Неточные совпадения
— Панночка видала тебя с городского валу вместе с запорожцами. Она сказала мне: «Ступай скажи рыцарю: если он помнит меня, чтобы пришел ко мне; а не помнит — чтобы дал тебе
кусок хлеба для старухи, моей матери, потому что я не хочу видеть, как при мне умрет мать. Пусть
лучше я прежде, а она после меня. Проси и хватай его за колени и ноги. У него также есть старая мать, — чтоб ради ее дал хлеба!»
Ловя отдельные фразы и
куски возбужденных речей, Самгин был уверен, что это
лучше, вернее, чем книги и газеты, помогает ему знать, «чем люди живы».
Была в этой фразе какая-то внешняя правда, одна из тех правд, которые он легко принимал, если находил их приятными или полезными. Но здесь, среди болот, лесов и гранита, он видел чистенькие города и
хорошие дороги, каких не было в России, видел прекрасные здания школ, сытый скот на опушках лесов; видел, что каждый
кусок земли заботливо обработан, огорожен и всюду упрямо трудятся, побеждая камень и болото, медлительные финны.
Можно прожить на Выборгской стороне, не показывая носа на свет Божий:
кусок будет
хороший, не жалуюсь, хлеба не переешь!
— Ну, иной раз и сам: правда, святая правда! Где бы помолчать, пожалуй, и пронесло бы, а тут зло возьмет, не вытерпишь, и пошло! Сама посуди: сядешь в угол, молчишь: «Зачем сидишь, как чурбан, без дела?» Возьмешь дело в руки: «Не трогай, не суйся, где не спрашивают!» Ляжешь: «Что все валяешься?» Возьмешь
кусок в рот: «Только жрешь!» Заговоришь: «Молчи
лучше!» Книжку возьмешь: вырвут из рук да швырнут на пол! Вот мое житье — как перед Господом Богом! Только и света что в палате да по добрым людям.
— Дура ты, дура! — возражала она, — ведь ежели бы по-твоему, как ты завсегда говоришь, повиноваться, так святой-то человек должен бы был без разговоров чурбану поклониться — только и всего. А он, вишь ты, что!
лучше, говорит, на
куски меня изрежь, а я твоему богу не слуга!
— Наклею я вам эти
куски на коленкор, еще
лучше будет, прочнее, — говорила мать, разглядывая обрезки и листы. — Видите — измято всё, слежалось, рассыпается…
Меньше всего бегают из Корсаковского округа, потому что здесь урожаи
лучше, преобладают среди арестантов краткосрочные, климат мягче и легче получить крестьянские права, чем на Северном Сахалине, а по отбытии каторги, чтобы добыть себе
кусок хлеба, нет надобности возвращаться в рудник.
На вопрос, как им живется, поселенец и его сожительница обыкновенно отвечают: «Хорошо живем». А некоторые каторжные женщины говорили мне, что дома в России от мужей своих они терпели только озорства, побои да попреки
куском хлеба, а здесь, на каторге, они впервые увидели свет. «Слава богу, живу теперь с
хорошим человеком, он меня жалеет». Ссыльные жалеют своих сожительниц и дорожат ими.
От постоянной проголоди, от взаимных попреков
куском хлеба и от уверенности, что
лучше не будет, с течением времени душа черствеет, женщина решает, что на Сахалине деликатными чувствами сыт не будешь, и идет добывать пятаки и гривенники, как выразилась одна, «своим телом».
Отбывши срок, каторжная женщина перечисляется в поселенческое состояние и уже перестает получать кормовое и одежное довольствие; таким образом, на Сахалине перевод в поселки совсем не служит облегчением участи: каторжницам, получающим от казны пай, живется легче, чем поселкам, и чем дольше срок каторги, тем
лучше для женщины, а если она бессрочная, то это значит, что она обеспечена
куском хлеба бессрочно.
