Неточные совпадения
Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно, не то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки по двадцати пяти
рублей сотенка, просто ручки потом себе
поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.)
Об издательской-то деятельности и мечтал Разумихин, уже два года работавший на других и недурно знавший три европейские языка, несмотря на то, что дней шесть назад сказал было Раскольникову, что в немецком «швах», с
целью уговорить его взять на себя половину переводной работы и три
рубля задатку: и он тогда соврал, и Раскольников знал, что он врет.
Ну и решил, что вам действительно передо мной совестно такие куши давать и, кроме того, может быть, подумал я, он хочет ей сюрприз сделать, удивить ее, когда она найдет у себя в кармане
целых сто
рублей.
Тысячу бы
рублей в ту минуту я дал, своих собственных, чтобы только на вас в свои глаза посмотреть: как вы тогда сто шагов с мещанинишкой рядом шли, после того как он вам «убийцу» в глаза сказал, и ничего у него,
целых сто шагов, спросить не посмели!..
Некто крестьянин Душкин, содержатель распивочной, напротив того самого дома, является в контору и приносит ювелирский футляр с золотыми серьгами и рассказывает
целую повесть: «Прибежал-де ко мне повечеру, третьего дня, примерно в начале девятого, — день и час! вникаешь? — работник красильщик, который и до этого ко мне на дню забегал, Миколай, и принес мне ефту коробку, с золотыми сережками и с камушками, и просил за них под заклад два
рубля, а на мой спрос: где взял? — объявил, что на панели поднял.
Есть поверье, будто волшебными средствами можно получить неразменный
рубль, т. е. такой
рубль, который, сколько раз его ни выдавай, он все-таки опять является
целым в кармане. Но для того, чтобы добыть такой
рубль, нужно претерпеть большие страхи. Всех их я не помню, но знаю, что, между прочим, надо взять черную без единой отметины кошку и нести ее продавать рождественскою ночью на перекресток четырех дорог, из которых притом одна непременно должна вести к кладбищу.
— Смотрите, каков наш барчук Миколаша! Он один может скупить
целую ярмарку, у него, знать, есть неразменный
рубль.
Напротив, доброе лицо старушки выражало даже удовольствие, которое я принял за одобрение: я сейчас же опустил мою руку в карман, достал оттуда мой неразменный
рубль и купил
целую коробку свистулек, да еще мне подали с него несколько сдачи.
Открыл форточку в окне и, шагая по комнате, с папиросой в зубах, заметил на подзеркальнике золотые часы Варвары, взял их, взвесил на ладони. Эти часы подарил ей он. Когда будут прибирать комнату, их могут украсть. Он положил часы в карман своих брюк. Затем, взглянув на отраженное в зеркале озабоченное лицо свое, открыл сумку. В ней оказалась пудреница, перчатки, записная книжка, флакон английской соли, карандаш от мигрени, золотой браслет, семьдесят три
рубля бумажками,
целая горсть серебра.
— А там тысячу
рублей почти за
целый дом! Да какие светленькие, славные комнаты! Она давно хотела тихого, аккуратного жильца иметь — вот я тебя и назначаю…
Придет Анисья, будет руку ловить
целовать: ей дам десять
рублей; потом… потом, от радости, закричу на весь мир, так закричу, что мир скажет: „Обломов счастлив, Обломов женится!“ Теперь побегу к Ольге: там ждет меня продолжительный шепот, таинственный уговор слить две жизни в одну!..»
Пошла она «мазать» и пришла еще более огорченная. Говорит, что «прямо с
целой тысячи начала», то есть обещала тысячу
рублей из взысканных денег, но ее и слушать не хотели, а когда она, благоразумно прибавляя, насулила до трех тысяч, то ее даже попросили выйти.
Глаза, как у лунатика, широко открыты, не мигнут; они глядят куда-то и видят живую Софью, как она одна дома мечтает о нем, погруженная в задумчивость, не замечает, где сидит, или идет без
цели по комнате, останавливается, будто внезапно пораженная каким-то новым лучом мысли, подходит к окну, открывает портьеру и погружает любопытный взгляд в улицу, в живой поток голов и лиц, зорко следит за общественным круговоротом, не дичится этого шума, не гнушается грубой толпы, как будто и она стала ее частью, будто понимает, куда так торопливо бежит какой-то господин, с боязнью опоздать; она уже, кажется, знает, что это чиновник, продающий за триста — четыреста
рублей в год две трети жизни, кровь, мозг, нервы.
