Неточные совпадения
— Нет, жарко; лучше
пройти по саду и в лодке прокатиться, показать Дарье Александровне
берега, — предложил Вронский.
Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на
берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце; он
ходит себе целый день
по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный парус, сначала подобный крылу морской чайки, но мало-помалу отделяющийся от пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани…
Во время покосов не глядел он на быстрое подыманье шестидесяти разом кос и мерное с легким шумом паденье под ними рядами высокой травы; он глядел вместо того на какой-нибудь в стороне извив реки,
по берегам которой
ходил красноносый, красноногий мартын — разумеется, птица, а не человек; он глядел, как этот мартын, поймав рыбу, держал ее впоперек в носу, как бы раздумывая, глотать или не глотать, и глядя в то же время пристально вздоль реки, где в отдаленье виден был другой мартын, еще не поймавший рыбы, но глядевший пристально на мартына, уже поймавшего рыбу.
Все были хожалые, езжалые:
ходили по анатольским
берегам,
по крымским солончакам и степям,
по всем речкам большим и малым, которые впадали в Днепр,
по всем заходам [Заход — залив.] и днепровским островам; бывали в молдавской, волошской, в турецкой земле; изъездили всё Черное море двухрульными козацкими челнами; нападали в пятьдесят челнов в ряд на богатейшие и превысокие корабли, перетопили немало турецких галер и много-много выстреляли пороху на своем веку.
Меннерс
прошел по мосткам до середины, спустился в бешено-плещущую воду и отвязал шкот; стоя в лодке, он стал пробираться к
берегу, хватаясь руками за сваи.
2-й. Вон с фонарем
по берегу ходят.
Он
прошел окраины сада, полагая, что Веру нечего искать там, где обыкновенно бывают другие, а надо забираться в глушь, к обрыву,
по скату
берега, где она любила гулять. Но нигде ее не было, и он пошел уже домой, чтоб спросить кого-нибудь о ней, как вдруг увидел ее сидящую в саду, в десяти саженях от дома.
Она, закрытая совсем кустами, сидела на
берегу, с обнаженными ногами, опустив их в воду, распустив волосы, и, как русалка, мочила их, нагнувшись с
берега. Райский
прошел дальше, обогнул утес: там, стоя
по горло в воде, купался m-r Шарль.
Спутники мои беспрестанно съезжали на
берег, некоторые уехали в Капштат, а я глядел на холмы,
ходил по палубе, читал было, да не читается, хотел писать — не пишется.
Прошло дня три-четыре, инерция продолжалась.
Когда наша шлюпка направилась от фрегата к
берегу, мы увидели, что из деревни бросилось бежать множество женщин и детей к горам, со всеми признаками боязни. При выходе на
берег мужчины толпой старались не подпускать наших к деревне, удерживая за руки и за полы. Но им написали по-китайски, что женщины могут быть покойны, что русские съехали затем только, чтоб посмотреть
берег и погулять. Корейцы уже не мешали
ходить, но только старались удалить наших от деревни.
Шагах в пятидесяти оттуда, на вязком
берегу, в густой траве, стояли
по колени в тине два буйвола. Они, склонив головы, пристально и робко смотрели на эту толпу, не зная, что им делать. Их тут нечаянно застали: это было видно
по их позе и напряженному вниманию, с которым они сторожили минуту, чтоб уйти; а уйти было некуда: направо ли, налево ли, все надо
проходить чрез толпу или идти в речку.
Барон Шлипенбах один послан был
по делу на
берег, а потом, вызвав лоцмана, мы
прошли Зунд, лишь только стихнул шторм, и пустились в Каттегат и Скагеррак, которые пробежали в сутки.
Я
ходил часто
по берегу, посещал лавки, вглядывался в китайскую торговлю, напоминающую во многом наши гостиные дворы и ярмарки, покупал разные безделки, между прочим чаю — так, для пробы. Отличный чай, какой у нас стоит рублей пять, продается здесь (это уж из третьих или четвертых рук)
по тридцати коп. сер. и самый лучший
по шестидесяти коп. за английский фунт.
