Цитаты со словом «лемур»
Похожие цитаты:
Как бы вы себя чувствовали, если бы жили на острове, населенном лишь умственно отсталыми и зловредными человекообразными обезьянами? Именно так я себя чувствую. Не смейтесь, потому что вы являетесь одной из этих обезьян.
Из всех зверей дикий человек есть самое страшное животное.
Наших монстров нельзя продемонстрировать. Вы не можете сказать - вот монстры моего сознания, потому что тогда они сразу превращаются в домашних животных.
«Ты вцепишься в одного из них, а они все — в тебя» - причина, по которой большинство хищников прекращает охоту, столкнувшись с вогнутым оборонительным полумесяцем павианов.
Человек — это выродившаяся двуногая обезьяна.
В некоторых частях света водятся обезьяны, в Европе же водятся французы, что почти одно и то же.
Кабан опасней медведя, после тигра самый опасный зверь. Кабан, если свалил сам, то изрубит до конца, а с медведем можно еще и побороться.
Солдат — последнее звено эволюции животного мира.
Иной зоолог бывает в сущности не чем иным, как регистратором обезьян.
Человек хуже зверя, когда он зверь.
Никто и никому в мире так не обязан, как обезьяны Дарвину.
Человек — общественное животное, которое не выносит своих сородичей.
Я это чувствую при удачной стрельбе в каждого крупного зверя: пока не убит — ничего, я даже могу быть очень храбрым и находчивым, но когда зверь лежит, я чувствую вот это самое, среднее между страхом, жалостью, раскаяньем.
Вот жизнь человека: в двадцать лет — павлин, в тридцать — лев, в сорок — верблюд, в пятьдесят — змея, в шестьдесят — собака, в семьдесят — обезьяна, в восемьдесят — ничто.
Человек — самый страшный хищник на свете, ибо только человеку свойственно охотиться на себе подобных.
Абиссинцы с ружьями за плечами ходят без дела с независимым видом. Они завоеватели, им работать неприлично. И сейчас же за городом начинаются горы, где стада павианов обгрызают молочаи и летают птицы с громадными красными носами.
Человек один убивает, уничтожает живых существ больше, нежели пожирают их все плотоядные животные, вместе взятые.
Птица была симпатичная. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё. Потом она издала слабенький птичий звук «чик!» — и мне почему-то стало приятно. Мне легко угодить. Сложнее — остальному миру.
Всё очень просто. Мёртвые почуяли живого.
Тот, кто становится пресмыкающимся червем, может ли затем жаловаться, что его раздавили?
В мире наверняка есть несколько бодибилдеров, которых нельзя назвать идиотами. Но если и так, они хорошо замаскировались или прячутся в какой–нибудь неизвестной пещере.
Теперь я один. Не совсем один. Есть еще эта мысль, она рядом, она ждет. Она свернулась клубком, как громадная кошка; она ничего не объясняет, не шевелится, она только говорит: «нет». Нет, не было у меня никаких приключений.
Есть птицы поползни, они в поисках своего червячка могут бегать по дереву даже и вниз головой. Среди людей есть тоже такие, готовые ради своего червяка тоже ходить вниз головой.
Лучше девица в руки, чем жираф в небе.
Некоторые должности похожи на крутые скалы: на них могут взобраться лишь орлы и пресмыкающиеся.
Человек — не ангел и не животное, и несчастье его в том, что чем больше он стремится уподобиться ангелу, тем больше превращается в животное.
Человек, в сущности, дикое, страшное животное. Мы знаем его лишь в состоянии укрощенности, называемом цивилизацией, поэтому и пугают нас случайные выпады его природы.
Эволюция от животного к человеку определяется, по существу, тем, что со временем поводов для страха становится все меньше.
Людей можно терпеть только в одиночку, толпа слишком близка к животному миру.
Хищника надо ласкать по оружию — тогда он не боится.
Будет больше пользы, если вы уступите дорогу собаке, чем если она вас укусит. Даже убив собаку, вы останетесь укушенным.
Прощание с Матёрой (1976). Название стало крылатым выражением.
«Человек происходит от обезьяны» — так учил Дарвин… Он не предвидел Победоносцева, иначе ему пришлось бы доказывать, что бывают случаи, когда и обезьяна от человека происходит.
Между одними людьми и другими дистанция гораздо большая, чем между некоторыми людьми и животными.
Нет, что ни говори, а это мгновение прекрасно — когда все крысы уже убежали, а корабль еще не утонул!
Счастливец, бредущий по краю планеты в погоне за счастьем, которого солнечная система не может предложить. Безумец, беспрерывно лопочущий и размахивающий руками.
Разве не может быть так, что неким высшим существам доставляет развлечение искусный поворот мысли, удавшийся — пускай и безотчетно — моему разуму, как забавляет меня самого проворство суслика или испуганный прыжок оленя?
Затравленный и прижатый к стенке кот превращается в тигра.
Какие же скучные люди. По всей земле. И размножаются почкованием. Вонючий зверинец. Земля кишит ими.
Людоед! Сколько в тебе человеческого!
Из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса — волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков.
Четырьмя параметрами он может описать слона, а с пятым — заставить его махать хоботом.
Умирать нетрудно. Даже маленький котёнок на это способен. («Кот, проходящий сквозь стены»)