Неточные совпадения
Г-жа Простакова (увидя Кутейкина и Цыфиркина). Вот и учители! Митрофанушка мой ни днем, ни ночью покою не имеет. Свое
дитя хвалить дурно, а куда не бессчастна будет та, которую приведет Бог быть его женою.
Напившись чаю у того самого богатого мужика-хозяина, у которого останавливался Левин в свою поездку к Свияжскому, и побеседовав с бабами о
детях и со стариком о графе Вронском, которого тот очень
хвалил, Дарья Александровна в 10 часов поехала дальше.
Заметив, что взрослые всегда ждут от него чего-то, чего нет у других
детей, Клим старался, после вечернего чая, возможно больше посидеть со взрослыми у потока слов, из которого он черпал мудрость. Внимательно слушая бесконечные споры, он хорошо научился выхватывать слова, которые особенно царапали его слух, а потом спрашивал отца о значении этих слов. Иван Самгин с радостью объяснял, что такое мизантроп, радикал, атеист, культуртрегер, а объяснив и лаская сына,
хвалил его...
Вчера уже на одной станции, Урядской или Уряхской, хозяин с большим семейством, женой, многими
детьми благословлял свою участь,
хвалил, что хлеб родится, что надо только работать, что из конопли они делают себе одежду, что чего недостает, начальство снабжает всем: хлебом, скотом; что он всем доволен, только недостает одного… «Чего же?» — спросили мы.
Ах, не потому лучше, что сын отца убил, я не
хвалю,
дети, напротив, должны почитать родителей, а только все-таки лучше, если это он, потому что вам тогда и плакать нечего, так как он убил, себя не помня или, лучше сказать, все помня, но не зная, как это с ним сделалось.
Многие меня
хвалили, находили во мне способности и с состраданием говорили: „Если б приложить руки к этому
ребенку!“ — „Он дивил бы свет“, — договаривала я мысленно, и щеки мои горели, я спешила идти куда-то, мне виднелись мои картины, мои ученики — а мне не давали клочка бумаги, карандаша…
— Даст ему дед пятишницу, он на три рубля купит, а на десять украдет, — невесело говорила она. — Любит воровать, баловник! Раз попробовал, — ладно вышло, а дома посмеялись,
похвалили за удачу, он и взял воровство в обычай. А дедушка смолоду бедности-горя до́сыта отведал — под старость жаден стал, ему деньги дороже
детей кровных, он рад даровщине! А Михайло с Яковом…
Последние известия из Иркутска у меня от 3 мая: М. Н. мне пишет обо всем, [М. Н. — Волконская; сохранились интересные письма ее (22) к Пущину за 1839–1841, 1843 и 1847 гг. (РО, ф. 243); в письмах — много для характеристики взаимоотношений Волконской и Пущина.] рассказывает о посещении в Оёк, в именины Лизы была у них с
детьми и
хвалит новый дом Трубецких, который на этот раз, как видно из ее описания, не соображен по теории Ноева ковчега. Все там здоровы и проводят время часто вместе.
— То-то я и говорю, что он такой деликатный. А как
хвалил тебя! Я ведь говорил тебе… говорил! Нет, он может все понимать и чувствовать! А про меня как про
ребенка говорил; все-то они меня так почитают! Да что ж, я ведь и в самом деле такой.
— Ага! Уж она вам и на это нажаловалась? Что ж, я из любознательности купил у знакомого татарина копченых жеребячьих ребер. Это, поверьте, очень вкусная вещь. Мы с Дарьей Николаевной Бизюкиной два ребра за завтраком съели и
детей ее накормили, а третье — понес маменьке, и маменька, ничего не зная, отлично ела и
хвалила, а потом вдруг, как я ей сказал, и беда пошла.
Придворные приходят смотреть работу портных и ничего не видят, так как портные водят иголками по пустому месту. Но, помня условие, все должностные лица говорят, что видят платья и
хвалят их. То же делает и царь. Приходит время процессии, в которой царь пойдет в новом платье. Царь раздевается и надевает новые платья, т. е. остается голый и голый идет по городу. Но, помня условие, никто не решается сказать, что платьев нет, до тех пор, пока малое
дитя не вскрикнуло: «Смотрите, он голый!»
