Когда похороны вышли из улицы на площадь, оказалось, что она тесно забита обывателями, запасными, солдатами поручика Маврина, малочисленным начальством и духовенством в
центре толпы. Хладнокровный поручик парадно, монументом стоял впереди своих солдат, его освещало солнце; конусообразные попы и дьякона стояли тоже золотыми истуканами, они таяли, плавились на солнце, сияние риз тоже падало на поручика Маврина; впереди аналоя подпрыгивал, размахивая фуражкой, толстый офицер с жестяной головою.
Неточные совпадения
За оградой явилась необыкновенной плотности
толпа людей, в
центре первого ряда шагал с красным знаменем в руках высокий, широкоплечий, черноусый, в полушубке без шапки, с надорванным рукавом на правом плече.
Увы! За первой остановкой последовала вторая, за ней третья, в пока мы дошли до
центра города, пан Крыжановский стал совершенно неузнаваем. Глаза его гордо сверкали, уныние исчезло, но, — что уже было совсем плохо, — он стал задирать прохожих, оскорблять женщин, гоняться за евреями… Около нас стала собираться
толпа. К счастью, это было уже близко от дома, и мы поспешили ретироваться во двор.
И опять гремит железо, среди придворной
толпы движение ужаса и негодования, а в
центре — гордые фигуры суровых казацких вождей.
Мне было как-то странно думать, что вся эта церемония, музыка, ровный топот огромной
толпы, — что все это имеет
центром эту маленькую фигурку и что под балдахином, колеблющимся над морем голов, ведут ту самую Басину внучку, которая разговаривала со мной сквозь щели забора и собиралась рассказать сестре свои ребяческие секреты.
Затем мне смутно вспоминаются
толпы народа, страшный гул человеческих голосов и что-то невидимое, промчавшееся где-то в глубинах этого человеческого моря, после чего народ, точно вдруг обеспамятевший, ринулся к
центру города.
Сделавшись
центром внимания знакомых, выходивших из театра, я спустился с ним на тротуар, а пока он нанимал извозчика к «Яру», исчез в
толпе и долго слышал еще его ругань.
Между тем
толпа хлынула со всех концов площади так густо, что, потеряв шляпу и оттесненный публикой от
центра сцены, где разъяренное скопище уничтожало опрокинутую дьявольскую машину, я был затерян, как камень, упавший в воду.
— А то же, что спать ложись! — сурово сказал рыбак, отталкивая пьянчужку. — Один молвит — пьян, другой молвит — пьян, а третий молвит — спать ложись! Вот что! — заключил он, поспешно пробираясь в
толпу и оставляя мельника, который бросился подымать Яшу, окончательно уже потерявшего
центр тяжести.
— Понимаешь, — иду бульваром, вижу —
толпа, в середине оратор, ну, я подошёл, стою, слушаю. Говорит он этак, знаешь, совсем без стеснения, я на всякий случай и спросил соседа: кто это такой умница? Знакомое, говорю, лицо — не знаете вы фамилии его? Фамилия — Зимин. И только это он назвал фамилию, вдруг какие-то двое цап меня под руки. «Господа, — шпион!» Я слова сказать не успел. Вижу себя в
центре, и этакая тишина вокруг, а глаза у всех — как шилья… Пропал, думаю…
Эта
толпа глухо колыхнулась и загудела, когда Осип Иваныч ворвался в самый
центр и с неистовым криком принялся разгонять народ.
На бале еще больше, чем прежде, мне казалось, что я
центр, около которого все движется, что для меня только освещена эта большая зала, играет музыка и собралась эта
толпа людей, восхищающихся мною.
Если бы проезжал теперь по улице кто-нибудь не здешний, живущий в
центре города, то он заметил бы только грязных, пьяных и ругателей, но Анна Акимовна, жившая с детства в этих краях, узнавала теперь в
толпе то своего покойного отца, то мать, то дядю.
А в самом
центре этой
толпы, чуть мелькая среди моря голов, виднелось смуглое лицо Басиной внучки и рядом, поддерживаемый под руки, нетвердый на ногах, «как травинка», выступал молодой человек с нездоровым бледным лицом и длинными пейсами.
Когда
центр процессии прошел мимо, — кругом яснее выступил живой многоголосый говор
толпы.
Толпа росла, выступала из темноты, над нею в
центре сверкал балдахин, освещенный факелами.
Мы, действительно, сошли с ума. Мы целовались и смеялись, и снова целовались… Вся эта маленькая
толпа жила в эту минуту одной жизнью, одним сердцем, одними мыслями. И я была
центром ее, ее радостью и гордостью!