Неточные совпадения
Я схватил его за
руки, казаки ворвались, и не
прошло трех минут, как преступник был уже связан и отведен
под конвоем.
Итак, отдавши нужные приказания еще с вечера, проснувшись поутру очень рано, вымывшись, вытершись с ног до головы мокрою губкой, что делалось только по воскресным дням, — а в тот день случись воскресенье, — выбрившись таким образом, что щеки сделались настоящий атлас в рассуждении гладкости и лоска, надевши фрак брусничного цвета с искрой и потом шинель на больших медведях, он
сошел с лестницы, поддерживаемый
под руку то с одной, то с другой стороны трактирным слугою, и сел в бричку.
А вот
пройди в это время мимо его какой-нибудь его же знакомый, имеющий чин ни слишком большой, ни слишком малый, он в ту же минуту толкнет
под руку своего соседа и скажет ему, чуть не фыркнув от смеха: «Смотри, смотри, вон Чичиков, Чичиков пошел!» И потом, как ребенок, позабыв всякое приличие, должное знанию и летам, побежит за ним вдогонку, поддразнивая сзади и приговаривая: «Чичиков!
Когда, воображая, что я иду на охоту, с палкой на плече, я отправился в лес, Володя лег на спину, закинул
руки под голову и сказал мне, что будто бы и он
ходил.
Сказав это, он взвалил себе на спину мешки, стащил,
проходя мимо одного воза, еще один мешок с просом, взял даже в
руки те хлеба, которые хотел было отдать нести татарке, и, несколько понагнувшись
под тяжестью, шел отважно между рядами спавших запорожцев.
Контора была от него с четверть версты. Она только что переехала на новую квартиру, в новый дом, в четвертый этаж. На прежней квартире он был когда-то мельком, но очень давно. Войдя
под ворота, он увидел направо лестницу, по которой
сходил мужик с книжкой в
руках; «дворник, значит; значит, тут и есть контора», и он стал подниматься наверх наугад. Спрашивать ни у кого ни об чем не хотел.
Вожеватов. Еще как рад-то, сияет, как апельсин. Что смеху-то! Ведь он у нас чудак. Ему бы жениться поскорей да уехать в свое именьишко, пока разговоры утихнут, так и Огудаловым хотелось; а он таскает Ларису на бульвар,
ходит с ней
под руку, голову так высоко поднял, что того гляди наткнется на кого-нибудь. Да еще очки надел зачем-то, а никогда их не носил. Кланяется — едва кивает; тон какой взял; прежде и не слыхать его было, а теперь все «я да я, я хочу, я желаю».
Явился писатель Никодим Иванович, тепло одетый в толстый, коричневый пиджак, обмотавший шею клетчатым кашне; покашливая в рукав, он
ходил среди людей, каждому уступая дорогу и поэтому всех толкал. Обмахиваясь веером, вошла Варвара
под руку с Татьяной; спросив чаю, она села почти рядом с Климом, вытянув чешуйчатые ноги
под стол. Тагильский торопливо надел измятую маску с облупившимся носом, а Татьяна, кусая бутерброд, сказала...
Тогда, испуганный этим, он спрятался
под защиту скуки, окутав ею себя, как облаком. Он
ходил солидной походкой, заложив
руки за спину, как Томилин, имея вид мальчика, который занят чем-то очень серьезным и далеким от шалостей и буйных игр. Время от времени жизнь помогала ему задумываться искренно: в середине сентября, в дождливую ночь, доктор Сомов застрелился на могиле жены своей.
Самгин все замедлял шаг, рассчитывая, что густой поток людей обтечет его и освободит, но люди все шли, бесконечно шли, поталкивая его вперед. Его уже ничто не удерживало в толпе, ничто не интересовало; изредка все еще мелькали знакомые лица, не вызывая никаких впечатлений, никаких мыслей. Вот
прошла Алина
под руку с Макаровым, Дуняша с Лютовым, синещекий адвокат. Мелькнуло еще знакомое лицо, кажется, — Туробоев и с ним один из модных писателей, красивый брюнет.
Только что
прошел обильный дождь, холодный ветер, предвестник осени, гнал клочья черных облаков, среди них ныряла ущербленная луна, освещая на секунды мостовую, жирно блестел булыжник, тускло, точно оловянные, поблескивали стекла окон, и все вокруг как будто подмигивало. Самгина обогнали два человека, один из них шел точно в хомуте, на плече его сверкала медная труба — бас, другой, согнувшись, сунув
руки в карманы, прижимал
под мышкой маленький черный ящик, толкнув Самгина, он пробормотал...
