Когда же римское
языческое государство возжелало стать христианским, то непременно случилось так, что, став христианским, оно лишь включило в себя церковь, но само продолжало оставаться государством языческим по-прежнему, в чрезвычайно многих своих отправлениях.
Языческое государство совершило свою религиозную миссию, и теперь оно прежде всего должно осознать себя не христианским, а языческим, не Градом Божьим, а необходимым порядком закона и природного принуждения.
Христова же церковь, вступив в государство, без сомнения не могла уступить ничего из своих основ, от того камня, на котором стояла она, и могла лишь преследовать не иначе как свои цели, раз твердо поставленные и указанные ей самим Господом, между прочим: обратить весь мир, а стало быть, и все древнее
языческое государство в церковь.
Религиозное разграничение
языческого государства и христианской церкви, принуждения и свободы, закона и благодати есть великая историческая задача, и выполнение ее столь же провиденциально, как некогда было провиденциально соединение церкви и государства, взаимопроникновение новозаветной благодати и ветхозаветноязыческого закона.
Языческое государство не может и не должно быть упразднено и отвергнуто, его функция остается в силе, пока грех и зло лежат на дне человеческой природы, но государство должно быть разоблачено как язычески-ветхозаветное, а не христиански-новозаветное.
Великая правда этого соединения была в том, что
языческое государство признало благодатную силу христианской церкви, христианская же церковь еще раньше признала словами апостола, что «начальствующий носит меч не напрасно», т. е. что власть имеет положительную миссию в мире (независимо от ее формы).
Церковь освящает не христианское государство, а
языческое государство, признает неизбежность начала власти и закона против анархии и распада в мире природном и благословляет власть на служение добру, никогда не благословляя злых деяний власти.
Исключительно аскетическое религиозное сознание отворачивалось от земли, от плоти, от истории, от космоса, и потому на земле, в истории этого мира
языческое государство, языческая семья, языческий быт выдавались за христианские, папизм и вся средневековая религиозная политика назывались теократией.
Неточные совпадения
Ныне происходит возврат к античному,
языческому сознанию, которое признавало безраздельную власть общества и
государства.
И в христианский период истории происходит возврат к
языческому пониманию
государства, т. е. тоталитарному, монистическому пониманию.
Но в Риме, как в
государстве, слишком многое осталось от цивилизации и мудрости
языческой, как например самые даже цели и основы
государства.
Все же это ничем не унизит его, не отнимет ни чести, ни славы его как великого
государства, ни славы властителей его, а лишь поставит его с ложной, еще
языческой и ошибочной дороги на правильную и истинную дорогу, единственно ведущую к вечным целям.
Государство — порядок принуждения и закона — остается в сфере Ветхого Завета человечества, завета еврейского и
языческого.
Католичество было язычеством в христианской одежде, и христианское
государство, христианская семья, христианский быт — пережитки язычества,
языческого родового строя жизни.
Государство —
языческого происхождения, и только для
языческого мира оно нужно;
государство не может быть формой христианской общественности, и потому католический папизм и византийский цезаризм — остатки язычества, знаки того, что человечество еще не приняло в себя Христа.
Семья — еще
языческая, как и
государство, хотя ее права на существование этим не отрицаются.
Человек
языческий, общественный признает жизнь уже не в одном себе, но в совокупности личностей — в племени, семье, роде,
государстве, и жертвует для этих совокупностей своим личным благом.
Гетерономия власти, одинаково характерная и для
языческой лжетеократии, и для клерикального «христианского
государства», затемняла природу власти в ее автономии и вела к тяжелому смешению Кесарева и Божия.
После явления в мире единого истинного Царя Христа
языческая теократия, связанная с обожествлением главы
государства, сделалась невозможна: она оказалась бы хулой и кощунством, ибо уже обнаружилось все действительное расстояние между земной властью и теократией.
Она сама есть источник благодатной свободы, она ограничивает то всевластье
государства, перед которым склонился мир
языческий, и охраняет бесконечную природу и бесконечные права человеческой души.