Неточные совпадения
А если огонь не угаснет, жизнь не
умрет, если силы устоят и запросят
свободы, если она взмахнет крыльями, как сильная и зоркая орлица,
на миг полоненная слабыми руками, и ринется
на ту высокую скалу, где видит орла, который еще сильнее и зорче ее?.. Бедный Илья!
Бабушка сострадательна к ней: от одного этого можно
умереть! А бывало, она уважала ее, гордилась ею, признавала за ней права
на свободу мыслей и действий, давала ей волю, верила ей! И все это пропало! Она обманула ее доверие и не устояла в своей гордости!
Великая тайна человеческой
свободы сокрыта в том, что Сын Бога
умер на кресте, был унижен и растерзан.
Утеснители швейцарской
свободы не знают пределов своей дерзости. Ко всем оскорблениям, принесенным ими
на нашу родину, они придумали еще новое. Они покрывают нас бесчестием и требуют выдачи нашего незапятнанного штандарта. В ту минуту, как я пишу к тебе, союзник, пастор Фриц уезжает в Берн, чтобы отклонить врагов республики от унизительного для нас требования; но если он не успеет в своем предприятии до полудня, то нам, как и другим нашим союзникам, остается
умереть, отстаивая наши штандарты.
Вы подъезжаете с наукой, а всякому думается, что вы затем пришли, чтоб науку прекратить; вы указываете
на ваши свободные учреждения, а всякий убежден, что при одном вашем появлении должна
умереть всякая мысль о
свободе.
Один убил по бродяжничеству, осаждаемый целым полком сыщиков, защищая свою
свободу, жизнь, нередко
умирая от голодной смерти; а другой режет маленьких детей из удовольствия резать, чувствовать
на своих руках их теплую кровь, насладиться их страхом, их последним голубиным трепетом под самым ножом.
Как ни старался Юрий уверить самого себя, что, преклонив к покорности нижегородцев, он исполнит долг свой и спасет отечество от бедствий междоусобной войны, но, несмотря
на все убеждения холодного рассудка, он чувствовал, что охотно бы отдал половину своей жизни, если б мог предстать пред граждан нижегородских не посланником пана Гонсевского, но простым воином, готовым
умереть в рядах их за
свободу и независимость России.
Агния. Очень весело. Да и то еще приятно думать, что вот через год через два муж
умрет, не два же века ему жить; останешься ты молодой вдовой с деньгами
на полной
свободе, чего душа хочет.
Не мы, о россияне несчастные, но всегда любезные нам братья! не мы, но вы нас оставили, когда пали
на колена пред гордым ханом и требовали цепей для спасения поносной жизни, [Поносная жизнь — то есть позорная.] когда свирепый Батый, видя
свободу единого Новаграда, как яростный лев, устремился растерзать его смелых граждан, когда отцы наши, готовясь к славной битве, острили мечи
на стенах своих — без робости: ибо знали, что
умрут, а не будут рабами!..
Вскоре один из них получил скоротечную чахотку и
умер в тюрьме, а другой был отпущен
на свободу, но долго не мог выехать из Владивостока.
Венчанного узника не стало в тюрьме, и Афанасья Никитина не видать уже было в ней. Знать, Дмитрия Иоанновича выпустили
на свободу?.. Да, господь освободил его от всех земных уз. Вот что пишет летописец: «1509 года, 14-го февраля, преставился великой князь Дмитрий Иоаннович в нуже, в тюрьме». Герберштейн прибавляет: «Думают, что он
умер от холода или от голода или задохнулся от дыма».
Следствием этого открытия была дуэль. Противник Ивана Осиповича был тяжело ранен и вскоре
умер, а Лысенко был заключен под продолжительный арест, но вскоре, впрочем, выпущен
на свободу. Все знали, что оскорбленный супруг защищал свою честь.
— Но я не могу выносить принуждений, — страстно возразил мальчик, — а военная служба не что иное, как постоянное принуждение, каторга! Всем повинуйся, никогда не имей собственной воли, изо дня в день покоряйся дисциплине, неподвижно застывшей форме, которая убивает малейшее самостоятельное движение. Я не могу больше переносить этого! Все мое существо рвется к
свободе, к свету и жизни. Отпусти меня, отец! Не держи меня больше
на привязи: я задыхаюсь, я
умираю.
«Нам пишут из Т-а, — так гласила заметка, — что в городе носятся упорные слухи, будто бы наделавшее несколько лет тому назад шуму дело по обвинению княжны Маргариты Шестовой в отравлении своих дяди и тетки, за что она была присуждена к каторжным работам, но
умерла на пути следования в Сибирь — будет возбуждено вновь, в силу открывшихся новых обстоятельств, хотя и не оправдывающих обвиненную, но обнаруживающих ее пособника и подстрекателя, до сих пор гулявшего
на свободе и безнаказанно пользовавшегося плодами совершенных преступлений.
Но точно так же, как непостижимая сама в себе сила тяготенья, ощущаемая всяким человеком, только
на столько понятна нам,
на сколько мы знаем законы необходимости, которой она подлежит (от первого знания, что все тела тяжелы, до закона Ньютона), точно так же и непостижимая, сама в себе, сила
свободы, сознаваемая каждым, только
на столько понятна нам,
на сколько мы знаем законы необходимости, которым она подлежит (начиная от того, что всякий человек
умирает и до знания самых сложных экономических или исторических законов).