Неточные совпадения
Хозяйке он давно задолжал, но она не тревожит его, и это с ее стороны представляет тем большую жертву, что молодой человек серьезно
заболел.
Снова я читаю толстые книги Дюма-отца, Понсон-де-Террайля, Монтепэна, Законнэ, Габорио, Эмара, Буагобэ, — я глотаю эти книги быстро, одну за другой, и мне — весело. Я чувствую себя участником жизни необыкновенной, она сладко волнует, возбуждая бодрость. Снова коптит мой самодельный светильник, я читаю ночи напролет, до утра, у меня понемногу
заболевают глаза, и старая
хозяйка любезно говорит мне...
— Пойдемте же кушать, пойдемте, — проговорила жалостливым голосом
хозяйка, и все отправились в столовую. — Сядьте подле меня, Zoe, — промолвила Анна Васильевна, — а ты, Hélène, займи гостя, а ты, Paul, пожалуйста, не шали и не дразни Zoe. У меня голова
болит сегодня.
Она встала с головной
болью, а
хозяйка только подсмеивалась тому, «как негодные крысы напугали Софью Николавну», прибавляя, что они нападают только на новеньких и что хозяева к ним уже привыкли.
— Здравствуйте, князь! — проговорила тихим голосом и по-русски
хозяйка дома. — Я сегодня очень нездорова: ужасно
болит голова; и если вы, по вашему обыкновению, станете кричать…
Сама
хозяйка целое утро не показывалась и к обеду не вышла: у ней, по уверению Пандалевского, единственного допущенного до ней лица, голова
болела.
— Пытать так пытать, — подхватили казаки и обступили
хозяйку; она неподвижно стояла перед ними, и только иногда губы ее шептали неслышно какую-то молитву. К каждой ее руке привязали толстую веревку и, перекинув концы их через брус, поддерживающий полати, стали понемногу их натягивать; пятки ее отделились от полу, и скоро она едва могла прикасаться до земли концами пальцев. Тогда палачи остановились и с улыбкою взглянули на ее надувшиеся на руках жилы и на покрасневшее от
боли лицо.
У одного старика
заболела жена; он пошел сам доить корову. Корова фыркнула, узнала, что не
хозяйка, и не давала молока.
Хозяйка велела мужу надеть свою шубейку и платок на голову, — корова дала молоко; но старик распахнулся, корова понюхала и опять остановила молоко.
Уж полно, не сон ли снится ей, княгине, ужасный и мрачный сон! С тупой
болью отчаяния она смотрит на исколотые иглой пальчики девочки, на ее бедный скромный приютский наряд, и слезы жалости и обиды за ребенка искрятся в черных огромных глазах княгини. А кругом них по-прежнему теснятся знакомые Софьи Петровны во главе с самой
хозяйкой дома. Кое-кто уже просит Маро Георгиевну рассказать сложную повесть «девочки-барышни», попавшей в приют наравне с простыми детьми.
— Работать трудно, — устало произнесла Прасковья Федоровна. — Мастерская у
хозяйки темная, все глаза
болят. Профессор Донберг вылечил, а только сказал, чтоб больше не шить, а то ослепнешь.
И Ксения Яковлевна жестом руки указала Домаше высокую избу на новой стройке с петухом на коньке. Девушка поглядела на свою хозяйку-подругу и сама испугалась замеченного ею выражения
боли.
Сославшись на головную
боль, она простилась с
хозяйкой, которая успела шепнуть ей...