Неточные совпадения
Люди, пожившие в тюрьме, всем существом своим узнавали, что, судя по тому, что происходит над ними, все те нравственные
законы уважения и сострадания к человеку, которые проповедываются и
церковными и нравственными учителями, в действительности отменены, и что поэтому и им не следует держаться их.
Часов в пять чудного летнего утра в конце июня 1870 года с книжками филаретовского катехизиса и
церковной истории я шел за город к грабовой роще. В этот день был экзамен по «
закону божию», и это был уже последний.
Выпущенный из тюрьмы Полуянов теперь занимался у Замараева в кассе. С ним опять что-то делалось — скучный такой, строгий и ни с кем ни слова. Единственным удовольствием для Полуянова было хождение по церквам. Он и с собой приносил какую-то
церковную книгу в старинном кожаном переплете, которую и читал потихоньку от свободности. О судах и
законах больше не было и помину, несмотря на отчаянное приставанье Харитона Артемьича, приходившего в кассу почти каждый день, чтобы поругаться с зятем.
Желание царя было
законом для архиереев в
церковных делах.
Серьезную и глубокую связь между мужчиной и женщиной, основанную на подлинной любви, интеллигентные русские считают подлинным браком, хотя бы он не был освящен
церковным и государственным
законом.
Церковная жизнь есть жизнь в порядке свободы и благодати, лишь мирская жизнь есть жизнь в порядке необходимости и
закона.
— Нет, видите, — повернувшись лицом к Лизе и взяв ее за колено, начала сестра Феоктиста: — я ведь вот
церковная, ну, понимаете, православная, то есть по нашему, по русскому
закону крещена, ну только тятенька мой жили в нужде большой.
Возвратившись домой с
церковной службы, Павел почувствовал уже потребность готовиться не из чего иного, как из
закона божия, и стал учить наизусть притчи.
Вопросы поставлены ясно и прямо, и, казалось, надобно ясно и прямо ответить на них. Но во всех критиках на мою книгу ничего подобного не было сделано, точно так же как не было сделано и по отношению всех тех обличений
церковных учителей в отступлении их от
закона Христа, которыми со времен Константина полна история.
«Во имя короля и Sant’ officio!
Сим объявляется всем христианам,
Что дон Жуан, маркезе де Маранья,
От церкви отлучается Христовой
И вне
законов ныне состоит.
Все для него убежища закрыты,
Не исключая божьих храмов. Всем,
Кому его известно пребыванье,
Вменяется в священный долг о нем
Немедленно начальству донести.
К кому ж он обратится, тот его
Обязан выдать в руки местной власти,
Под спасеньем вечного проклятья, —
Таков над ним
церковный приговор».
Барабанный бой.
Петрушин. Нет, сказать надо. Да вы не тревожьтесь. Теперь уж все дело в шляпе. Вы только скажите то, что вы мне говорили, что, если вас судят, так только за то, что вы не совершили самоубийства, то есть того, что считается преступлением по
закону и гражданскому и
церковному.
Верно он говорит: чужда мне была книга в то время. Привыкший к
церковному писанию, светскую мысль понимал я с великим трудом, — живое слово давало мне больше, чем печатное. Те же мысли, которые я понимал из книг, — ложились поверх души и быстро исчезали, таяли в огне её. Не отвечали они на главный мой вопрос: каким
законам подчиняется бог, чего ради, создав по образу и подобию своему, унижает меня вопреки воле моей, коя есть его же воля?
Когда же соловецкие отцы не восхотели Никоновых новин прияти и укрепились за отеческие
законы и
церковное предание, тогда в Соловках был инок схимник Арсений, старец чудного и высокого жития, крепкий ревнитель древлего благочестия.
И тут-то являются разные науки: государственная, финансовая,
церковная, уголовная, полицейская, является наука политическая экономия, история и самая модная — социология, о том, по каким
законам живут и должны жить люди, и оказывается, что дурная жизнь людей не от них, а оттого, что таковы
законы, и что дело людей не в том, чтобы перестать жить дурно и изменять свою жизнь от худшего к лучшему, а только в том, чтобы, живя попрежнему, по своим слабостям думать, что всё худое происходит не от них самих, а от тех
законов, какие нашли и высказали ученые.
Мужья и жены убивают друг друга, когда им кажутся стеснительными некоторые требования
закона и обычая
церковного брака.
Для христианского общения, для
церковного сознания истины о Троичности Божества и о богочеловеческой природе Христа не менее общеобязательны, чем истины математики, чем
законы физики.
При этих словах
церковный вития, тронутый до глубины души, сам прослезился и извлек слезы у присутствующих. Феофан в надгробном слове называл Великого Петра за учреждение флота «российским Иафетом», за мужество — «российским Самсоном», за
закон — «Моисеем», за великий смысл и премудрость — «российским Соломоном» и за духовное правительство — «российским Давидом и Константином».
Точно так же теперь, как Вольтер в свое время, непризванные защитники
закона необходимости употребляют
закон необходимости, как орудие против религии; тогда как, точно так же, как и
закон Коперника в астрономии, —
закон необходимости в истории не только не уничтожает, но даже утверждает ту почву, на которой строятся государственные и
церковные учреждения.
Точно так же теперь кажется, стòит только признать
закон необходимости, и разрушатся понятие о душе, о добре и зле и все воздвигнутые на этом понятии государственные и
церковные учреждения.
Только освободись люди нашего мира от того обмана извращения христианского учения
церковной веры и утвержденного на ней не только оправдания, но возвеличения, несовместимого с христианством, основанного на насилии, государственного устройства, и само собой устранится в душах людей не только христианского, но и всего мира главная помеха к религиозному сознанию высшего
закона любви без возможности исключений и насилия, который 1900 лет тому назад был открыт человечеству и который теперь один только удовлетворяет требованиям человеческой совести.
По всем
церковным толкованиям, особенно с пятого века, Христос не нарушал писанный
закон, а утверждал его.
Одни рабочие, огромное большинство их, держатся по привычке прежнего
церковного лжехристианского учения, не веря уже в него, а веря только в древнее «око за око» и основанное на нем государственное устройство; другая же часть, каковы все тронутые цивилизацией рабочие (особенно в Европе), хотя и отрицают всякую религию, бессознательно в глубине души верят, верят в древний
закон «око за око» и, следуя этому
закону, когда не могут иначе, ненавидя существующее устройство, подчиняются; когда же могут иначе, то самыми разнообразными насильническими средствами стараются уничтожить насилие.