Неточные совпадения
— Можно
удержаться от бешенства, — оправдывал он себя, — но от апатии не
удержишься, скуку не утаишь, хоть подвинь всю свою волю
на это! А это убило бы ее: с
летами она догадалась бы… Да, с
летами, а потом примирилась бы, привыкла, утешилась — и жила! А теперь умирает, и в жизни его вдруг ложится неожиданная и быстрая драма, целая трагедия, глубокий, психологический роман.
Губернатору лучше бы, если б мы, минуя Нагасаки, прямо в Едо пришли: он отслужил свой
год и, сдав должность другому, прибывшему
на смену, готовился отправиться сам в Едо, домой, к семейству, которое
удерживается там правительством и служит порукой за мужа и отца, чтоб он не нашалил как-нибудь
на границе.
Раз, много
лет уже тому назад, говорю одному влиятельному даже лицу: «Ваша супруга щекотливая женщина-с», — в смысле то есть чести, так сказать нравственных качеств, а он мне вдруг
на то: «А вы ее щекотали?» Не
удержался, вдруг, дай, думаю, полюбезничаю: «Да, говорю, щекотал-с» — ну тут он меня и пощекотал…
Словом — трудно представить себе возможность середины,
на которой можно было бы
удержаться, чтобы хоть сколько-нибудь согласить требования, в течение десяти
лет предъявлявшиеся Островскому разными (а иногда и теми же самыми) критиками.
Зыков опять повалился в ноги, а Карачунский не мог
удержаться и звонко расхохотался. Что же это такое? «Парнишке» шестьдесят
лет, и вдруг его драть…
На хохот из кабинета показались горный инженер Оников, бесцветный молодой человек в форменной тужурке, и тощий носатый лесничий Штамм.
Я не могла
удержаться от слез и смеха, слушая бедного старика; ведь умел же налгать, когда нужда пришла! Книги были перенесены в комнату Покровского и поставлены
на полку. Покровский тотчас угадал истину. Старика пригласили обедать. Этот день мы все были так веселы. После обеда играли в фанты, в карты; Саша резвилась, я от нее не отставала. Покровский был ко мне внимателен и все искал случая поговорить со мною наедине, но я не давалась. Это был лучший день в целые четыре
года моей жизни.
— Сигарку, вечером, у окна… месяц светил… после беседки… в Скворешниках? Помнишь ли, помнишь ли, — вскочила она с места, схватив за оба угла его подушку и потрясая ее вместе с его головой. — Помнишь ли, пустой, пустой, бесславный, малодушный, вечно, вечно пустой человек! — шипела она своим яростным шепотом,
удерживаясь от крику. Наконец бросила его и упала
на стул, закрыв руками лицо. — Довольно! — отрезала она, выпрямившись. — Двадцать
лет прошло, не воротишь; дура и я.
Конечно, я чувствую себя справедливо обиженным; однако, понимая разницу
лет, положения в обществе и прочее и прочее (я едва
удерживался от смеха в этом месте), не хочу брать
на себя еще нового легкомыслия, то есть прямо потребовать от барона, или даже только предложить ему, об удовлетворении.
Так шло месяц и два. Перед новым
годом приехал в их город его шурин и остановился у них. Иван Ильич был в суде. Прасковья Федоровна ездила за покупками. Войдя к себе в кабинет, он застал там шурина, здорового сангвиника, самого раскладывающего чемодан. Он поднял голову
на шаги Ивана Ильича и поглядел
на него секунду молча. Этот взгляд всё открыл Ивану Ильичу. Шурин раскрыл рот, чтоб ахнуть, и
удержался. Это движение подтвердило всё.
Этот Павел Афанасьев был
лет десять тому назад мажордомом [Мажордо́м — в богатых помещичьих домах старший лакей, заведовавший домашним хозяйством и остальными слугами; то же, что дворецкий.] у бабушки и пользовался особенным ее расположением; но, внезапно впав в немилость, так же внезапно превратился в скотника, да и в скотниках не
удержался, покатился дальше, кубарем, очутился наконец в курной избе заглазной деревни
на пуде муки месячины [3аглазная деревня — деревня, в которой помещик не жил, получая доход с нее через старосту или бурмистра.
Хорошая, дорогая Люда! Сколько
лет прошло с тех пор, как Нина переселилась в лучший мир, а Люда до сих пор не может
удержаться от слез, когда говорит про нее… Она, Люда, утверждает, что, очевидно, судьба связала ее с Ниной, судьба подсказала ей принять по окончании института место
на Кавказе, судьба помогла случайно встретить князя Георгия, который стал ей отцом и другом, сделал ее своей приемной дочерью…
— Уже девять
лет, как мы не видались, — говорила старуха, — а вчера в монастыре, как поглядела
на вас — господи! И ни капельки не изменились, только вот разве похудели и бородка длинней стала. Царица небесная, матушка! И вчерась во всенощной нельзя было
удержаться, все плакали. Я тоже вдруг,
на вас глядя, заплакала, а отчего, и сама не знаю. Его святая воля!
Фруктовый сад потянул его по боковой, совсем заросшей дорожке вниз, к самому концу, к покосившемуся плетню
на полгоре, круто спускавшейся к реке. Оттуда через калитку он прошел в цветник, против террасы. И цветника в его теперешнем виде ему сделалось жаль. Долгие
годы никто им не занимался. Кое-какие загрубелые стволы георгин торчали
на средней клумбе. От качель
удержались облупленные, когда-то розовые, столбы.
На террасе одиноко стояли два-три соломенных стула.
А то можно по-другому распорядиться. Ну, оставить ему что-нибудь, тысяч пятьдесят, что ли, да столько же брату или побольше, чтобы не ходил по добрым людям и не жаловался
на нее… Да и то сказать, где же ему остаться без добавочного дохода к жалованью. Да и
удержится ли он еще
на своем консульском месте? Она дает ему три тысячи в
год, иногда и больше. И надо оставить столько, чтобы проценты с капитала давали ему тысячи три, много — четыре.
Посередь Заборья, в глубоком поросшем широколистным лопушником овраге, течет в Волгу речка Вишенка.
Летом воды в ней немного, а весной, когда в верхотинах мельничные пруды спустят, бурлит та речонка не хуже горного потока, а если от осеннего паводка сорвет плотины
на мельницах, тогда ни одного моста
на ней не
удержится, и
на день или
на два нет через нее ни перехода, ни переезда.