Неточные совпадения
Левин испытывал теперь, оставив позади себя все
заботы семейные и хозяйственные, такое сильное
чувство радости жизни и ожиданья, что ему не хотелось говорить.
Прежде и после погребения я не переставал плакать и был грустен, но мне совестно вспомнить эту грусть, потому что к ней всегда примешивалось какое-нибудь самолюбивое
чувство: то желание показать, что я огорчен больше всех, то
заботы о действии, которое я произвожу на других, то бесцельное любопытство, которое заставляло делать наблюдения над чепцом Мими и лицами присутствующих.
Много мыслительной
заботы посвятил он и сердцу и его мудреным законам. Наблюдая сознательно и бессознательно отражение красоты на воображение, потом переход впечатления в
чувство, его симптомы, игру, исход и глядя вокруг себя, подвигаясь в жизнь, он выработал себе убеждение, что любовь, с силою Архимедова рычага, движет миром; что в ней лежит столько всеобщей, неопровержимой истины и блага, сколько лжи и безобразия в ее непонимании и злоупотреблении. Где же благо? Где зло? Где граница между ними?
Он стар. Он удручен годами,
Войной,
заботами, трудами;
Но
чувства в нем кипят, и вновь
Мазепа ведает любовь.
— Ну пусть для семьи, что же? В чем тут помеха нам? Надо кормить и воспитать детей? Это уже не любовь, а особая
забота, дело нянек, старых баб! Вы хотите драпировки: все эти
чувства, симпатии и прочее — только драпировка, те листья, которыми, говорят, прикрывались люди еще в раю…
Тушин был точно непокоен, но не столько от «оскорбленных
чувств», сколько от
заботы о том, что было с нею после: кончена ли ее драма или нет?
Мужчины, одни, среди дел и
забот, по лени, по грубости, часто бросая теплый огонь, тихие симпатии семьи, бросаются в этот мир всегда готовых романов и драм, как в игорный дом, чтоб охмелеть в чаду притворных
чувств и дорого купленной неги. Других молодость и пыл влекут туда, в царство поддельной любви, со всей утонченной ее игрой, как гастронома влечет от домашнего простого обеда изысканный обед искусного повара.
У него сознание это происходит не из свободного стремления содействовать общему благу и проистекающего от того
чувства любви и благодарности к той власти, которая несет на себе
заботы об этом благе.
Нехлюдову вспомнилось всё это и больше всего счастливое
чувство сознания своего здоровья, силы и беззаботности. Легкие, напруживая полушубок, дышат морозным воздухом, на лицо сыплется с задетых дугой веток снег, телу тепло, лицу свежо, и на душе ни
забот, ни упреков, ни страхов, ни желаний. Как было хорошо! А теперь? Боже мой, как всё это было мучительно и трудно!..
Прошло месяца четыре.
Заботы о Крюковой, потом воспоминания о ней обманули Кирсанова: ему казалось, что теперь он безопасен от мыслей о Вере Павловне: он не избегал ее, когда она, навещая Крюкову, встречалась и говорила с ним, «потом, когда она старалась развлечь его. Пока он грустит, оно и точно, в его сознательных
чувствах к Вере Павловне не было ничего, кроме дружеской признательности за ее участие.
Живо помню я старушку мать в ее темном капоте и белом чепце; худое бледное лицо ее было покрыто морщинами, она казалась с виду гораздо старше, чем была; одни глаза несколько отстали, в них было видно столько кротости, любви,
заботы и столько прошлых слез. Она была влюблена в своих детей, она была ими богата, знатна, молода… она читала и перечитывала нам их письма, она с таким свято-глубоким
чувством говорила о них своим слабым голосом, который иногда изменялся и дрожал от удержанных слез.
Два противоположные
чувства борются в ней: с одной стороны, укоренившаяся любовь к дочери, с другой — утомление, исподволь подготовлявшееся, благодаря вечным
заботам об дочери и той строптивости, с которою последняя принимала эти
заботы.
Это проснувшееся материнское горе точно было заслонено все время
заботами о живых детях, а теперь все уже были на своих ногах, и она могла отдаться своему
чувству.
Марья Дмитриевна пустилась в описание своих
забот, стараний, своих материнских
чувств. Лаврецкий слушал ее молча и вертел в руках шляпу. Его холодный, тяжелый взгляд смутил разболтавшуюся барыню.
Они шли и разговаривали о Рыбине, о больном, о парнях, которые так внимательно молчали и так неловко, но красноречиво выражали свое
чувство благодарной дружбы мелкими
заботами о женщинах.
По глубочайшему тогдашнему моему убеждению, обнаружение этой тайны, этой главной
заботы Степана Трофимовича, не прибавило бы ему чести, и потому я, как человек еще молодой, несколько негодовал на грубость
чувств его и на некрасивость некоторых его подозрений.
Я ослабел в борьбе с собой
Среди мучительных усилий…
И
чувства наконец вкусили
Какой-то тягостный, обманчивый покой!..
Лишь иногда невольною
заботойДуша тревожится в холодном этом сне,
И сердце ноет, будто ждет чего-то.
Не всё ли кончено — ужели на земле
Страданье новое вкусить осталось мне!..
Вздор!.. дни пройдут — придет забвенье,
Под тягостью годов умрет воображенье;
И должен же покой когда-нибудь
Вновь поселиться в эту грудь!..