Один из них был важный: седовласый, вихрастый, с отвисшими щеками и все презирающим взглядом строго выпученных мутноватых глаз человека, утомленного славой. Он великолепно носил бархатную визитку, мягкие замшевые ботинки;
под его подбородком бульдога завязан пышным бантом голубой галстух; страдая подагрой, он
ходил так осторожно, как будто и землю презирал. Пил и ел он много, говорил мало, и, чье бы имя ни называли при нем, он, отмахиваясь тяжелой, синеватой кистью
руки, возглашал барским, рокочущим басом...
запел он и, сунув палку
под мышку, потряс свободной
рукой ствол молодой сосны. — Костерчик разведи, только — чтобы огонь не убежал. Погорит сушняк — пепел будет, дунет ветер — нету пеплу! Все — дух. Везде.
Ходи в духе…
За нею, наклоня голову, сгорбясь, шел Поярков, рядом с ним, размахивая шляпой, пел и дирижировал Алексей Гогин;
под руку с каким-то задумчивым блондином
прошел Петр Усов, оба они в полушубках овчинных; мелькнуло красное, всегда веселое лицо эсдека Рожкова рядом с бородатым лицом Кутузова; эти — не пели, а, очевидно, спорили, судя по тому, как размахивал
руками Рожков; следом за Кутузовым шла Любаша Сомова с Гогиной; шли еще какие-то безымянные, но знакомые Самгину мужчины, женщины.
Взяв его
под руку и тяжело опираясь на нее, она с подозрительной осторожностью
прошла в кабинет, усадила мужа на диван и даже подсунула за спину его подушку.
Самгин понял, что он лишний, простился и ушел. В комнате своей, свалившись на постель, закинув
руки под голову, он плотно закрыл глаза, чтоб лучше видеть путаницу разногласно кричащих мыслей. Шумел в голове баритон Кутузова, а Спивак уверенно утешает: «Это скоро
пройдет».
Красавина. Из диких лесов, говорят. Днем
под Каменным мостом живут, а ночью
ходят по Москве, железные когти у них надеты на
руки и все на ходулях; по семи аршин ходули, а атаман в турецком платье.
Он по утрам с удовольствием ждал, когда она, в холстинковой блузе, без воротничков и нарукавников, еще с томными, не совсем прозревшими глазами, не остывшая от сна, привставши на цыпочки, положит ему
руку на плечо, чтоб разменяться поцелуем, и угощает его чаем, глядя ему в глаза, угадывая желания и бросаясь исполнять их. А потом наденет соломенную шляпу с широкими полями,
ходит около него или
под руку с ним по полю, по садам — и у него кровь бежит быстрее, ему пока не скучно.
— И я добра вам хочу. Вот находят на вас такие минуты, что вы скучаете, ропщете; иногда я подкарауливал и слезы. «Век свой одна, не с кем слова перемолвить, — жалуетесь вы, — внучки разбегутся, маюсь, маюсь весь свой век — хоть бы Бог прибрал меня! Выйдут девочки замуж, останусь как перст» и так далее. А тут бы подле вас сидел почтенный человек, целовал бы у вас
руки, вместо вас
ходил бы по полям,
под руку водил бы в сад, в пикет с вами играл бы… Право, бабушка, что бы вам…
Вечером задул свежий ветер. Я напрасно хотел писать: ни чернильница, ни свеча не стояли на столе, бумага вырывалась из-под
рук. Успеешь написать несколько слов и сейчас протягиваешь
руку назад — упереться в стену, чтоб не опрокинуться. Я бросил все и пошел
ходить по шканцам; но и то не совсем удачно, хотя я уже и приобрел морские ноги.
Женщины попроще
ходят по городу сами, а тех, которые богаче или важнее, водят
под руки.
Так, захватив сотни таких, очевидно не только не виноватых, но и не могущих быть вредными правительству людей, их держали иногда годами в тюрьмах, где они заражались чахоткой,
сходили с ума или сами убивали себя; и держали их только потому, что не было причины выпускать их, между тем как, будучи
под рукой в тюрьме, они могли понадобиться для разъяснения какого-нибудь вопроса при следствии.
Он также поспешно, с портфелем
под мышкой, и так же махая
рукой,
прошел к своему месту у окна и тотчас же погрузился в чтение и пересматривание бумаг, пользуясь каждой минутой для того, чтобы приготовиться к делу.
