Неточные совпадения
Другая же, пожилая
женщина, хотела было
удержать ее, но не смогла, и только простонала ей вслед...
Когда наша шлюпка направилась от фрегата к берегу, мы увидели, что из деревни бросилось бежать множество
женщин и детей к горам, со всеми признаками боязни. При выходе на берег мужчины толпой старались не подпускать наших к деревне,
удерживая за руки и за полы. Но им написали по-китайски, что
женщины могут быть покойны, что русские съехали затем только, чтоб посмотреть берег и погулять. Корейцы уже не мешали ходить, но только старались удалить наших от деревни.
— Вы говорите, не надо ли чего, — сказала Маслова, стараясь
удержать губы от радостной улыбки, — нельзя ли эту
женщину оставить, а то мучается. Вот бы сказали начальству.
Перед могилкой Порфирия страстотерпца в ужасных конвульсиях каталась худая и длинная
женщина, которую напрасно старались
удержать десятки рук.
Бедная
женщина стояла, держа палец одной руки у рта, а другою
удерживая крепко стучавшее сердце.
Анна Гавриловна, — всегда обыкновенно переезжавшая и жившая с Еспером Иванычем в городе, и видевши, что он почти каждый вечер ездил к князю, — тоже, кажется, разделяла это мнение, и один только ум и высокие качества сердца
удерживали ее в этом случае: с достодолжным смирением она сознала, что не могла же собою наполнять всю жизнь Еспера Иваныча, что, рано или поздно, он должен был полюбить
женщину, равную ему по положению и по воспитанию, — и как некогда принесла ему в жертву свое материнское чувство, так и теперь задушила в себе чувство ревности, и (что бы там на сердце ни было) по-прежнему была весела, разговорчива и услужлива, хотя впрочем, ей и огорчаться было не от чего…
Но не любовь к друзьям так размягчила и подняла его душу, что он не
удерживал бессмысленных слов, которые говорились сами собой, и не любовь к
женщине (он никогда еще не любил) привела его в это состояние.
Я был бы еще большим безумцем, если бы вообразил, что слова мои тотчас
удержат вас… вас, которому такая
женщина…
— Меня, знаете, эта Татьяна всегда в бешенство приводит! — воскликнула Елена. — Если действительно Пушкин встретил в жизни такую
женщину, то я голову мою готова прозакладывать, что ее
удерживали от падения ее генеральство и ее положение в свете: ах, боже мой, как бы не потерять всех этих сокровищ!
Оболдуева. А это еще лучше, потому крепче, и для всякой
женщины приятнее. Какое же это сравнение! муж или другой кто! Муж завсегда при тебе, никуда не уйдет, а другого как
удержишь! Ежели вам на развод деньги нужны, так я могу дать сколько потребовается, я за этим не постою. Кого я полюблю, так тому человеку очень хорошо; и подарки дарю и деньгами даю.
Прекратив все эти незаконные действия, я вместе с тем поставляю себе долгом уведомить о том и ваше превосходительство для надлежащего с вашей стороны распоряжения, которым вы
удержите полицию от дальнейших ее притязаний и примете под непосредственное ваше покровительство несчастную
женщину, в пользу которой все сделанное с вашей стороны я приму за бесконечное и собственно для меня сделанное одолжение».
Церемония отпевания в церкви, затем картина кладбища и тихо опускавшегося в могилу гроба производила на нервы прежнее тупое чувство, которое оживилось только тогда, когда о крышку гроба загремела брошенная нами земля… Все было кончено, больше «не нужно ни песен, ни слез», как сказал поэт; от человека, который хотел зонтиком
удержать бурю, осталась небольшая кучка земли да венок из живых цветов, положенный на могилу рукой любимой
женщины.
— Сюжет ее очень прост, — сказал Печорин, не дожидаясь, и чтобы его просили, — здесь изображена
женщина, которая оставила и обманула любовника для того, чтобы удобнее обманывать богатого и глупого старика. В эту минуту она, кажется, что-то у него выпрашивает и
удерживает бешенство любовника ложными обещаниями. Когда она выманит искусственным поцелуем всё, что ей хочется, она сама откроет дверь и будет хладнокровною свидетельницею убийства.
На наш взгляд, такой поступок опозорил бы только
женщину; но я замечал много раз, что простые люди принимают это наоборот, как самое тяжкое оскорбление своей личности. И действительно, Степан вздрогнул, конь его, казалось, сейчас кинется на татарку. Но он
удержал его, подняв на дыбы. Толпа шарахнулась, расчистив путь, и через минуту Степан исчез за околицей в туче снежной пыли под грохот и улюлюканье торжествующей толпы.
