Неточные совпадения
Вчера приехал сюда фокусник Апфельбаум. На дверях ресторации явилась длинная афишка, извещающая почтеннейшую публику о том, что вышеименованный удивительный фокусник, акробат, химик и
оптик будет иметь честь дать великолепное представление сегодняшнего числа в восемь часов вечера, в зале Благородного собрания (иначе — в ресторации); билеты по два рубля с полтиной.
С момента начала раскопок от рассвета до полуночи я не отходил от рабочих. Четырнадцать дней! С 8 июля, когда московский
оптик Пристлей поставил электрическое освещение, я присутствовал на работах ночью, дремал, сидя на обломках, и меня будили при каждом показавшемся из земли трупе.
Теперь забудьте все законы
оптики, которых легенда, кажется, не признает, и слушайте дальше.
От болезненной
оптики — к здоровым понятиям и ценностям и, обратно, из полноты и самосознания богатой жизни низводить свой взор в тайную работу инстинкта декаданса, — в этом я особенно опытен».
Конторщики в первом отделении амбара беззвучно писали и изредка щелкали по счетам. Их было трое. Старший — в немецком платье, в черепаховых очках, с клинообразной бородой, в которой пробивалась уже седина, скорее
оптик или часовщик по виду, чем приказчик, — нет-нет да и посмотрит поверх очков на дверь в хозяйскую половину амбара.
— «…под именем Дионисия Зибенбюргера, иностранного путешественника, механика, физика,
оптика и астролога; приметы: необыкновенно красный нос… горб назади… известен по рекомендательным письмам из Германии… с условием хранить… тайну… до двух часов пополудни того ж дня.
Он не стыдился своей бедности, но и не любил пародировать ей, а предмет его разговора с
оптиком казался ему щекотливым при постороннем свидетеле.
— Да, я шел к
оптику Швабе купить себе зрение. Без очков, которые, к горю моему, по старческой рассеянности затерял, все предметы в природе представляются мне в каком-то недоделанном виде или как будто задернуты флером.
Отдохнув немного, он осмотрелся, перекрестился, пожал руку Сурмину и попросил
оптика приказать достать ему извозчика, сказав улицу своей квартиры.
Мардарьев был человек семейный, но жена его, буквально лишь терпевшая своего супруга в своей убогой квартирке по 9-й улице Песков, занималась шитьем, — она была хорошей портнихой и кое-как перебивалась с двумя детьми, мальчиком и девочкой, из которых первому шел уже двенадцатый год и он находился в ученьи у
оптика, а девочке не было девяти.
— Где же мне канканировать с Гладилиным — он
оптик.