Неточные совпадения
Другой, страдающий кровохарканием,
узнав, что я
врач, всё ходил за мной и спрашивал, не чахотка ли
у него, и пытливо засматривал мне в глаза.
Схватило. Вот черт! Экзотическое растение. Граф, коллега!
Знаете что, времени
у нас вагон, до прихода гостей прошвырнемся в «Баварию». Пиво при тоске прямо
врачами прописано.
«Черт
знает этих купцов, — размышлял он, — сегодня
у него миллионы, а завтра — ничего!..» Приятная перспектива открывалась умственному взору красивого
врача: разоренная супруга — подержанная, больная, капризная и ревнивая!
«Воспаление легких
у меня, конечно, получится. Крупозное, после такой поездки. И, главное, что я с нею буду делать? Этот
врач, уж по записке видно, еще менее, чем я, опытен. Я ничего не
знаю, только практически за полгода нахватался, а он и того менее. Видно, только что из университета. А меня принимает за опытного…»
Да-с, но в то же время это показывает, что они совершенно не понимают духа времени: я, по моей болезни, изъездил всю Европу, сталкивался с разными слоями общества и должен сказать, что весьма часто встречал взгляды и понятия, которые прежде были немыслимы; например-с: еще наши отцы и деды считали за величайшее несчастие для себя, когда кто из членов семейств женился на какой-нибудь актрисе, цыганке и тем более на своей крепостной; а нынче наоборот; один английский
врач, и очень ученый
врач, меня пользовавший,
узнав мое общественное положение, с первых же слов спросил меня, что нет ли
у русской аристократии обыкновения жениться в близком родстве?
Деревня, действительно, гибнет и вырождается, не
зная врачебной помощи. Но неужели причина этого лежит в том, что
у нас мало
врачей? Половина русского населения ходит в лаптях, — неужели это оттого, что
у нас мало сапожников? Увеличивайте число сапожников без конца — в результате получится лишь одно: самим сапожникам придется ходить в лаптях, а кто ходил в лаптях, тот и будет продолжать ходить в них.
Или оттого, что нынче зубных
врачей больше, чем зубов… или
у меня таланта настоящего нет, чума его
знает!
Полгода назад товарищи-врачи решили, что
у него начинается чахотка, и посоветовали ему бросить всё и уехать в Крым.
Узнавши об этом, Ольга Дмитриевна сделала вид, что это ее очень испугало; она стала ласкаться к мужу и всё уверяла, что в Крыму холодно и скучно, а лучше бы в Ниццу, и что она поедет вместе и будет там ухаживать за ним, беречь его, покоить…
— Нет, нет, нет! Симулянт несомненный! — решил главный
врач. — Вы, штатские
врачи, не
знаете условий военной службы, вы, естественно, привыкли верить каждому больному. А они этим пользуются. Тут гуманничанье не
у места.
Для чего же
у вас
врачи, сестры, аптека?!» Приезжал начальник санитарной части Трепов,
узнавал, что больные лежат
у нас пять-шесть дней, — и разносил.
Мы пили чай
у младших
врачей его госпиталя. И
у них было, как почти везде: младшие
врачи с гадливым отвращением говорили о своем главном
враче и держались с ним холодно-официально. Он был когда-то старшим
врачом полка, потом долго служил делопроизводителем при одном крупном военном госпитале и оттуда попал на войну в главные
врачи. Медицину давно перезабыл и живет только бумагою.
Врачи расхохотались, когда
узнали, что Шанцер нашел излишним отдельное большое помещение для канцелярии.
А поручику Шестову все никак не удавалось
узнать, где находится штаб дивизии. Поэтому он снова лег в здешний госпиталь. Когда мы пили
у врачей чай, он зашел к ним. Неожиданно увидев нас, поручик напряженно нахмурился, молчаливо сел в уголок и стал перелистывать истрепанный том «Нивы».
— Вы
знаете,
у нас получилось такое впечатление, — главному
врачу очень хотелось, чтоб денежный ящик попал в руки японцев…
Сколько
знаю, он проводил свои гимназические каникулы за этот период времени в следующих трех местах:
у вышеупомянутого Ивана Парфентьевича, вместе с которым разъезжал по степи по разным делам, вроде продажи Варламову шерсти («Степь»),
у его племянника Пети Кравцова и
у своего приятеля по гимназии В. И. Зембулатова — впоследствии
врача Московско-Курской железной дороги.
Тот грустно наклонил голову и лишь благодарным взглядом ответил
врачу. Больная
узнала Ивана Павловича и протянула к нему свою руку. Карнеев подал ей свою, она крепко ухватилась за нее и видимо не хотела выпускать. Доктор подвинул ему стул. Иван Павлович сел, не отнимая
у Лиды своей руки.
Граф через Федора Карловича фон Фрикена предложил
врачу новгородоского госпиталя, Ивану Ивановичу Азиатову, которого граф Алексей Андреевич
знал ранее и часто
у него пользовался, и даже был крестным отцом его сына, занять место Орлицкого, но тот уклонился и просил поблагодарить графа за оказанную честь.
— Ну-у что там
врач… много он
знает о полном уме! Я лучше его
знаю… Женщина… слабая… немощный сосуд — скудельный: приказываю, чтобы ее схоронили по обряду, да, приказываю.
Заверещал главный
врач, — солдатики на койках промеж себя тихо удивляются: тыловой начальник, доктор, а такая
у него в голосе сила. Смотритель трясется-вякает, толстая сестра наседает, а дневальный из офицерской палаты
знай свое лопочет про рапорт да подполковничье молоко.