Неточные совпадения
Я
ушел из Религиозно-философского
общества, перестал посещать его собрания.
Ко всем этим слухам Медиокритский вдруг, по распоряжению губернатора, был исключен
из службы. Все чиновничье
общество еще более заступилось за него, инстинктивно понимая, что он им родной, плоть от плоти ихней, а Годневы и Калинович далеко от них
ушли.
— Если вы не признаете законов, то можете
уйти из этого
общества.
В это время по столовой взад и вперед ходил, заплетаясь разбитой параличом ногою, другой князь, старый, ветхий, и все посматривал, как Григоров опоражнивал бутылку, когда же тот спросил себе еще бутылку, старик долее не вытерпел сей возмутительной для него сцены, быстро, насколько позволяла ему параличная его нога,
ушел из столовой, прошел все прочие залы, бильярдную, библиотеку и вошел, наконец, в так называемую чернокнижную комнату, где сидело довольно многочисленное
общество.
В ответ на это слышишь, с одной стороны, что будто вкус публики испортился (какой публики?), обратился к фарсу и что последствием этого была и есть отвычка артистов от серьезной сцены и серьезных, художественных ролей; а с другой, что и самые условия искусства изменились: от исторического рода, от трагедии, высокой комедии —
общество ушло, как из-под тяжелой тучи, и обратилось к буржуазной так называемой драме и комедии, наконец к жанру.
Нужно родиться в культурном
обществе для того, чтобы найти в себе терпение всю жизнь жить среди него и не пожелать
уйти куда-нибудь
из сферы всех этих тяжелых условностей, узаконенных обычаем маленьких ядовитых лжей,
из сферы болезненных самолюбий, идейного сектантства, всяческой неискренности, — одним словом,
из всей этой охлаждающей чувство, развращающей ум суеты сует.
Микеша слушал эти разговоры с таким равнодушием, как будто речь шла совсем не о нем.
Из разговоров я понял, что его считают несколько «порченым». Хозяйство после смерти отца и матери он порешил, живет бобылем-захребетником, не хочет жениться, два раза
уходил в бега, пробираясь на прииски, и употребляется
обществом на случайные междуочередные работы или, как теперь, в качестве некоторого привеска, для «равнения»…
Познакомился Ашанин и с патерами. Вернее, они сами пожелали с ним познакомиться, и однажды поздно вечером, когда он мечтательно любовался звездами, сидя в лонгшезе на палубе, они подошли к нему и заговорили. Разговор на этот раз был малозначащий. Говорили о прелести плавания, о красоте неба, — при этом один
из патеров выказал серьезные астрономические познания, — о Кохинхине и ее обитателях и затем
ушли, выразив удовольствие, что так приятно провели время в
обществе русского офицера.
Не раз и не два миршенских ходоков
из Петербурга по этапу назад выпроваживали, но миршенцы больше всякого начальства верили подьячему да его сроднику волостному писарю, каждый раз новые деньги сбирали и новых ходоков в Петербург снаряжали. Кончилось тем, что миршенское
общество обязали подписками об якимовских пустошах ни в каких судах не хлопотать, а подьячего с писарем за писанье кляузных просьб
услать в дальние города на житье. Тут миршенцы успокоились.
Ревунов. Никаких денег не получал! Подите прочь! (Выходит из-за стола.) Какая гадость! Какая низость! Оскорбить так старого человека, моряка, заслуженного офицера!.. Будь это порядочное
общество, я мог бы вызвать на дуэль, а теперь что я могу сделать? (Растерянно.) Где дверь? B какую сторону идти? Человек, выведи меня! Человек! (Идет.) Какая низость! Какая гадость! (
Уходит.)
И мой приятель через неделю сдержал свое обещание. Это было как раз время — восьмидесятые годы, когда у нас в
обществе и печати заговорили о непротивлении злу, о праве судить, наказывать, воевать, когда кое-кто
из нашей среды стал обходиться без прислуги,
уходил в деревню пахать, отказывался от мясной пищи и плотской любви.
Из прежнего его холостого
общества многих не было в Петербурге. Гвардия
ушла в поход, Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия — в
обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.