— Не беспокойтесь обо мне, полковник, — отвечал Фома слабым голосом, голосом человека, прощающего врагам своим. — Сюрприз я, конечно,
хвалю: это изображает чувствительность и благонравие ваших
детей. Стихи тоже полезны, даже для произношения… Но я не стихами был занят это утро, Егор Ильич: я молился… вы это знаете… Впрочем, готов выслушать и стихи.
— Мать мою взорвала такая иезуитская двуличность; она забыла предостережение Бениса и весьма горячо и неосторожно высказала свое удивление, «что г. Камашев
хвалит ее сына, тогда как с самого его вступления он постоянно преследовал бедного мальчика всякими пустыми придирками, незаслуженными выговорами и насмешками, надавал ему разных обидных прозвищ: плаксы, матушкина сынка и проч., которые, разумеется, повторялись всеми учениками; что такое несправедливое гонение г. главного надзирателя было единственною причиною, почему обыкновенная тоска
дитяти, разлученного с семейством, превратилась в болезнь, которая угрожает печальными последствиями; что она признает г. главного надзирателя личным своим врагом, который присвоивает себе власть, ему не принадлежащую, который хотел выгнать ее из больницы, несмотря на позволение директора, и что г. Камашев, как человек пристрастный, не может быть судьей в этом деле».
Вставая на рассвете, она спускалась в кухню и вместе с кухаркой готовила закуску к чаю, бежала вверх кормить
детей, потом поила чаем свёкра, мужа, деверей, снова кормила девочек, потом шила, чинила бельё на всех, после обеда шла с детями в сад и сидела там до вечернего чая. В сад заглядывали бойкие шпульницы, льстиво
хвалили красоту девочек, Наталья улыбалась, но не верила похвалам, —
дети казались ей некрасивыми.
Кончилось тем, что нужно все снова начать, потому что в заключение всего я решила сегодня, что вы еще мне совсем неизвестны, что я вчера поступила, как
ребенок, как девочка, и, разумеется, вышло так, что всему виновато мое доброе сердце, то есть я
похвалила себя, как и всегда кончается, когда мы начнем свое разбирать.
Когда я ему рассказала, что без него занималась и не скучала, и Катя подтвердила мои слова, он
похвалил меня и словами и взглядом обласкал, как
ребенка, как будто имел на то право.
Не знаю; но знаю то, что самый нежный друг
детей,
хваля и
хваля их невинность, их счастие, скоро будет зевать и задремлет, если глазам или мыслям его не представится что-нибудь совсем противное сей невинности, сему счастию.
— Да, помнит, — отвечал он с небольшой запинкой. — Конечно, она тогда была еще, можно сказать,
ребенок; но ее матушка вас всегда очень
хвалила, а вы знаете, как она дорожит каждым словом покойницы.
Они любили слагать песни друг о друге и
хвалили друг друга, как
дети; это были самые простые песни, но они выливались из сердца и проницали сердца.
Они с мужем прочли накануне"
Ребенка", а после жены и муж стал в унисон с женою
хвалить мою драму.
— Чтица толковая… И такая субтильненькая; дворянская
дитя, а без важничанья.
Хвалю!
— Что же вы не
похвалите моих девочек? — говорила Татьяна, глядя с любовью на своих двух девочек, здоровых, сытых, похожих на булки, и накладывая им полные тарелки рису. — Вы только вглядитесь в них! Говорят, что все матери
хвалят своих
детей, но, уверяю вас, я беспристрастна, мои девочки необыкновенные. Особенно старшая.
Пирогову доверялись и его
хвалили не только взрослые и умные люди, но даже «
дети» и, кажется, «камни».
Целый день женщины,
дети, старики, множество народа толпились около гроба княжны. Всякий толковал по-своему о смерти ее; иной
хвалил приличие ее наряда, другой — узоры парчи, богатство гроба, все превозносили красоту ее, которую и смерть не посмела еще разрушить.
— Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, — начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят
дети, когда хотят, чтоб их
похвалили. — Мы объяснились с ним нынче.