Как сказано выше, одна только необходимость, одна
забота о батраке и восстановлении хозяйственного порядка могли заглушить на минуту скорбь, таившуюся в сердце старика. Порешив дело и освободившись таким образом от сторонних
забот, Глеб снова отдался весь отцовскому
чувству и снова обратил все свои мысля к возлюбленному сыну. Он не заметил, как выбрался из села и очутился в лугах.
Но постепенно это
чувство исчезало в нём под наплывом других впечатлений и новых
забот.
Погодин же вгляделся в начисто выбритый подбородок Андрея Иваныча, в его задумчивые, спокойно-скрытные глаза — и весь передернулся от какого-то мучительного и страшного то ли представления, то ли предчувствия. И долго еще, день или два, с таким же
чувством темного ожидания смотрел на матросиково лицо, пока не вытеснили его другие боли, переживания и
заботы.
Спешим прибавить, что композитор может в самом деле проникнуться
чувством, которое должно выражаться в его произведении; тогда он может написать нечто гораздо высшее не только по внешней красивости, но и по внутреннему достоинству, нежели народная песня; но в таком случае его произведение будет произведением искусства или «уменья» только с технической стороны, только в том смысле, в котором и все человеческие произведения, созданные при помощи глубокого изучения, соображений,
заботы о том, чтобы «выело как возможно лучше», могут назваться произведениями искусства.; в сущности же произведение композитора, написанное под преобладающим влиянием непроизвольного
чувства, будет создание природы (жизни) вообще, а не искусства.
Да и стоит ли заботиться о моих
чувствах, о том, что я тоже тревожусь и, может быть, втрое больше забочусь и мучусь ее же
заботами и неудачами, чем она сама!
Какое воображение без сладкого душевного
чувства может представить себе Монархиню, Которая, одною рукою подписывая судьбу государств, другою ласкает цветущие Отрасли Императорского Дома, и Которая, прерывая нить великих политических мыслей, оставляя на минуту
заботы правления, отдыхает сердцем в семейственных радостях и, так сказать, дополняет ими счастие добродетельной Монархини?
И поэт, изображая такие впечатления и
чувства, оказывает большую услугу людям: без него много прекрасных
чувств и благородных стремлений было бы забыто нами; они появились бы в нас на минуту и тотчас исчезли бы под влиянием разных житейских
забот и мелочей.
— Ах, не в том мое горе, — сказала Катерина, вдруг приподняв свою голову, — что я тебе говорила теперь; не в том мое горе, — продолжала она голосом, зазвеневшим, как медь, от нового нежданного
чувства, тогда как вся душа ее разрывалась от затаившихся, безвыходных слез, — не в том мое горе, не в том мука,
забота моя!
— Ох, — говорил Михаиле Степанович, притворившийся больным, — ох, ma chere, зачем это ты употребляешь такие слова, мое ухо не привыкло к таким выражениям. У меня от
забот, от болезни (он жаловался на аневризм, которого у него, впрочем, не было) бывают иногда черные минуты — надобно кротостью и добрым словом остановить, а не раздражать, я сам оплакиваю несчастный случай, — и он остановился, как бы подавленный сильными
чувствами.
Мысль и
чувство и сами по себе не лишены, конечно, высокого реального значения; поэтому простая
забота о развитии в себе
чувства и мысли есть уже деятельность законная и небесполезная.
Чувствуя омерзение к разносторонней «направленской» лжи, с таким избытком переполняющей в наше время жизнь так называемых «мыслящих деятелей» того или другого закала, он с
чувством глубокой и нервной гадливости удалялся от битых ходов и искал своей доли в безыскусственном и простом выполнении своих обязанностей, из которых первейшею считал
заботу о своем собственном усовершенствовании.
Увы, с брачной жизнью ей действительно пришлось «стерпеться», но не довелось «слюбиться». Господь Бог, видимо, требует иных, взаимных
чувств для благословенного брака, а потому близкие только физически супруги остались бездетными. Свою материнскую нежность на склоне лет Глафира Петровна расточала на двух все же, хотя и отдаленных, близких ей существ, Косте и Маше. Она чувствовала, что ей не дождаться их зрелого возраста, а потому их будущность доставляла ей немало горьких минут житейской
заботы.
Среди тяжких
чувств, обступивших Мариорицу, мысль о нем,
заботы о его здоровье ее не покидали. Лишь он пройди цел и невредим сквозь последствия этого несчастного вечера, а о себе она и не думает: она готова открыть грудь свою для всех стрел, на него устремленных.
Зачем приучать и самого себя к каким-то точно отеческим
чувствам,
заботам и… затем?
Между тем как все в замке ходили будто угорелые, от желания угодить доброй молодой госпоже и от страха не выполнить в точности воли старой владычицы, предмет этих
забот, Луиза, мыслями и
чувствами была далеко от всего, что ее окружало.
К горестному
чувству о потере отца присоединились обычные в этом случае
заботы о погребении его.
Две подруги, каждая питая к отсутствующему разнородные
чувства, находили особенное удовольствие говорить о нем и между тем посвящали нежные
заботы свои дорогому для них старцу.
Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника, — всё это заглушило в душе княжны Марьи то
чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца, и в особенности после встречи с Ростовым.
Спасет, избавит вас от претерпеваемого вами зла и даст вам истинное благо, к которому вы так неумело стремитесь, не желание своей выгоды, не зависть, не следование партийной программе, не ненависть, не негодование, не желание славы, даже не
чувство справедливости, и главное, не
забота об устройстве жизни других людей, а только деятельность для своей души, как ни странно это вам покажется, не имеющая никакой внешней цели, никаких соображений о том, что из нее может выйти.
Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и
заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.