их природа.
— Уж такова суть религии, что человек просто вынужден занять по отношению к ней определённую позицию.
Жизнь никогда не бывает справедливой. Для большинства из нас так оно, пожалуй, и лучше.
К любой цели деньги проложат дорогу,Пред ними пасуют подлец и порядочный,Известно, что их может быть очень много,Но их никогда не бывает достаточно.
Знаете, в чём моё главное расхождение с церковью? Я говорю, что это человек Бога придумал, а они — что наоборот.
Система самовосхваления может быть причиною сновидений, бесспорно весьма приятных, но вместе с тем и крайне обидного пробуждения.
Лорд английский (особенно прежний лорд) как физиономия, как тип, как характер, быть может, более олицетворял собою Англию, чем английский матрос; или, по крайней мере, столько же. У нас вышло наоборот.
Самое обидное, что в информационной войне всегда проигрывает тот, кто говорит правду, он ограничен правдой, лжец может нести все, что угодно.
Этот человек уже не фашист. В действительности он им даже не был. В то время он просто не думал о политических последствиях своих действий. —Жан Блоккер.
Некоторые думают, что футбол это дело жизни и смерти; я совершенно разочарован их позицией. Готов уверить вас в том, что футбол намного, намного важнее.
Быть известным очень здорово, хотя некоторые известные люди из вежливости это отрицают, чтобы неизвестные люди чувствовали свое превосходство. Принято стесняться славы и делать вид, что она тебе портит жизнь.
...Старый вопрос «Кто будет правителем?» должен быть заменен более реальным вопросом: «Каким образом мы можем укротить его?»
Если бы человек хотел быть только счастливым, то это было бы легко, но всякий хочет быть счастливее других, а это почти всегда очень трудно, ибо мы обыкновенно считаем других счастливее, чем они есть на самом деле.
Демократия восторжествовала, и теперь быть личностью стало ещё труднее, чем раньше.
Существует логика героического пессимизма — защитники Бреста знали, что лично их земное дело безнадёжно.
Хороший банкир, увы, не тот, кто предвидит опасность и избегает ее, а тот, кто переживает крах в общепринятой и надлежащей манере вместе с коллегами, так что никто не может его в чем-то обвинить.
Оттава и Вашингтон думали о Турции и Иране как о чём-то не очень важном, потому что мы вообще не очень много думали об этих странах. Но теперь мы считаем их чрезвычайно важными как для нас, так и для других наций.
Великое нравственное правило — единственное, быть может, которое применил на деле: избегать таких положений, которые ставят наши обязанности в противоречие с нашими интересами и заставляют видеть наше счастье в чужом несчастье.
Чем дальше от нравственного идеала, тем больше характерного оказывается в распоряжении художника. Вот почему полулюди-получерти всегда удаются лучше, чем полубоги.
Те, кто считает отсутствие денег худшим из зол, ошибаются: есть более невыносимое зло — это отсутствие желаний.
На поле брани якобы наиболее опасны идеальный военный гений и абсолютный идиот, с перевесом на стороне идиота, поскольку его поступки уж совершенно невозможно предвидеть.
Мы, историки, являемся оруженосцами нашей государственности. Мы обязаны способствовать утверждению идеи государственности и появлению и совершенствованию гражданского организованного общества.
Можно называть сразу двух людей своими любимыми. Ровно до тех пор, пока один из них не окажется в курсе дел.
Последний нацист был для них дороже самого порядочного немца. Раз ты нацист, тебе всё дозволено: не так-то легко до него добраться. У них это называется стоять друг за друга.
Есть свои правды, а есть одна — безусловная для всех. Если твоя правда — действительно правда, то она никогда не будет «другой», а будет частью той, общей. Конечно, если мы подразумеваем именно правду, а не интересы.
Чем старше становишься, тем яснее видишь, что в этом несчастном мире Его Величество Случай делает три четверти работы.
Никогда ещё люди не относились друг к другу с таким ожесточением, никогда ещё не были в такой степени ослеплены, как в наше время, когда они стали воображать, что знают всё.
Обычно у нас признают писателя после смерти. Мертвого почитать легко. Он уже не соперник. Можно даже назваться его другом, рассказывать каким он был тружеником и делать прибыль на его так и не изданных произведениях.
Когда нет возможности стать командором, приходится быть донжуаном.
В последние несколько лет я вступил в такие близкие отношения с этим лучшим другом человечества, что теперь смерть не только не является для меня чем-то страшным, а наоборот, очень утешительным.
Автор этой книги проинтервьюировал 500 человек из числа наиболее удачливых, кого когда-либо давала миру Америка. Так вот, все они говорили, что самая сумасшедшая удача приходила к ним за шаг до поражения.
Важность ее по сравнению с окружающими была настолько высока, что, не зная о них ничего, кроме имени, она могла питать к ним лишь самое честное чувство симпатии.
Несчастные имеют более верное и точное представление о счастье.