Цитаты со словом «диадема»
Похожие цитаты:
Бриллианты — лучшие друзья девушек.
Бросить в женщину камень можно только в одном случае: когда этот камень драгоценный.
Мысль поэта, живая и трепещущая, оправляется в золото и драгоценные камни, и нельзя уже затем разъединить мысль с ее оправой, не разрушив ее.
Любовь носит такие очки, сквозь которые медь кажется золотом, бедность — богатством, а капли огня — жемчужинами.
Порыв холодного ветра ударил мне в лицо, и передо мной засияло ясное небо, похожее на огромную глыбу ляпис-лазури с золотой пылью бесчисленных звёзд.
Если бы всё то, что блестит, было золото — золото стоило бы много дешевле.
Честь походит на драгоценный камень: малейшее пятнышко лишает её блеска и отнимает у неё всю её цену.
На свою вторую свадьбу невеста не надевает фату: она хочет видеть то, что получает.
Красивое не нуждается в дополнительных украшениях — больше всего его красит отсутствие украшений.
Подобно тому, как звезды, в ясной ночи, служат украшением неба и цветы весной — украшением зеленых лугов, так блестки остроумия украшают дружеские собрания и приятные беседы.
Велико число женщин, которые кажутся прекрасными в тени шатров и под покровом вуали. Но подними вуаль, и ты увидишь мать своей матери.
Он и его наставник, Эдвард Р. Мёрроу, были лучшими голосами, когда-либо украшавшими эфир.
Вокруг цепи правил всегда должна виться серебряная нить фантазии.
Девушка, приносящая в приданое только свою красоту, не должна выходить за дворянина, у которого нет ничего кроме шпаги. Из двух камней масла не собьёшь.
Что жемчужина для раковины, то и любовь для иного женского сердца - единственное его сокровище, - но также и неизлечимый недуг.
Каждый, кто идёт служить народу, надевает на себя терновый венок.
Честь женщины подобна горностаю: от малейшего прикосновения тускнеет ее белизна.
Если бы к моим ногам положили короны всех королевств мира взамен моих книг и моей любви к чтению, я отверг бы их все.
Академические речи походят на хрустальные люстры, которые блестят, но не согревают.
Немые бриллианты часто действуют на женский ум сильнее всякого красноречия.
В старые времена сибирские служивые выглядели весьма внушительно. Они носили латы 2-х видов, которые покрывали все тело. Одни сплошь состояли из железных колец, а другие из тонких железных пластин.
Вы созерцаете звезду по двум причинам: потому, что она сверкает, и потому, что она непостижима. Но рядом с вами — сияние более нежное и тайна более глубокая: женщина.
Наука и ум подчиняются моде столько же, сколько серёжки и пуговки.
Каждый венец славы — это терновый венец.
Единственное, что я надеваю на ночь, это капелька Chanel № 5.
Если вас поразила красотой какая-нибудь женщина, но вы не можете вспомнить, во что она была одета, — значит она была одета идеально.
Видел ли кто-нибудь белую радугу?
Нужно носить в себе ещё хаос, чтобы быть в состоянии родить танцующую звезду.
Оденьте преступление в золото — и крепкое копьё правосудия переломится, не поранив; оденьте в рубище — его пронзит и соломинка пигмея.
У статуи Справедливости в руках меч. У статуи Справедливости глаза всегда завязаны, а одна чаша весов всегда опущена!
Раньше, чем разрывать навозную кучу, надо оценить, сколько на это уйдет времени и какова вероятность того, что там есть жемчужина.
Красота души растёт, чтоб обрести дар видеть бога («Святая блудница, или Женщина, покрытая драгоценностями»)
Любое произведение Джорджа Мартина — мастерски отшлифованный бриллиант, каждая грань которого играет бликами таланта и отражает всё разнообразие человеческих характеров.
Под грязными лохмотьями Диогена скрывалось, быть может, столько же гордости, как под пышной одеждой божественного Платона.
Предложить вместо любви дружбу — всё равно что заменить кудри париком.
Каждый мужчина, женщина или ребёнок, у которого есть серебряный доллар, носит с собой чудесный портрет школьной учительницы из Филадельфии — мисс Анны Уильямс.
Язык и золото — вот наш кинжал и яд.
Много мыслей, которые находили блестящими, побледнели при ярком свете печати.
Прощать и забывать — значит бросать за окно сделанные драгоценные опыты.
Поэзия — не аристократический салон, куда являются только напомаженным и в блестящих сапогах, а храм, в который можно войти в лаптях и даже босиком.