Не
лучше обстояло дело и с бельем. Мы уже давно не раздевались. Белье пропотело и расползлось по швам. Обрывки его еще кое-где прикрывали тело, они сползали книзу и мешали движениям. В таких случаях мы, не раздеваясь, вытаскивали то один
кусок, то другой через рваный карман, через воротник или рукав.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без
куска хлеба и что
лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Мне тоже захотелось выудить что-нибудь покрупнее, и хотя Евсеич уверял, что мне
хорошей рыбы не вытащить, но я упросил его дать мне удочку побольше и также насадить большой
кусок.
— Нет, в самом деле, — подхватил Ихменев, разгорячая сам себя с злобною, упорною радостию, — как ты думаешь, Ваня, ведь, право, пойти! На что в Сибирь ехать! А
лучше я вот завтра разоденусь, причешусь да приглажусь; Анна Андреевна манишку новую приготовит (к такому лицу уж нельзя иначе!), перчатки для полного бонтону купить да и пойти к его сиятельству: батюшка, ваше сиятельство, кормилец, отец родной! Прости и помилуй, дай
кусок хлеба, — жена, дети маленькие!.. Так ли, Анна Андреевна? Этого ли хочешь?
Она не топила печь, не варила себе обед и не пила чая, только поздно вечером съела
кусок хлеба. И когда легла спать — ей думалось, что никогда еще жизнь ее не была такой одинокой, голой. За последние годы она привыкла жить в постоянном ожидании чего-то важного, доброго. Вокруг нее шумно и бодро вертелась молодежь, и всегда перед нею стояло серьезное лицо сына, творца этой тревожной, но
хорошей жизни. А вот нет его, и — ничего нет.
За столом каждый
кусок, который мы брали, следила глазами, а если мы не ели, так опять начиналась история: дескать, мы гнушаемся; не взыщите, чем богата, тем и рада; было ли бы еще у нас самих
лучше.
Делают мне упрек, что манеры мои несколько жестки, что весь я будто сколочен из одного
куска, что вид мой не внушает доверия и т. п. Странная вещь! от чиновника требовать грациозности! Какая в том польза, что я буду мил, любезен и предупредителен? Не
лучше ли, напротив, если я буду стоять несколько поодаль, чтобы всякий смотрел на меня если не со страхом, то с чувством неизвестности?
Казалось бы, уж на что
лучше: урвал
кусок казенного пирога — и проваливай!
Что-то ударило о землю сзади меня раз и два, потом близко упал
кусок кирпича, — это было страшно, но я тотчас догадался, что швыряют из-за ограды Валёк и его компания — хотят испугать меня. Но от близости людей мне стало
лучше.
Первое есть не что иное, как обруч деревянный или железный, подшитый сетью; на середине его прикрепляется камень для тяжести и
кусок мяса, рыбы или хлеба: первые — чем вонючее, тем
лучше.
— Ладно, так!.. Ну, Ванюшка, беги теперь в избу, неси огонь! — крикнул Глеб, укрепив на носу большой лодки козу — род грубой железной жаровни, и положив в козу несколько
кусков смолы. — Невод свое дело сделал: сослужил службу! — продолжал он, осматривая конец остроги — железной заостренной стрелы, которой накалывают рыбу, подплывающую на огонь. — Надо теперь с лучом поездить… Что-то он пошлет? Сдается по всему, плошать не с чего: ночь тиха —
лучше и требовать нельзя!
— Я прошу вас выслушать меня, — сказал я угрюмо, не ожидая ничего
хорошего от этого разговора. — То, что вы называете общественным положением, составляет привилегию капитала и образования. Небогатые же и необразованные люди добывают себе
кусок хлеба физическим трудом, и я не вижу основания, почему я должен быть исключением.
— А тебе бы хотелось так, как у нас в Петербурге, у Жискара,
кусок хорошего бивстекса?.. Не правда ли? Котлету с трюфелями?.. Соте-де-желинот? [Рагу из рябчиков? (франц.)]
