Неточные совпадения
Ничего
христианского не было в вечном припеве славянофилов о гниении
Запада и отсутствии у него
христианской жизни.
Тот же Достоевский, который проповедовал всечеловека и призывал к вселенскому духу, проповедовал и самый изуверский национализм, травил поляков и евреев, отрицал за
Западом всякие права быть
христианским миром.
Но я не думал, что Азия может окончательно возобладать над Европой, что сближение Востока и
Запада будет победой крайнего Востока и что свет
христианской Европы будет угасать.
В
христианском средневековом сознании была идея универсального единства, но единство Востока и
Запада в этом замысле не достигалось.
Но все еще не наступало время признания за духовной жизнью
христианского Востока равноправия с духовной жизнью
Запада.
Наибольшее сочувствие на
Западе вызывала моя
христианская социология, мое требование, чтобы
христианский мир осуществлял социальную правду.
Я был первый русский
христианский философ, получивший большую известность на
Западе, бóльшую, чем В. Соловьев.
В эпоху наших интерконфессиональных собраний в
христианской настроенности и мысли
Запада начали преобладать скорее консервативные течения.
Некоторые статьи обо мне, написанные на
Западе, сопоставляли меня с тем, что называли
христианской теософией, с Я. Бёме, Сен-Мартеном, Фр.
Это впоследствии, уже на
Западе, стало одним из основных мотивов моей
христианской деятельности.
На
Западе родство с космологизмом русской религиозной философии можно найти лишь в немецкой
христианской теософии, у Я. Бёме, Фр.
Но
христианская цивилизация
Запада строилась вне эсхатологической перспективы.
До последнего обострения проблема Востока и
Запада пойдет лишь тогда, когда слишком реально станет перед всем
христианским миром, призванным хранить
христианское откровение о личности, опасность восточно-монгольской стихии безличности, допущенной уже внутрь американско-европейской цивилизации.
Целостность
христианского Востока противополагается рационалистической раздробленности и рассеченности
Запада.
Россия —
христианский Восток, который в течение двух столетий подвергался сильному влиянию
Запада и в своем верхнем культурном слое ассимилировал все западные идеи.
Но Псевдо-Дионисий имел огромное, определяющее влияние на
христианскую мистику Востока и
Запада, он определил ее классический тип.
Она гораздо менее антропогична, чем
христианская мистика
Запада, в ней менее разработан сложный путь человека, менее раскрывается человеческая борьба.
Христианская мистика Востока гораздо более, конечно, пропитана неоплатонизмом, чем
христианская мистика
Запада.
— Так живи же с своими родичами, лешими да русалками, коли
запал тебе след туда, где веселятся души
христианские!.. Сгинь отсюда! Оставь меня…
Христианское сознание различия между добром и злом осталось у народов
Запада и удерживает их от полного распада.
В наше время не может не быть ясно для всех мыслящих людей то, что жизнь людей, — не одних русских людей, но всех народов
христианского мира, с своей, всё увеличивающейся нуждой бедных и роскошью богатых, с своей борьбой всех против всех, революционеров против правительств, правительств против революционеров, порабощенных народностей против поработителей, борьбы государств между собою,
запада с востоком, с своими всё растущими и поглощающими силы народа вооружениями, своей утонченностью и развращенностью, — что жизнь такая не может продолжаться, что жизнь
христианских народов, если она не изменится, неизбежно будет становиться всё бедственнее и бедственнее.