Мазурка кончилась сама собой, когда той молоденькой девушке, которую видел давеча Привалов на лестнице, сделалось дурно. Ее
под руки увели в дамскую уборную. Агриппина Филипьевна
прошла вся красная, как морковь, с растрепавшимися на затылке волосами. У бедной Ани Поярковой оборвали трен, так что дамы должны были образовать вокруг нее живую стену и только уже
под этим прикрытием увели сконфуженную девушку в уборную.
Ходить старик из-за распухших ног своих почти совсем уже не мог и только изредка поднимался со своих кожаных кресел, и старуха, придерживая его
под руки, проводила его раз-другой по комнате.
Секунд через десять, высвободив
руку, она тихо, медленно
прошла на свое кресло, села, вся выпрямившись, и стала пристально смотреть на свой почерневший пальчик и на выдавившуюся из-под ногтя кровь.
Несчастные куры, как теперь помню, две крапчатые и одна белая с хохлом, преспокойно продолжали
ходить под яблонями, изредка выражая свои чувства продолжительным крехтаньем, как вдруг Юшка, без шапки, с палкой в
руке, и трое других совершеннолетних дворовых, все вместе дружно ринулись на них.
Даже, бывало, в праздничные дни, дни всеобщего жалованья и угощения хлебом-солью, гречишными пирогами и зеленым вином, по старинному русскому обычаю, — даже и в эти дни Степушка не являлся к выставленным столам и бочкам, не кланялся, не подходил к барской
руке, не выпивал духом стакана
под господским взглядом и за господское здоровье, стакана, наполненного жирною
рукою приказчика; разве какая добрая душа,
проходя мимо, уделит бедняге недоеденный кусок пирога.
Кирила Петрович
ходил взад и вперед по зале, громче обыкновенного насвистывая свою песню; весь дом был в движении, слуги бегали, девки суетились, в сарае кучера закладывали карету, на дворе толпился народ. В уборной барышни перед зеркалом дама, окруженная служанками, убирала бледную, неподвижную Марью Кириловну, голова ее томно клонилась
под тяжестью бриллиантов, она слегка вздрагивала, когда неосторожная
рука укалывала ее, но молчала, бессмысленно глядясь в зеркало.
— В герольдии-с, — заметил он, обезоруженный мною, — был прежде секретарь, удивительный человек, вы, может, слыхали о нем, брал напропалую, и все с
рук сходило. Раз какой-то провинциальный чиновник пришел в канцелярию потолковать о своем деле да, прощаясь, потихоньку из-под шляпы ему и подает серенькую бумажку.
…Зачем же воспоминание об этом дне и обо всех светлых днях моего былого напоминает так много страшного?.. Могилу, венок из темно-красных роз, двух детей, которых я держал за
руки, факелы, толпу изгнанников, месяц, теплое море
под горой, речь, которую я не понимал и которая резала мое сердце… Все
прошло!
Настоящая гульба, впрочем, идет не на улице, а в избах, где не
сходит со столов всякого рода угощение, подкрепляемое водкой и домашней брагой. В особенности чествуют старосту Федота, которого
под руки, совсем пьяного, водят из дома в дом. Вообще все поголовно пьяны, даже пастух распустил сельское стадо, которое забрело на господский красный двор, и конюха то и дело убирают скотину на конный двор.
Государыня засмеялась. Придворные засмеялись тоже. Потемкин и хмурился и улыбался вместе. Запорожцы начали толкать
под руку кузнеца, думая, не с ума ли он
сошел.
Может быть, долго еще бы рассуждал кузнец, если бы лакей с галунами не толкнул его
под руку и не напомнил, чтобы он не отставал от других. Запорожцы
прошли еще две залы и остановились. Тут велено им было дожидаться. В зале толпилось несколько генералов в шитых золотом мундирах. Запорожцы поклонились на все стороны и стали в кучу.
На новогоднем балу важно выступает
под руку с супругой банкир Поляков в белых штанах и мундире штатского генерала благотворительного общества. Про него
ходил такой анекдот...
Вечер
прошел, как обыкновенно
проходили такие вечера. В нашей тесной гостиной стояло старое пианино из тех, которые Тургенев называл «кислыми». Это было дешевое сооружение, издававшее дребезжащие звуки,
под которые, однако, мы с большим оживлением отплясывали польку, вальс, «галопад» и кадрили. Потом, конечно, играли в прятки, в соседи, в птичку. Брались за
руки и вертелись кругом с более или менее глупыми песнями, вроде...
