«Глаза, — сказал кто-то, — зеркало души». Быть может, вернее было бы сравнить их с окнами, которыми вливаются в душу впечатления яркого, сверкающего
цветного мира. Кто может сказать, какая часть нашего душевного склада зависит от ощущений света?
Неточные совпадения
И блаженствовал трущобный
мир на Грачевке и
Цветном бульваре…
Под бельэтажем нижний этаж был занят торговыми помещениями, а под ним, глубоко в земле, подо всем домом между Грачевкой и
Цветным бульваром сидел громаднейший подвальный этаж, весь сплошь занятый одним трактиром, самым отчаянным разбойничьим местом, где развлекался до бесчувствия преступный
мир, стекавшийся из притонов Грачевки, переулков
Цветного бульвара, и даже из самой «Шиповской крепости» набегали фартовые после особо удачных сухих и мокрых дел, изменяя даже своему притону «Поляковскому трактиру» на Яузе, а хитровская «Каторга» казалась пансионом благородных девиц по сравнению с «Адом».
И струн переливы в лесу потекли,
И песня в глуши зазвучала…
Все
мира явленья вблизи и вдали:
И синее море, и роскошь земли,
И
цветных камений начала...
Но ведь Дионис — именно бог страдающий и растерзанный. Именно в «Рождении трагедии»
мир представлялся Ницше сном и
цветным дымом. «Истинно-сущее и Первоединое, — писал он, — как вечно-страждущее и исполненное противоречий, нуждается для своего постоянного освобождения в восторженных видениях, в радостной иллюзии». Слушая подобные речи «дионисического» Заратустры, мы готовы спросить так же, как древний эллин по поводу трагедии...
Сном представлялся мне тогда
мир и художественным созданием бога, —
цветным дымом перед глазами божественно-недовольного…
Катра властвует. Ее три комнаты — изящная сказка, перенесенная в старинный помещичий дом. Под окнами огромные цветники, как будто эскадроны цветов внезапно остановились в стремительном беге и вспыхнули
цветными, душистыми огнями. Бельведер на крыше как башня, с винтовой лестничкой. Там мы скрыты от всего
мира.
— При этом торжественном клике, раздающемся от Вислы до Днепра, от Балтийского моря до Карпатских вершин, Польша, гремя цепями своими на весь
мир, облеклась в глубокий траур. Схватив в одну руку меч, в другую крест, она не наденет
цветного платья, пока этими орудиями не поборет своих притеснителей. И меч и крест сделают свое дело.