— А, так вот какая бывает зима! — сообразила она сразу. — Она совсем белая, как
кусок хорошего сахара…
Если бы они с детства знали такую нужду, как дьякон, если бы они воспитывались в среде невежественных, черствых сердцем, алчных до наживы, попрекающих
куском хлеба, грубых и неотесанных в обращении, плюющих на пол и отрыгивающих за обедом и во время молитвы, если бы они с детства не были избалованы
хорошей обстановкой жизни и избранным кругом людей, то как бы они ухватились друг за друга, как бы охотно прощали взаимно недостатки и ценили бы то, что есть в каждом из них.
В недоумении я спрашиваю себя: неужели эта старая, очень полная, неуклюжая женщина, с тупым выражением мелочной заботы и страха перед
куском хлеба, со взглядом, отуманенным постоянными мыслями о долгах и нужде, умеющая говорить только о расходах и улыбаться только дешевизне, — неужели эта женщина была когда-то той самой тоненькой Варею, которую я страстно полюбил за
хороший, ясный ум, за чистую душу, красоту и, как Отелло Дездемону, за «состраданье» к моей науке?
Это делается следующим образом: ястреба надобно на что-нибудь посадить, не отвязывая должника, потом взять
кусок свежего мяса, показать сначала издали и потом поднести ему под нос, и когда он захочет схватить его клювом, то руку отдернуть хотя на четверть аршина и
куском мяса (вабилом) [Обыкновенно для вабила употребляется крыло какой-нибудь птицы (всего
лучше голубиное), оторванное с мясом: охотнику ловко держать в руке папоротку крыла, которое не должно быть ощипано] поматывать, а самому почмокивать и посвистывать (что называется вабить, то есть звать, манить).
— Помилуйте! да какой вам еды
лучше! баранина есть, водка есть… выпил рюмку, выпил другую, съел
кусок…
Перчихин. Второй раз — не прогонишь, Василь Васильич! Не за что… Поля… я ее люблю… она у меня —
хорошая! Ну, всё же я не одобряю… я, брат, ее не одобряю, н-нет! Зачем чужой
кусок взяла? Не хорошо…
Выклянчил Титов
кусок земли, — управляющему Лосева покланялся, — дали ему
хорошее местечко за экономией; начал он строить избу для нас, а я — всё нажимаю, жульничаю. Дело идёт быстро, домик строится, блестит на солнце, как золотая коробочка для Ольги. Вот уже под крышу подвели его, надо печь ставить, к осени и жить в нём можно бы.
Красавина. На нет — суда нет. Теперь нет, после будет. Смотри же, уговор
лучше денег. Мне многого не надо, ты сам человек бедный, только вдруг счастье-то тебе такое вышло. Ты мне подари
кусок материи на платье да платок пукетовый, французский.
Когда я путался с Гарлеем Рупором (он отчалил шесть лет назад, простреленный картечью навылет) — не было ничего подобного: каждый, кто хотел, шел в трюм, где, бывало, десятками стояли
хорошие фермерские быки, разряжал револьвер в любое животное и брал тот
кусок, который ему нравился.
Нужно — простое, ясное:
кусок земли, просторный, светлый дом,
хорошая, неглупая жена и — чтобы люди уважали, не трогали, — вот что крепко ставит человека на ноги и даёт душе покой.
Шуберский. Зять мой не станет подтверждать этого факта, потому что он до сих пор служит в том же обществе, и от этой службы зависит весь его
кусок хлеба; но всего
лучше факт этот может подтвердить Марья Сергеевна Сонина.
— Ну вот, по тем трещинам и развалится она в
куски, битая твоя корчага! Нет, Ванька, надо тебе
хороших книжек почитать, а то больно елею намазано на тебе!
Рассуждал я таким образом, потому что наши поля ржаные, и если родят пшеничку, то очень неавантажную. Но чтобы не осуждать долго своего ближнего, пойду-ка, думаю,
лучше в буфет, выпью глоток нашего доброго русского вина и
кусок кулебяки съем. За сытостью критика исчезает.
Аграфена Платоновна. Уж куда какая невидаль!