Но мы, бегло взглянув на них и кивнув им головой, равнодушно
прошли дальше
по берегу к деревне.
Они назвали залив, где мы стояли,
по имени, также и все его
берега, мысы, острова, деревни, сказали даже, что здесь родина их нынешнего короля; еще объявили, что южнее от них, на день езды, есть место, мимо которого мы уже
прошли, большое и торговое, куда свозятся товары в государстве.
Они забыли всякую важность и бросились вслед за нами с криком и, по-видимому, с бранью, показывая знаками, чтобы мы не
ходили к деревням; но мы и не хотели идти туда, а дошли только до горы, которая заграждала нам путь
по берегу.
Мы
прошли большой залив и увидели две другие бухты, направо и налево, длинными языками вдающиеся в
берега, а большой залив шел сам
по себе еще мили на две дальше.
Утро чудесное, море синее, как в тропиках, прозрачное; тепло, хотя не так, как в тропиках, но, однако ж, так, что в байковом пальто сносно
ходить по палубе. Мы шли все в виду
берега. В полдень оставалось миль десять до места; все вышли, и я тоже, наверх смотреть, как будем входить в какую-то бухту, наше временное пристанище. Главное только усмотреть вход, а в бухте ошибиться нельзя: промеры показаны.
Оправясь, я каждый день ездил на
берег,
ходил по взморью и нетерпеливо ожидал дня отъезда.
Мы не верили глазам, глядя на тесную кучу серых, невзрачных, одноэтажных домов. Налево, где я предполагал продолжение города, ничего не было: пустой
берег, маленькие деревушки да отдельные, вероятно рыбачьи, хижины.
По мысам, которыми замыкается пролив, все те же дрянные батареи да какие-то низенькие и длинные здания, вроде казарм. К
берегам жмутся неуклюжие большие лодки. И все завешено: и домы, и лодки, и улицы, а народ, которому бы очень не мешало завеситься,
ходит уж чересчур нараспашку.
В юности моей, давно уже, чуть не сорок лет тому,
ходили мы с отцом Анфимом
по всей Руси, собирая на монастырь подаяние, и заночевали раз на большой реке судоходной, на
берегу, с рыбаками, а вместе с нами присел один благообразный юноша, крестьянин, лет уже восемнадцати на вид, поспешал он к своему месту назавтра купеческую барку бечевою тянуть.
— Тьфу! — ворчал Дерсу. — Мы идем — все равно выдры. Маленько
по берегу ходи, посмотри, вода есть — ныряй, потом опять на
берег и опять ныряй…
Немного выше устья последней, на левом
берегу Такемы,
по словам Чан Лина, есть скалистая сопка, куда удэгейцы боятся
ходить: там с гор всегда сыплются камни, там — обиталище злого духа Какзаму.
Расстояние, которое
по морю на лодке можно проехать в полдня, пешком
по берегу едва ли удастся
пройти и в четверо суток.
Пройдя по Бягаму еще два километра, мы стали биваком на левом ее
берегу, в густом ельнике.
По счету это был наш 12-й бивак от моря.
Обсушившись немного, я пошел вниз
по реке со слабой надеждой найти фуражку. Течением могло прибить ее где-нибудь около
берега. Та к я
проходил до самых сумерек, но фуражки не нашел и должен был взамен ее повязать голову платком. В этом своеобразном уборе я продолжал уже весь дальнейший путь.
От устья Билимбе до Конора — 12 км
по прямой линии. В этот день, несмотря на хорошую погоду, нам удалось
пройти немного. На бивак мы стали около небольшой речки Сюригчи. Нижняя часть ее заболочена, а верхняя покрыта гарью. Здесь был когда-то хороший лес. Недавнее наводнение размывало оба
берега речки.
