Неточные совпадения
Остановив сани, скитники подошли к убитому, который еще хрипел. Вся голова у него была залита кровью, а один глаз выскочил из орбиты. Картина была
ужасная. На крыльце дома показался кучер и начал делать скитникам какие-то таинственные знаки. Начинавшая расходиться толпа опять повернула к месту
убийства.
«Злостное банкротство, — говорили критики, — есть такое преступление, которое
ужаснее простого обмана, воровства и
убийства.
Убийство по приговору несоразмерно
ужаснее, чем
убийство разбойничье.
Якушкин сообщил мне
ужасные подробности
убийства Собанского, — повар совершенный изверг.
— Да. Но, вот видите, — вот старый наш спор и на сцену, — вещь
ужасная, борьба страстей, любовь, ревность,
убийство, все есть, а драмы нет, — с многозначительной миной проговорил Зарницын.
Ужасная смерть Лизы,
убийство жены Ставрогина, сам Ставрогин, поджог, бал для гувернанток, распущенность вокруг Юлии Михайловны…
— Я не хочу того! — сказала она почти униженным тоном. — Я это сказала не подумав, под влиянием
ужасного страха, что неужели же мне непременно суждено быть женой человека, которого могут обвинить в
убийстве.
Везде повторяется одно и то же. Не только правительство, но и большинство либеральных, свободно мыслящих людей, как бы сговорившись, старательно отворачиваются от всего того, что говорилось, писалось, делалось и делается людьми для обличения несовместимости насилия в самой
ужасной, грубой и яркой его форме — в форме солдатства, т. е. готовности
убийства кого бы то ни было, — с учением не только христианства, но хотя бы гуманности, которое общество будто бы исповедует.
Когда откроются глаза на этот
ужасный, совершаемый над людьми, обман, то удивляешься на то, как могут проповедники религии христианства, нравственности, воспитатели юношества, просто добрые, разумные родители, которые всегда есть в каждом обществе, проповедовать какое бы то ни было учение нравственности среди общества, в котором открыто признается всеми церквами и правительствами, что истязания и
убийства составляют необходимое условие жизни всех людей, и что среди всех людей всегда должны находиться особенные люди, готовые убить братьев, и что каждый из нас может быть таким же?
Только в первой зале, где слабые нервы поражаются
ужасной картиной потопа, и другою, не менее
ужасной картиной предательского
убийства — было просторнее.
Простите, гг. эксперты, что такой важный для экспертизы момент, как это
ужасное состояние после
убийства, я описал в таких общих и неопределенных выражениях.
Австрийское правительство, всегда весьма недоброжелательно относившееся к славянам, обвинило теперь в этом
убийстве тех, кто совершенно не повинен в
ужасном кровавом деле и представило сербскому правительству карающие за это
убийство условия, такие несправедливые и жестокие, которые другое государство отвергло бы с негодованием и возмущением.
Когда Милица прочла известие об этом роковом
убийстве, то пришла в
ужасное волнение, точно предчувствуя те последствия, которые повлечет за собой этот роковой случай.
— Ничего я не вижу
ужасного. Если мы с тобой выше предрассудков считать позорным для достижения богатства и блеска решиться на
убийство мешающих нам людей, то ускорить естественную смерть и подавно должно для нас быть по меньшей мере безразличным.
Спасение ближнего, друга, сестры, невесты, от бесчестья, от погибели, здесь и на том свете, спасение всего семейства ее от позора, престарелого отца от преждевременной смерти, себя самого, может быть, от
ужасного греха
убийства не есть ли тоже цель высокая, достойная и великих пожертвований?
Я представил себе, что вместо тех народных ненавистей, которые под видом любви к отечеству внушаются нам, вместо тех восхвалений
убийства — войн, которые с детства представляются нам как самые доблестные поступки, я представил себе, что нам внушается ужас и презрение ко всем тем деятельностям — государственным, дипломатическим, военным, которые служат разделению людей, что нам внушается то, что признание каких бы то ни было государств, особенных законов, границ, земель, есть признак самого дикого невежества, что воевать, т. е. убивать чужих, незнакомых людей без всякого повода есть самое
ужасное злодейство, до которого может дойти только заблудший и развращенный человек, упавший до степени животного.
Она засмеялась громко и весело — и действительно он с ужасом увидел это: на ее лице была дикая, отчаянная радость. Точно она сходила с ума. И от мысли, что все погибло так нелепо, что придется совершить это глупое, жестокое и ненужное
убийство и все-таки, вероятно, погибнуть — стало еще
ужаснее. Совсем белый, но все еще с виду спокойный, все еще решительный, он смотрел на нее, следил за каждым движением и словом и соображал.