Что может
удержать от разрыва тоненькую пленку, застилающую глаза людей, такую тоненькую, что ее как будто нет совсем? Вдруг — они поймут? Вдруг всею своею грозною массой мужчин,
женщин и детей они двинутся вперед, молча, без крика, сотрут солдат, зальют их по уши своею кровью, вырвут из земли проклятый крест и руками оставшихся в живых высоко над теменем земли поднимут свободного Иисуса! Осанна! Осанна!
Вы должны растолковать Агнесе Ростиславовне, она добрая
женщина, и вам, человеку честному, следует
удерживать ее от фантазии, из которой не выйдет для нее ничего, кроме стыда и огорчения.
— Ну, Христос с вами, мой друг, — говорил муж пожилой
женщине, стоявшей с ним у двери, — она такое имеет доверие к вам, вы так умеете говорить с ней, уговорите ее хорошенько, голубушка, идите же. — Он хотел уже отворить ей дверь; но кузина
удержала его, приложила несколько раз платок к глазам и встряхнула головой.
— Надеюсь, что я вас понял. Теперь идем далее: дорогая вам
женщина не обладает средствами Глафиры Акатовой, чтобы сделаться госпожой Бодростиной; да вам это и не нужно: вас дела связывают неразлучно и должны
удерживать неразлучно навсегда, или по крайней мере очень надолго. Я не знаю ваших условий, но я так думаю.
Отец благословил меня на страдания ради избавления несчастных, выданных моим женихом. Это было так. Он сказал: „Не я научу тебя покинуть человека в несчастии, ты можешь идти за Висленевым, но этим ты не спасешь его совести и людей, которые ради его гибнут. Если ты жалеешь его — пожалей их; если ты
женщина и христианка, поди спаси их, и я… не стану тебя
удерживать: я сам, моими старыми руками, благословляю тебя, и скрой это, и Бог тебя тогда благословит“.
Генеральше кровь слегка стукнула в виски, она
удержала себя и ответила только, что безнаказанно жить с кем должно для честной
женщины невозможно, потому что такая жизнь всегда более или менее сама в себе заключает казнь, и свет, исполняющий в таких случаях роль палача, при всех своих лицемериях, отчасти справедлив.
В этом было нечто глубоко эгоистическое — он поймал себя на этом, и это
удержало от появления в его сердце ненависти к виновнику несчастья любимой им
женщины — графу Владимиру.
— Но если это правда! — прошептал он. — У меня нет врагов! И притом этот подробный адрес… Нет, это, должно быть, правда… Она не любит меня… О, позор, позор! Обманут, обманут ею… О, несчастная, презренная
женщина… Ничто не
удержало ее, бесстыдную, от преступной страсти — даже мысль о своем ребенке не могла спасти ее! Она украла мою честь и покрыла позором мое имя и колыбель своего ребенка… А я… я любил ее так искренно… Я все еще люблю ее и теперь!.. О, как справедливо было мое подозрение… Это ужасно, ужасно!
— Протестуйте, сердитесь, — грустно сказала она, — это обязанность каждого честного человека. Но все-таки вы не избежите своей судьбы… Теперь я все сказала и более вас не
удерживаю… Но если вы будете благоразумны, то откажетесь от любви к
женщине, которая вам не может принадлежать.
Он слишком хорошо знал человеческое, и в особенности женское, сердце. Ему нужна была княжна Александра Баратова как собеседница, именно доведенная до последней степени возможного волнения. Тогда
женщина не сумеет
удержать на себе маску благоразумия, тогда она незаметно для себя выскажется, впустит его в тайник ее души, а ему она именно и нужна была без маски. Сигизмунд Нарцисович не ошибся.
Завидя эту
женщину, Константин Ионыч покраснел от радости до ушей и заметался по меже. Явно было, что это и есть то самое лицо, которое он хотел здесь видеть, и что теперь его занимала одна мысль: как привлечь на себя ее внимание, — не обратив на себя в то же время внимания стоящего парня. Но такой маневр был решительно невозможен, и Пизонский снова присел на колени и,
удерживая дыхание, стал торопливо раздвигать синеватые усы гороха.
Завидя эту
женщину, Константин Ионыч покраснел от радости до ушей и заметался по меже. Несомненно, что это и было то самое лицо, которое он хотел здесь видеть, и что теперь его занимала одна мысль: как привлечь на себя ее внимание, не обратив на себя в то же время внимания стоящего парня. Но это было невозможно, и Пизонский после первого волнения, продолжавшегося несколько секунд, вздохнув, снова присел на колени и,
удерживая дыхание, стал торопливо раздвигать синеватые усы гороха.