Мозжитесь, ее кости; томитесь, ее мысли, и день, и ночь, и в глухую полночь, и в
ясный полдень, и в каждый час, и в каждую минуту обо мне, рабе божием (имярек).
Мне ясно припоминается субботний
ясный полдень вербной недели. У нас был последний до Пасхи урок — география. Географию преподавал старик учитель, седой и добродушный на вид, говоривший маленьким «ты» и называвший нас «внучками», что не мешало ему, впрочем, быть крайне взыскательным, а нам бояться его как огня. Урок уже приходил к концу, когда Алексей Иванович (так звали учителя) вызвал Нину.
Неточные совпадения
Так,
полдень мой настал, и нужно
Мне в том сознаться, вижу я.
Но так и быть: простимся дружно,
О юность легкая моя!
Благодарю за наслажденья,
За грусть, за милые мученья,
За шум, за бури, за пиры,
За все, за все твои дары;
Благодарю тебя. Тобою,
Среди тревог и в тишине,
Я насладился… и вполне;
Довольно! С
ясною душою
Пускаюсь ныне в новый путь
От жизни прошлой отдохнуть.
Лето в самом разгаре; июль проходит; погода отличная. С Ольгой Обломов почти не расстается. В
ясный день он в парке, в жаркий
полдень теряется с ней в роще, между сосен, сидит у ее ног, читает ей; она уже вышивает другой лоскуток канвы — для него. И у них царствует жаркое лето: набегают иногда облака и проходят.
В
полдень, в
ясную, солнечную погоду, ничего нельзя вообразить печальнее этой развалины.
День становился все более
ясным, облака уходили, гонимые ветром. Мать собирала посуду для чая и, покачивая головой, думала о том, как все странно: шутят они оба, улыбаются в это утро, а в
полдень ждет их — кто знает — что? И ей самой почему-то спокойно, почти радостно.
И я помню его, как давнишний, сладкий и не совсем
ясный сон; помню знойные
полдни, берег, заросший высокими, душистыми травами и цветами, тень ольхи, дрожащую на воде, глубокий омут реки, молодого рыбака, прильнувшего к наклоненному над водою древесному пню, с повисшими вниз волосами, неподвижно устремившего очарованные глаза в темно-синюю, но
ясную глубь…
Одно из средств было постоянное занятие; другое было усиленная физическая работа и пост; третье было представление себе
ясное того стыда, который обрушится на его голову, когда все узнают это — жена, теща, люди. Он всё это делал, и ему казалось, что он побеждает, но приходило время,
полдень, время прежних свиданий и время, когда он ее встретил за травой, и он шел в лес.
Ему вдруг показалось, что она опять склонилась над ним, что глядит в его глаза своими чудно-ясными глазами, влажными от сверкающих слез безмятежной, светлой радости, тихими и
ясными, как бирюзовый нескончаемый купол неба в жаркий
полдень.
Ясный зимний
полдень… Мороз крепок, трещит, и у Наденьки, которая держит меня под руку, покрываются серебристым инеем кудри на висках и пушок над верхней губой. Мы стоим на высокой горе. От наших ног до самой земли тянется покатая плоскость, в которую солнце глядится, как в зеркало. Возле нас маленькие санки, обитые ярко-красным сукном.
— Умереть в такой
ясный, чудесный
полдень! — мелькнуло в голове юной баронессы. — Какая нелепость! Какая бессмыслица! Умереть в расцвете счастья! Какой ужас! Боже мой!
Милице, стоявшей y окна, была хорошо видна вся эта картина. Стоял
ясный, безоблачный, июльский
полдень. Солнце улыбалось светлой, радостной улыбкой. Празднично-нарядное небо ласково голубело с далеких высот. Тети Родайки не было дома. Она ушла за покупками на рынок и никто не мешал Милице делать свои наблюдения из окна.