Перед сумерками я еще раз
сходил посмотреть на воду. Она прибывала медленно, и, по-видимому, до утра не было опасения, что река выйдет из
берегов. Тем не менее я приказал уложить все имущество и заседлать мулов. Дерсу одобрил эту меру предосторожности. Вечером, когда стемнело, с сильным шумом хлынул страшный ливень. Стало жутко.
Зыбуны на
берегу моря,
по словам Черепанова и Чжан Бао, явление довольно обычное. Морской прибой взрыхляет песок и делает его опасным для пешеходов. Когда же волнение успокаивается, тогда
по нему свободно может
пройти не только человек, но и лошадь с полным вьюком. Делать нечего, пришлось остановиться и в буквальном смысле ждать у моря погоды.
От гольдских фанз шли 2 пути. Один был кружной,
по левому
берегу Улахе, и вел на Ното, другой шел в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза и Игыдинза. Мы выбрали последний. Решено было все грузы отправить на лодках с гольдами вверх
по Улахе, а самим переправиться через реку и
по долине Хуанихезы выйти к поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками
пройти напрямик в деревню Кокшаровку.
С перевала мы спустились к реке Папигоузе, получившей свое название от двух китайских слов: «папи» — то есть береста, и «гоуз» — долинка [Или «река,
по которой много леса».]. Речка эта принимает в себя справа и слева два горных ручья. От места слияния их начинается река Синанца, что значит — Юго-западный приток. Дальше долина заметно расширяется и идет
по отношению к Сихотэ-Алиню под углом в 10°.
Пройдя по ней 4 км, мы стали биваком на
берегу реки.
Проходив до самых сумерек и ничего не найдя, я пошел
по берегу реки.
В среднем течении Ли-Фудзин
проходит у подножия так называемых Черных скал. Здесь река разбивается на несколько проток, которые имеют вязкое дно и илистые
берега. Вследствие засоренности главного русла вода не успевает
пройти через протоки и затопляет весь лес. Тогда сообщение
по тропе прекращается. Путники, которых случайно застанет здесь непогода, карабкаются через скалы и в течение целого дня успевают
пройти не более 3 или 4 км.
Дети играют на улице, у
берега, и их голоса раздаются пронзительно-чисто
по реке и
по вечерней заре; к воздуху примешивается паленый запах овинов, роса начинает исподволь стлать дымом
по полю, над лесом ветер как-то
ходит вслух, словно лист закипает, а тут зарница, дрожа, осветит замирающей, трепетной лазурью окрестности, и Вера Артамоновна, больше ворча, нежели сердясь, говорит, найдя меня под липой...
Так мы
прошли версты четыре и дошли до деревянного моста, перекинутого через речку в глубоком овраге. Здесь Крыштанович спустился вниз, и через минуту мы были на
берегу тихой и ласковой речушки Каменки. Над нами, высоко, высоко, пролегал мост,
по которому гулко ударяли копыта лошадей, прокатывались колеса возов, проехал обратный ямщик с тренькающим колокольчиком, передвигались у барьера силуэты пешеходов, рабочих, стран пиков и богомолок, направлявшихся в Почаев.
Пройдя через эту площадку, мы весело сбегали
по откосу, густо поросшему молодым грабником, и затем
берег Тетерева оглашался нашими криками и плеском, а река кишела барахтающимися детскими телами.
Горохов мыс выдавался в Ключевую зеленым языком. Приятно было свернуть с пыльной дороги и брести прямо
по зеленой сочной траве, так и обдававшей застоявшимся тяжелым ароматом. Вышли на самый
берег и сделали привал. Напротив, через реку, высились обсыпавшиеся красные отвесы крутого
берега, под которым
проходила старица, то есть главное русло реки.
Когда здешние богатейшие рыбные ловли попадут в руки капиталистов, то,
по всей вероятности, будут сделаны солидные попытки к очистке и углублению фарватера реки; быть может, даже
по берегу до устья
пройдет железная дорога, и, нет сомнения, река с лихвою окупит все затраты.
Надолго затянувшийся дождь наводил на всю природу уныние; было трудно
ходить по скользкому
берегу.