Хорошее житье, — по чужим людям шляться из-за
куска хлеба! Чужой-то хлеб горек! А вы послушайте-ка меня, глупую, давайте-ка я примусь сватать вам жениха; благо, здесь сторона купеческая.
— Зачем вы ссоритесь? — сказала Attalea. — Разве вы поможете себе этим? Вы только увеличиваете свое несчастье злобою и раздражением.
Лучше оставьте ваши споры и подумайте о деле. Послушайте меня: растите выше и шире, раскидывайте ветви, напирайте на рамы и стекла, наша оранжерея рассыплется в
куски, и мы выйдем на свободу. Если одна какая-нибудь ветка упрется в стекло, то, конечно, ее отрежут, но что сделают с сотней сильных и смелых стволов? Нужно только работать дружнее, и победа за нами.
— Послушай, — говорю, — Дмитрий Никитич, исполни ты хоть один раз в жизни мою просьбу и поверь, что сам за то после будешь благодарить: не закладывай ты именья, а
лучше перевернись как-нибудь. Залог для хозяев, которые на занятые деньги покупают именья, благодетелен; но заложить и деньги прожить — это хомут, в котором, рано ли, поздно ли, ты затянешься. О тебе я не говорю: ты мужчина, проживешь как-нибудь; но я боюсь за мать твою, ты оставишь ее без
куска хлеба.
Платонов. Старо! Полно, юноша! Он не взял
куска хлеба у немецкого пролетария! Это важно… Потом,
лучше быть поэтом, чем ничем! B миллиард раз
лучше! Впрочем, давайте замолчим… Оставьте вы в покое
кусок хлеба, о котором вы не имеете ни малейшего понятия, и поэтов, которых не понимает ваша высушенная душа, и меня, которому вы не даете покоя!
Да хоть бы и не было поэтов! Велика важность! Есть поэты — хорошо, нет их — еще
лучше! Поэт, как человек чувства, в большинстве случаев дармоед, эгоист… Гёте, как поэт, дал ли хоть одному немецкому пролетарию
кусок хлеба?
— Где найдется? — возразила Манефа. — Ведь его надо в
хорошую обитель пристроить, не там, где гульба да пьянство, а на ужине, опричь хлеба
куска, и на стол ничего не кладут…
— Трудно будет ей прожить свой век такой добренькой да
хорошей! — раздумывает кухарка. — Не дай господь, помру я рано; что будет с Дорушкой? Спасибо еще в приют определили господа, все
лучше. Мастерству выучится, не помрет без
куска хлеба! — И пуще ласкает Аксинья любовно прильнувшую к ее полной груди милую Дорушку.
— Почему не следует? Встречайтесь! Вам скучно и мне скучно…В ссорах и в войнах время быстрей течет, чем в мирное время. Ха-ха! Судьба хорошо сделала, что пустила между нами черную кошку и поселила в нас неуважение к добродетелям друг друга. Вы не уважаете меня, потому что видите во мне шарлатана, я не уважаю вас, потому что вижу в вас только
кусок хорошего женского мяса! Ха-ха!
И на его умном, покойном лице я читал: «Ничего я пока не вижу
хорошего ни в определенном деле, ни в определенном
куске хлеба, ни в определенном взгляде на вещи.
— Нет, дело не в этом, — грубовато возразил он. — Дело, изволите видеть, в том, что
куска хлеба лишишься. А на другое место пойдешь, будет не
лучше. Вот — причина простая.
— Бросьте, старина, идемте
лучше завтракать в кофейню Исакова, — предложил Боб Денисов. — Недалеко, да и за два гривенника такие два
куска кулебяки откатят, что до вечера не проголодаешься. Гарантирую вполне.
У них был отнят
кусок хлеба, а этот
кусок доходил у некоторых до
хорошего золотого прииска.
Ее рассказы были скорее отрывочные
куски воспоминаний или,
лучше, суждений, взглядов, веселых или довольно едких выходок против самой себя…