Барин помнит даже, что в третьем году Василий Васильевич продал хлеб по три
рубля, в прошлом дешевле, а Иван Иваныч по три с четвертью. То в поле чужих мужиков встретит да спросит, то напишет кто-нибудь из города, а не то так, видно, во сне приснится покупщик, и цена тоже. Недаром долго спит. И щелкают они на счетах с приказчиком иногда все утро или
целый вечер, так что тоску наведут на жену и детей, а приказчик выйдет весь в поту из кабинета, как будто верст за тридцать на богомолье пешком ходил.
1) Виновен ли крестьянин села Борков, Крапивенского уезда, Симон Петров Картинкин, 33 лет, в том, что 17-го января 188* года в городе N, замыслив лишить жизни купца Смелькова, с
целью ограбления его, по соглашению с другими лицами, дал ему в коньяке яду, отчего и последовала смерть Смелькова, и похитил у него деньгами около 2500
рублей и брильянтовый перстень?
— Переврет, вижу, что переврет! Эх, Миша, а я было тебя
поцеловать хотел за комиссию… Коли не переврешь, десять
рублей тебе, скачи скорей… Шампанское, главное шампанское чтобы выкатили, да и коньячку, и красного, и белого, и всего этого, как тогда… Они уж знают, как тогда было.
Затем последовал уже
целый ряд писем, по письму в день, все так же важных и витиеватых, но в которых сумма, просимая взаймы, постепенно спускаясь, дошла до ста
рублей, до двадцати пяти, до десяти
рублей, и наконец вдруг Грушенька получила письмо, в котором оба пана просили у ней один только
рубль и приложили расписку, на которой оба и подписались.
Слишком помнили, как он недели три-четыре назад забрал точно так же разом всякого товару и вин на несколько сот
рублей чистыми деньгами (в кредит-то бы ему ничего, конечно, не поверили), помнили, что так же, как и теперь, в руках его торчала
целая пачка радужных и он разбрасывал их зря, не торгуясь, не соображая и не желая соображать, на что ему столько товару, вина и проч.?
Наконец мы, однако, сошлись с ним на двадцати
рублях. Он отправился за лошадьми и чрез час привел их
целых пять на выбор. Лошади оказались порядочные, хотя гривы и хвосты у них были спутанные и животы — большие, растянутые, как барабан. С Филофеем пришло двое его братьев, нисколько на него не похожих. Маленькие, черноглазые, востроносые, они, точно, производили впечатление ребят «шустрых», говорили много и скоро — «лопотали», как выразился Ермолай, но старшому покорялись.
Четвертого дня Петра Михайловича, моего покровителя, не стало. Жестокий удар паралича лишил меня сей последней опоры. Конечно, мне уже теперь двадцатый год пошел; в течение семи лет я сделал значительные успехи; я сильно надеюсь на свой талант и могу посредством его жить; я не унываю, но все-таки, если можете, пришлите мне, на первый случай, двести пятьдесят
рублей ассигнациями.
Целую ваши ручки и остаюсь» и т. д.
С голоду умру, а Малек-Аделя не отдам!» Волновался он очень и даже задумывался; но тут судьба — в первый и в последний раз — сжалилась над ним, улыбнулась ему: какая-то дальняя тетка, самое имя которой было неизвестно Чертопханову, оставила ему по духовному завещанию сумму, огромную в его глазах,
целых две тысячи
рублей!
— Дмитрий, ты стал плохим товарищем мне в работе. Пропадаешь каждый день на
целое утро, и на половину дней пропадаешь по вечерам. Нахватался уроков, что ли? Так время ли теперь набирать их? Я хочу бросить и те, которые у меня есть. У меня есть
рублей 40 — достанет на три месяца до окончания курса. А у тебя было больше денег в запасе, кажется,
рублей до сотни?
Мы сидели раз вечером с Иваном Евдокимовичем в моей учебной комнате, и Иван Евдокимович, по обыкновению запивая кислыми щами всякое предложение, толковал о «гексаметре», страшно
рубя на стопы голосом и рукой каждый стих из Гнедичевой «Илиады», — вдруг на дворе снег завизжал как-то иначе, чем от городских саней, подвязанный колокольчик позванивал остатком голоса, говор на дворе… я вспыхнул в лице, мне было не до рубленого гнева «Ахиллеса, Пелеева сына», я бросился стремглав в переднюю, а тверская кузина, закутанная в шубах, шалях, шарфах, в капоре и в белых мохнатых сапогах, красная от морозу, а может, и от радости, бросилась меня
целовать.