— Он и то с бурачком-то ворожил в курье, — вступился молодой парень с рябым лицом. — Мы, значит, косили, а с угору и видно, как по осокам он
ходит… Этак из-под
руки приглянет на реку, а потом присядет и в бурачок себе опять глядит. Ну, мы его и взяли, потому… не прост человек. А в бурачке у него вода…
Хотя Харитон Артемьич и предупредил зятя относительно Булыгиных, а сам не утерпел и
под пьяную
руку все разболтал в клубе. Очень уж ловкий анекдот выходил. Это происшествие облетело целый город, как молния. Очень уж постарался Илья Фирсыч. Купцы хохотали доупаду. А тут еще суслонский поп
ходит по гостиному двору и рассказывает, как Полуянов морозит у него на погребе скоропостижное девичье тело.
Михей Зотыч долго
ходил по берегу, присматривая открывавшуюся даль из-под
руки.
Там он прятал
руки за спину
под кафтан и, приподняв его, как петушиный хвост, выпятив живот, солидно шел по тротуару мимо стрелка;
пройдет, воротится назад и — снова.
Другим и, может быть, еще более тяжким впечатлением улицы был мастер Григорий Иванович. Он совсем ослеп и
ходил по миру, высокий, благообразный, немой. Его водила
под руку маленькая серая старушка; останавливаясь
под окнами, она писклявым голосом тянула, всегда глядя куда-то вбок...
Кое-как постель устроилась; он подошел к князю, нежно и восторженно взял его
под руку, приподнял и подвел к постели; но оказалось, что князь и сам мог
ходить; значит, «страх
проходил»; и однако же, он все-таки продолжал дрожать.
Она побелела, пополнела;
руки у ней
под кисейными рукавами стали «крупичатые», как у купчихи; самовар не
сходил со стола; кроме шелку да бархату, она ничего носить не хотела, спала на пуховых перинах.
Теперь он наблюдал колеблющееся световое пятно, которое
ходило по корпусу вместе с Михалкой, — это весело горел пук лучины в
руках Михалки. Вверху,
под горбившеюся запыленною железною крышей едва обозначались длинные железные связи и скрепления, точно в воздухе висела железная паутина. На вороте, который опускал над изложницами блестевшие от частого употребления железные цепи, дремали доменные голуби, — в каждом корпусе были свои голуби, и рабочие их прикармливали.
Белоярцев в архалучке
ходил вдоль стены, держа
под руку маленького черненького Прорвича, некогда встретившего Лизу в гостинице «Италия» (Прорвич был пока единственное лицо, принятое сюда из райнеровской богадельни).
Вдруг поднялся глухой шум и топот множества ног в зале, с которым вместе двигался плач и вой; все это
прошло мимо нас… и вскоре я увидел, что с крыльца, как будто на головах людей, спустился деревянный гроб; потом, когда тесная толпа раздвинулась, я разглядел, что гроб несли мой отец, двое дядей и старик Петр Федоров, которого самого вели
под руки; бабушку также вели сначала, но скоро посадили в сани, а тетушки и маменька шли пешком; многие, стоявшие на дворе, кланялись в землю.
Наконец раздался крик: «Едут, едут!» Бабушку поспешно перевели
под руки в гостиную, потому что она уже плохо
ходила, отец, мать и тетка также отправились туда, а мы с сестрицей и даже с братцем, разумеется, с дядькой, нянькой, кормилицей и со всею девичьей, заняли окна в тетушкиной и бабушкиной горницах, чтоб видеть, как подъедут гости и как станут вылезать из повозок.
На другой день поутру, хорошенько выспавшись
под одним пологом с милой моей сестрицей, мы встали бодры и веселы. Мать с удовольствием заметила, что следы вчерашних уязвлений, нанесенных мне злыми комарами, почти
прошли; с вечера натерли мне лицо, шею и
руки каким-то составом; опухоль опала, краснота и жар уменьшились. Сестрицу же комары мало искусали, потому что она рано улеглась
под наш полог.
В саду Фатеева и Мари, взявшись
под руку, принялись
ходить по высокой траве, вовсе не замечая, что платья их беспрестанно зацепляются за высокий чертополох и украшаются репейниковыми шишками.
Прыхина сейчас же взяла Юлию
под руку и начала с ней
ходить по зале.