Да живет же сия дикая Республиканская независимость в местах, подобно ей диких и неприступных, на снежных Альпийских громадах, среди острых гранитов и глубоких пропастей, где от вечных ужасов Природы безмолвствуют страсти в
хладной душе людей и где человек, не зная многих потребностей, может довольствоваться немногими законами Природы.
Неточные совпадения
Но что весьма достойно примечания: как ни ужасны пытки и мучения, в изобилии по всей картине рассеянные, и как ни удручают
душу кривлянья и судороги злодеев, для коих те муки приуготовлены, но каждому зрителю непременно сдается, что даже и сии страдания менее мучительны, нежели страдания сего подлинного изверга, который до того всякое естество в себе победил, что и на сии неслыханные истязания
хладным и непонятливым оком взирать может".
Смеркалось; на столе, блистая,
Шипел вечерний самовар,
Китайский чайник нагревая;
Под ним клубился легкий пар.
Разлитый Ольгиной рукою,
По чашкам темною струею
Уже душистый чай бежал,
И сливки мальчик подавал;
Татьяна пред окном стояла,
На стекла
хладные дыша,
Задумавшись, моя
душа,
Прелестным пальчиком писала
На отуманенном стекле
Заветный вензель О да Е.
От
хладного разврата света
Еще увянуть не успев,
Его
душа была согрета
Приветом друга, лаской дев;
Он сердцем милый был невежда,
Его лелеяла надежда,
И мира новый блеск и шум
Еще пленяли юный ум.
Он забавлял мечтою сладкой
Сомненья сердца своего;
Цель жизни нашей для него
Была заманчивой загадкой,
Над ней он голову ломал
И чудеса подозревал.
Его нежданным появленьем,
Мгновенной нежностью очей
И странным с Ольгой поведеньем
До глубины
души своей
Она проникнута; не может
Никак понять его; тревожит
Ее ревнивая тоска,
Как будто
хладная рука
Ей сердце жмет, как будто бездна
Под ней чернеет и шумит…
«Погибну, — Таня говорит, —
Но гибель от него любезна.
Я не ропщу: зачем роптать?
Не может он мне счастья дать».
Но не теперь. Хоть я сердечно
Люблю героя моего,
Хоть возвращусь к нему, конечно,
Но мне теперь не до него.
Лета к суровой прозе клонят,
Лета шалунью рифму гонят,
И я — со вздохом признаюсь —
За ней ленивей волочусь.
Перу старинной нет охоты
Марать летучие листы;
Другие,
хладные мечты,
Другие, строгие заботы
И в шуме света и в тиши
Тревожат сон моей
души.
Как тяжко мертвыми устами
Живым лобзаньям отвечать
И очи, полные слезами,
Улыбкой
хладною встречать!
Измучась ревностью напрасной,
Уснув бесчувственной
душой,
В объятиях подруги страстной
Как тяжко мыслить о другой!..
В ней было
хладное презренье
Души, готовой отцвести,
Последней мысли выраженье,
Земле беззвучное прости.
Прочь,
души хладные, хулители суровы,
Дерзающие нас с презреньем порицать!
Влачите рабские приличия оковы!
Не вам божественный огонь в себе питать.
Веселье чистое утехи благородной,
Любовь к искусству — ты питай меня всегда,
От предрассудков всех
души моей свободной
Не покидай в сей жизни никогда!
К чему мне приписать виденье это?
Ужели сон так близок может быть
К существенности
хладной? Нет!
Не может сон оставить след в
душе,
И как ни силится воображенье,
Его орудья пытки ничего
Против того, что есть и что имеет
Влияние на сердце и судьбу…
Теперь он увидит кровь мою и не покажет слез своих, иногда с горестию будет воспоминать меня, но происшествия новые скоро займут всю
душу его, и только слабые,
хладные следы бытия моего останутся в преданиях суетного любопытства!..
Как грустны сумрачные дни
Беззвучной осени и
хладной!
Какой истомой безотрадной
К нам в
душу просятся они!
Наслаждайся, пока еще не явилась осень!» Но Трифон Семенович не наслаждался, потому что он далеко не поэт, да и к тому же в это утро
душа его с особенною жадностью вкушала
хладный сон, как это делала она всегда, когда хозяин ее чувствовал себя в проигрыше.