Неточные совпадения
Сначала он не чувствовал ничего и поглядывал только назад, желая увериться, точно ли выехал
из города; но когда увидел, что город уже давно скрылся, ни кузниц, ни мельниц, ни всего того, что находится вокруг городов, не было видно и даже белые верхушки каменных
церквей давно
ушли в землю, он занялся только одной дорогою, посматривал только направо и налево, и город N. как будто не бывал в его памяти, как будто проезжал он его давно, в детстве.
Вернувшись
из церкви, Нехлюдов разговелся с тетушками и, чтобы подкрепиться, по взятой в полку привычке, выпил водки и вина и
ушел в свою комнату и тотчас же заснул одетый. Разбудил его стук в дверь. По стуку узнав, что это была она, он поднялся, протирая глаза и потягиваясь.
Свадьба была тихая; придя
из церкви, невесело пили чай, мать сейчас же переоделась и
ушла к себе в спальню укладывать сундуки, вотчим сел рядом со мною и сказал...
Не
церковь ответственна за то, что почти вся интеллигенция
из нее
ушла и что почти вся духовная иерархия пришла в состояние небывалого нравственного упадка, — виноваты люди.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни
из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого
из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать
из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который
из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Священники-то как
ушли, меня в церкви-то они и заперли-с, а у спасителя перед иконой лампадка горела; я пошел — сначала три камешка отковырнул у богородицы, потом сосуды-то взял-с, крест, потом и ризу с Николая угодника, золотая была, взял все это на палатцы-то и унес, — гляжу-с, все местные-то иконы и выходят
из мест-то своих и по церкви-то идут ко мне.
И ему вдруг нетерпеливо, страстно, до слез захотелось сейчас же одеться и
уйти из комнаты. Его потянуло не в собрание, как всегда, а просто на улицу, на воздух. Он как будто не знал раньше цены свободе и теперь сам удивлялся тому, как много счастья может заключаться в простой возможности идти, куда хочешь, повернуть в любой переулок, выйти на площадь, зайти в
церковь и делать это не боясь, не думая о последствиях. Эта возможность вдруг представилась ему каким-то огромным праздником души.
Из них до шести десятин на его долю под лесом приходится, десятины две под лугом, около десятины
уйдет под усадьбу с огородом, под
церковь, под площадь.
Сусанна Николаевна с умыслом пожелала не иметь повязки на глазах, потому что остаться с открытыми глазами в полутемном храме было, как ей думалось, страшнее; а она этого именно и желала, чтобы испытать свою волю. Сверстов не
ушел, впрочем, совсем
из церкви, а удалился только ко входным дверям ее. Сусанна Николаевна услышала это и повторила ему еще раз, и недовольным голосом...
За окном раздался могучий удар колокола; густой звук мягко, но сильно коснулся стёкол окна, и они чуть слышно дрогнули… Илья перекрестился, вспомнил, что давно уже не бывал в
церкви, и обрадовался возможности
уйти из дома…
Кочкарев. Как же, черт возьми? Ведь пропасть тоже, не выходя
из комнаты, никак он не мог. Разве не спрятался ли?.. Иван Кузьмич! где ты? не дурачься, полно, выходи скорее! Ну что за шутки такие? в
церковь давно пора! (Заглядывает за шкаф, искоса запускает даже глаз под стулья.)Непонятно! Но нет, он не мог
уйти, никаким образом не мог. Да он здесь; в той комнате и шляпа, я ее нарочно положил туда.
Не стерпел обиды Полуект Степаныч и обругал игумена по своему воеводскому обычаю, а игумен запер его в своей келье, положил ключ себе в карман и
ушел к вечерне. Тут уж зло-горе взяло воеводу, и начал он ломиться в дверь и лаять игумена неподобными словами, пока не выбился
из сил. А игумен воротился
из церкви и спрашивает через дверь...
И дала только в последнюю секунду, совсем уже
уйдя, с величайшим усилием и насилием, и вовсе не потому что — плохо, а
из страха: а вдруг батюшка погонится за мной через всю
церковь?
Даже
из самой квартиры Ламновского все
ушли в русскую
церковь, чтобы видеть собрание высоких особ; покойник оставался окруженный одним детским караулом.
На большие праздники в Тулу приезжал
из Калуги ксендз, — и тогда папа
уходил в ихнюю, католическую
церковь.
Господский дом был настолько ветх, что знаменитый изгнанник в нем жить не мог, а занял простую крестьянскую избу, верстах в трех-четырех от Кончанского, близ
церкви, а летом
уходил на близлежащую гору Дубиху и там среди старинных дубов и вязов уединялся в простой двухэтажной избе, состоявшей
из двух комнат, по одной в каждом этаже.