Неточные совпадения
В пустоватой комнате голоса звучали неестественно громко и сердито,
люди сидели вокруг стола, но разобщенно, разбитые на группки по два, по три
человека. На столе в облаке пара большой самовар, слышен запах углей, чай порывисто, угловато разливает
черноволосая женщина с большим жестким лицом, и кажется, что это от нее исходит запах углекислого газа.
В большой столовой со множеством фаянса на стенах Самгина слушало десятка два мужчин и дам,
люди солидных объемов, только один из них, очень тощий, но с круглым, как глобус, брюшком стоял на длинных ногах, спрятав руки в карманах, покачивая
черноволосой головою, сморщив бледное, пухлое лицо в широкой раме черной бороды.
Молодой
человек,
черноволосый, бледный, в черном костюме, с галстуком как будто из золотой парчи, нахмуря высокий лоб, напряженно возглашал...
Пышно украшенный цветами, зеленью, лентами, осененный красным знаменем гроб несли на плечах, и казалось, что несут его
люди неестественно высокого роста. За гробом вели под руки
черноволосую женщину, она тоже была обвязана, крест-накрест, красными лентами; на черной ее одежде ленты выделялись резко, освещая бледное лицо, густые, нахмуренные брови.
Дальше пол был, видимо, приподнят, и за двумя столами, составленными вместе, сидели лицом к Самгину
люди солидные, прилично одетые, а пред столами бегал небольшой попик,
черноволосый, с черненьким лицом, бегал, размахивая, по очереди, то правой, то левой рукой, теребя ворот коричневой рясы, откидывая волосы ладонями, наклоняясь к
людям, точно желая прыгнуть на них; они кричали ему...
Через полчаса явился уездный лекарь,
человек небольшого роста, худенький и
черноволосый.
Вошел
человек, толстый, смуглый,
черноволосый, с низким лбом и совершенно заплывшими глазами.
Какой-то генерал просит со мною увидеться: милости просим; входит ко мне
человек лет тридцати пяти, смуглый,
черноволосый, в усах, в бороде, сущий портрет Кульнева, рекомендуется мне как друг и сослуживец покойного мужа Ивана Андреевича; он-де ехал мимо и не мог не заехать к его вдове, зная, что я тут живу.
— Моя первая любовь принадлежит действительно к числу не совсем обыкновенных, — ответил с небольшой запинкой Владимир Петрович,
человек лет сорока,
черноволосый, с проседью.
Ею уже давно командовал капитан Ходнев, неизвестно когда, чем и почему прозванный Варварой, — смуглый,
черноволосый, осанистый офицер, никогда не смеявшийся, даже не улыбнувшийся ни разу; машина из стали, заведенная однажды на всю жизнь,
человек без чувств, с одним только долгом.
Николай Михайлович Гудаевский был
человек не высокий, плотный,
черноволосый, плешивый, с длинною бородою.
Вокруг чайного стола сидели гости: Грушина, — она же теперь ежеденничала у Варвары, — Володин, Преполовенская, ее муж, Константин Петрович, высокий
человек лет под сорок, матово-бледный,
черноволосый и необычайно молчаливый. Варвара принарядилась, — надела белое платье. Пили чай, беседовали. Варвару, как всегда, беспокоило, что Передонов долго не возвращался. Володин с веселым блеющим хохотом рассказал, что Передонов пошел куда-то с Рутиловым. Это увеличило Варварино беспокойство.
Городской голова, Яков Аникиевич Скучаев, встретил Передонова на пороге своей гостиной. Это был мужчина толстый, высокий,
черноволосый, коротко стриженый; держался он с достоинством и любезностью, не чуждой некоторой презрительности в отношении к
людям малоденежным.
У Лаптевых часто бывал Ярцев, Иван Гаврилыч. Это был здоровый, крепкий
человек,
черноволосый, с умным, приятным лицом; его считали красивым, но в последнее время он стал полнеть, и это портило его лицо и фигуру; портило его и то, что он стриг волосы низко, почти догола. В университете когда-то, благодаря его хорошему росту и силе, студенты называли его вышибалой.
Приплясывая, идет
черноволосая генуэзка, ведя за руку
человека лет семи от роду, в деревянных башмаках и серой шляпе до плеч. Он встряхивает головенкой, чтобы сбросить шляпу на затылок, а она всё падает ему на лицо, женщина срывает ее с маленькой головы и, высоко взмахнув ею, что-то поет и смеется, мальчуган смотрит на нее, закинув голову, — весь улыбка, потом подпрыгивает, желая достать шляпу, и оба они исчезают.
В огромной печи с низким сводом жарко пылает золотой огонь, а перед ним чертом извивается, шаркая длинной лопатой, пекарь Пашка Цыган, душа и голова мастерской, —
человек маленький,
черноволосый, с раздвоенной бородкой и ослепительно белыми зубами.
Минут пять спустя вошел в комнату
человек лет тридцати пяти,
черноволосый, смуглый, с широкоскулым рябым лицом, крючковатым носом и густыми бровями, из-под которых спокойно и печально выглядывали небольшие серые глаза. Цвет этих глаз и выражение их не соответствовали восточному складу остального лица. Одет был вошедший
человек в степенный, долгополый сюртук. Он остановился у самой двери и поклонился — одной головою.
Оставил поводырь своих слепых и пошел за правителем в палаты. Идут они через толпу, и дивятся на них все
люди: идут точно братья родные. Оба высокие и статные, оба
черноволосые, и оба на одно лицо: только у поводыря в густых кудрях седины много серебрится да лицо почернело от ветра и солнца, а у правителя лицо белое и светлое.
Это был невысокого роста,
черноволосый, с реденькой бородкой и быстро бегавшими глазками
человек, в синей суконной шубке на хорьковом меху и с новеньким гарусным шарфом на шее — должно быть, подарок какой-нибудь оленевской мастерицы… Певец догадался, что он в Комарове, но где же
люди? Не в сонное же царство, не в мертвый заколдованный город приехал.
И маленький
черноволосый старший офицер, беседовавший глаз на глаз в своей каюте с молодым
человеком, сидевшим на табурете, протянул любезно Володе свой объемистый портсигар со словами «курите, пожалуйста!» и продолжал...
И он вдруг вспомнил, как однажды в земской управе, когда он разговаривал с бухгалтером, к конторке подошел какой-то господин с темными глазами,
черноволосый, худой, бледный; у него было неприятное выражение глаз, какое бывает у
людей, которые долго спали после обеда, и оно портило его тонкий, умный профиль; и высокие сапоги, в которых он был, не тли к нему, казались грубыми. Бухгалтер представил: «Это наш земский агент».
В залу вошел сослуживец Орлова, дьякон Любимов,
человек старый, с плешью во все темя, но еще крепкий,
черноволосый и с густыми, черными, как у грузина, бровями. Он поклонился Анастасию и сел.
Он начинал ей нравиться. У него было широкое, скуластое лицо, сплошь выбритое; щеки и узкая полоска над твердыми, четко обрисованными губами слегка синели, как это бывает у очень
черноволосых бреющихся
людей. Были красивы и темные глаза, хотя во взгляде их было что-то слишком неподвижное, и ворочались они в своих орбитах медленно и тяжело, точно каждый раз проходили очень большое расстояние. Но, хотя и бритый и очень развязный, на актера он не был похож, а скорее на обрусевшего иностранца, на англичанина.