Эта сумма в то время, когда штатные чиновники суда получали по три и по пяти
рублей в месяц, казалась
целым богатством.
Тут и другие придворные, видя, что Левши дело выгорело, начали его
целовать, а Платов ему сто
рублей дал и говорит...
Сухопарый мужичок получил
рубль, попросил позволенья повидаться с новою барыней, которой он доводился кумом,
поцеловал у ней ручку и побежал восвояси.
По приблизительному расчету, можно было на сто пудов песку положить золотника три, а при толщине пласта в полтора аршина и при протяжении россыпи чуть не на
целую версту в общем можно было рассчитывать добыть пудов двадцать, то есть по курсу на четыреста тысяч
рублей.
Мыльников для пущей важности везде ездил вместе с палачом Никитушкой, который состоял при нем в качестве адъютанта. Это производило еще бо́льшую сенсацию, так как маршрут состоял всего из двух пунктов: от кабака Фролки доехать до кабака Ермошки и обратно. Впрочем, нужно отдать справедливость Мыльникову: он с первыми деньгами заехал домой и выдал жене
целых три
рубля. Это были первые деньги, которые получила в свои руки несчастная Татьяна во все время замужества, так что она даже заплакала.
Из ста пудов кварца иногда «падало» до фунта, а это в переводе означало больше ста
рублей. Значит, день работы обеспечивал
целую неделю гулянки. В одну из таких получек Мыльников явился в свою избушку, выдал жене положенные три
рубля и заявил, что хочет строиться.
Благодаря переговорам Аннушки и ее старым любовным счетам с машинистом Тараско попал в механический корпус на легкую ребячью работу. Мавра опять вздохнула свободнее: призрак голодной смерти на время отступил от ее избушки. Все-таки в выписку Тараска
рубль серебра принесет, а это, говорят,
целый пуд муки.
Через десять минут Кирилл приволок
целую березу и принялся ее
рубить.
Это уж окончательно понравилось солдату, и он несколько раз с особенным вниманием пересчитал все гроши, которых оказалось ни мало, ни много, а
целых тринадцать
рублей двадцать восемь копеек.
Целый заводский округ очутился в самом критическом положении: если по зимнему пути не вывезти древесного топлива, то заводы должны приостановить свое действие на
целый год, а это грозило убытками в сотни тысяч
рублей.
Поцелуйте у батюшки и матушки ручьки [Один из немногочисленных случаев отступления Пущина от общепринятого правописания.] и скажи ему, что я получил от Кошкуля 300
рублей — для сведения.
Желал бы очень чем-нибудь содействовать лицейскому вашему предприятию [Энгельгардт собирал капитал для помощи сиротам лицеистов; 12 сентября 1841 г. он писал Ф. Ф. Матюшкину, что Пущин передал в этот капитал 100
рублей.] — денежных способов не имею, работать рад, если есть
цель эту работу упрочить, без этой мысли нейдет на лад.
В подобных городках и теперь еще живут с такими средствами, с которыми в Петербурге надо бы умереть с голоду, живя даже на Малой Охте, а несколько лет назад еще как безнуждно жилось-то с ними в какой-нибудь Обояни, Тиму или Карачеве, где за пятьсот
рублей становился
целый дом, дававший своему владельцу право, по испитии третьей косушечки, говорить...
У Гладышева было в кармане много денег, столько, сколько еще ни разу не было за его небольшую жизнь
целых двадцать пять
рублей, и он хотел кутнуть. Пиво он пил только из молодечества, но не выносил его горького вкуса и сам удивлялся, как это его пьют другие. И потому брезгливо, точно старый кутила, оттопырив нижнюю губу, он сказал недоверчиво...
— А скажи, душенька, — спросила она еле слышно, так, что кадет с трудом разбирал ее слова, — скажи еще одно: а то, что ты платил деньги, эти поганые два
рубля, — понимаешь? — платил за любовь, за то, чтобы я тебя ласкала,
целовала, отдавала бы тебе свое тело, — за это платить тебе не стыдно было? никогда?