Дикие олени распространены особенно на западном
берегу северной части острова; здесь зимою они собираются на тундре, весною же,
по словам Глена, когда они
ходят к морю, чтобы лизать соль, их можно видеть в бесчисленном множестве стадами на широких равнинах этой части острова.
Ловко также стрелять их в лет, поднимающихся с небольших речек,
по берегам которых
ходят охотники, осторожно высматривая впереди,
по изгибистым коленам реки, не плывут ли где-нибудь утки, потому что в таком случае надобно спрятаться от них за кусты или отдалиться от
берега, чтоб они, увидев человека, не поднялись слишком далеко, надобно забежать вперед и подождать пока они выплывут прямо на охотника; шумно, столбом поднимаются утки, если
берега речки круты и они испуганы нечаянным появлением стрелка; легко и весело спускать их сверху вниз в разных живописных положениях.
Породы уток так разнообразны величиной и перьями, селезни некоторых пород так красивы, и осенью все они так бывают жирны, что я и не в молодых летах очень любил
ходить за ними
по реке рано утром, когда мороз сгонял утиные стаи с грязных
берегов пруда, даже с мелких разливов, и заставлял их разбиваться врозь и рассаживаться
по извилинам реки Бугуруслана.
Хотя этот куличок,
по своей малости и неудобству стрельбы, решительно не обращает на себя внимания охотников, но я всегда любил гоняться за зуйками и стрелять их в лет или в бег,
ходя по высокому
берегу реки, под которым они бегали, я мог, забегая вперед, появляться нечаянно и тем заставлять их взлетывать.
Вчера
проходили вы
по болоту, или
по размокшему
берегу пруда, или
по лужам на прошлогодних ржанищах и яровищах, где насилу вытаскивали ноги из разбухшего чернозема,
проходили с хорошею собакой и ничего не видали; но рано поутру, на другой день, находите и болота, и
берега разливов, и полевые лужи, усыпанные дупелями, бекасами и гаршнепами; на лужах, в полях, бывает иногда соединение всех пород дичи — степной, болотной, водяной и даже лесной.
Впрочем, он им не так нужен, потому что лысухи много времени проводят сидя и даже
ходя по плоским
берегам пруда или озера, а не беспрестанно плавают
по воде.
А Петр все молчал, приподняв кверху слепые глаза, и все будто прислушивался к чему-то. В его душе подымались, как расколыхавшиеся волны, самые разнообразные ощущения. Прилив неведомой жизни подхватывал его, как подхватывает волна на морском
берегу долго и мирно стоявшую на песке лодку… На лице виднелось удивление, вопрос, и еще какое-то особенное возбуждение
проходило по нем быстрыми тенями. Слепые глаза казались глубокими и темными.
Пройдя немного
по берегу реки, я свернул в лес, где царило великое безмолвие и покой.
Красивое это озеро Октыл в ясную погоду. Вода прозрачная, с зеленоватым оттенком. Видно, как
по дну рыба
ходит. С запада озеро обступили синею стеной высокие горы, а на восток шел низкий степной
берег, затянутый камышами. Над лодкой-шитиком все время с криком носились белые чайки-красноножки. Нюрочка была в восторге, и Парасковья Ивановна все время держала ее за руку, точно боялась, что она от радости выскочит в воду. На озере их обогнало несколько лодок-душегубок с богомольцами.
Осенью озеро ничего красивого не представляло. Почерневшая холодная вода била пенившеюся волной в песчаный
берег с жалобным стоном, дул сильный ветер; низкие серые облака сползали непрерывною грядой с Рябиновых гор.
По берегу ходили белые чайки. Когда экипаж подъезжал ближе, они поднимались с жалобным криком и уносились кверху. Вдали от
берега сторожились утки целыми стаями. В осенний перелет озеро Черчеж было любимым становищем для уток и гусей, — они здесь отдыхали, кормились и летели дальше.
Обратно Ганна
прошла берегом Култыма и напала на след
по мокрой траве, который вел к ним на покос.