Понятно, в конце концов случилось то, что должно было случиться. Видя в перспективе
целый ряд голодных дней, а в глубине их — темный ужас неизвестного будущего, Любка согласилась. на очень учтивое приглашение какого-то приличного маленького старичка, важного, седенького, хорошо одетого и корректного. За этот позор Любка получила
рубль, но не смела протестовать: прежняя жизнь в доме совсем вытравила в ней личную инициативу, подвижность и энергию. Потом несколько раз подряд он и совсем ничего не заплатил.
Искусство владеть этим инструментом, сулившим, судя по объявлению, три
рубля в день чистого заработка его владельцу, оказалось настолько нехитрым, что Лихонин, Соловьев и Нижерадзе легко овладели им в несколько часов, а Лихонин даже ухитрился связать
целый чулок необыкновенной прочности и таких размеров, что он оказался бы велик даже для ног Минина и Пожарского, что в Москве, на Красной площади.
А Петровский, совершенно с тою же
целью и имея в виду ту же Женю, пошел вслед за Борисом, чтобы взять у него взаймы три
рубля.
— Повинуюсь вам, хоть и с неудовольствием! — сказала, наконец, она, принимая деньги, и затем
поцеловала Вихрова в губы, перекрестила его и, войдя снова к Мари, попросила еще раз не оставлять больного; простилась потом с горничными девушками и при этом раздала им по крайней мере
рублей двадцать.
— Эх, mon cher, мало ли в какой форме придется в жизни сделать заем… Я раз, честью моей заверяю, заем делал во французском магазине — перчатками… Возьму в долг пару перчаток за полтора
рубля серебром, а за целковый их продаю; тем
целый месяц и жил, уверяю вас!
— Я не знаю, как у других едят и чье едят мужики — свое или наше, — возразил Павел, — но знаю только, что все эти люди работают на пользу вашу и мою, а потому вот в чем дело: вы были так милостивы ко мне, что подарили мне пятьсот
рублей; я желаю, чтобы двести пятьдесят
рублей были употреблены на улучшение пищи в нынешнем году, а остальные двести пятьдесят — в следующем, а потом уж я из своих трудов буду высылать каждый год по двести пятидесяти
рублей, — иначе я с ума сойду от мысли, что человек, работавший на меня — как лошадь, —
целый день, не имеет возможности съесть куска говядины, и потому прошу вас завтрашний же день велеть купить говядины для всех.
Но вот и опять дорога. И опять по обеим сторонам мелькают всё немцы, всё немцы. Чуть только клочок поуютнее, непременно там немец копошится,
рубит, колет, пилит, корчует пни. И всё это только еще пионеры, разведчики, за которыми уже виднеется
целая армия.
Целый день Родиона Антоныча был испорчен: везде и все было неладно, все не так, как раньше. Кофе был пережарен, сливки пригорели; за обедом говядину подали пересушенную, даже сигара, и та сегодня как-то немного воняла, хотя Родион Антоныч постоянно курил сигары по шести
рублей сотня.
«Вот
целых одиннадцать книг стоит всего-то тридцать два
рубля с полтиною; у меня есть тридцать; приложите два с полтиною, и мы купим все эти книги и подарим вместе».
Время это было осеннее; об эту пору наши мужички в заводы на заработки уходит: руду копать, уголье обжигать, лес
рубить; почесть что
целую зиму в лесах живут.
В продолжение
целой зимы она прожила в чаду беспрерывной сутолоки, не имея возможности придти в себя, дать себе отчет в своем положении. О будущем она, конечно, не думала: ее будущее составляли те ежемесячные пятнадцать
рублей, которые не давали ей погибнуть с голода. Но что такое с нею делается? Предвидела ли она, даже в самые скорбные минуты своего тусклого существования, что ей придется влачить жизнь, которую нельзя было сравнить ни с чем иным, кроме хронического остолбенения?
Люберцев не держит дома обеда, а обедает или у своих (два раза в неделю), или в скромном отельчике за
рубль серебром. Дома ему было бы приятнее обедать, но он не хочет баловать себя и боится утратить хоть частичку той выдержки, которую поставил
целью всей своей жизни. Два раза в неделю — это, конечно, даже необходимо; в эти дни его нетерпеливо поджидает мать и заказывает его любимые блюда — совестно и огорчить отсутствием. За обедом он сообщает отцу о своих делах.