Неточные совпадения
Неожиданным образом звякнули вдруг, как с облаков, задребезжавшие звуки колокольчика, раздался ясно стук
колес подлетевшей к крыльцу телеги, и отозвались даже в самой комнате
тяжелый храп и тяжкая одышка разгоряченных коней остановившейся тройки.
Длинноногий голубой жеребенок выскочил из ворот, но, испугавшись Нехлюдова, нажался на телегу и, обивая ноги о
колеса, проскочил вперед вывозившей из ворот
тяжелый воз, беспокоившейся и слегка заржавшей матки.
Колесо готово уже было раздавить маленькое детское тельце, как он с силой, какую дает только отчаяние, одним движением перевернул
тяжелый экипаж, и девочка осталась цела и невредима.
Наибольший успех полета обозначался достижением мельницы, с ее яркими брызгами и шумом
колес… Но если даже я летал только над двором или под потолком какого-то огромного зала, наполненного людьми, и тогда проснуться — значило испытать настоящее острое ощущение горя… Опять только сон!.. Опять я
тяжелый и несчастный…
Живая горная вода сочилась из-под каждой горы, катилась по логам и уклонам, сливалась в бойкие речки, проходила через озера и, повернув тысячи
тяжелых заводских и мельничных
колес, вырывалась, наконец, на степной простор, где, как шелковые ленты, ровно и свободно плыли красивые степные реки.
За садовою решеткою послышался
тяжелый топот лошади, аккомпанируемый сухим стуком
колес, и дрожки остановились у крыльца бахаревского дома.
На углу, в аудиториуме — широко разинута дверь, и оттуда — медленная, грузная колонна, человек пятьдесят. Впрочем, «человек» — это не то: не ноги — а какие-то
тяжелые, скованные, ворочающиеся от невидимого привода
колеса; не люди — а какие-то человекообразные тракторы. Над головами у них хлопает по ветру белое знамя с вышитым золотым солнцем — и в лучах надпись: «Мы первые! Мы — уже оперированы! Все за нами!»
Колесо было большое,
тяжелое.
Шишлин свалился на бок там, где сидел. Фома лег на измятой соломе рядом со мною. Слобода спала, издали доносился свист паровозов,
тяжелый гул чугунных
колес, звон буферов. В сарае разноголосо храпели. Мне было неловко — я ждал каких-то разговоров, а — ничего нет…
Густая серая пыль, местами изборожденная следами прокатившихся по ней
колес, сонная и увядшая муравка, окаймляющая немощеные улицы к стороне воображаемых тротуаров; седые, подгнившие и покосившиеся заборы; замкнутые
тяжелыми замками церковные двери; деревянные лавочки, брошенные хозяевами и заставленные двумя крест-накрест положенными досками; все это среди полдневного жара дремлет до такой степени заразительно, что человек, осужденный жить среди такой обстановки, и сам теряет всякую бодрость и тоже томится и дремлет.
Его сила и уверенность его обращения с
тяжелыми дубовыми бревнами доставили ему повышение, и, спустя недели две, он работал уже рядом с Ниловым, подавая лес на зубчатые
колеса, где Нилов резал его на тонкие фанеры.
Тяжелое дыхание Созонта, вздохи Палаги свивались в одну прядь звуков со скрипом
колеса за стеною и ворчливою скороговоркою Пушкаря...
Во всякое время года выгодны для уженья перекаты (мелкие места реки), устья впадающих речек и ручьев, ямы, выбитые падением воды под мельничными
колесами и вешняками. Перекаты — проходное место рыбы, переплывающей из одного омута в другой, скатывающейся вниз, когда вода идет на убыль, и стремящейся вверх, когда вода прибывает; перекаты всегда быстры, следовательно удить надобно со дна и с
тяжелыми грузилами. Течение воды будет тащить и шевелить насадку на крючке, и проходящая рыба станет хватать ее.
День был серый; сплошь покрытое осенними тучами небо отразилось в воде реки, придав ей холодный свинцовый отблеск. Блистая свежестью окраски, пароход плыл по одноцветному фону реки огромным, ярким пятном, и черный дым его дыхания
тяжелой тучей стоял в воздухе. Белый, с розоватыми кожухами, ярко-красными
колесами, он легко резал носом холодную воду и разгонял ее к берегам, а стекла в круглых окнах бортов и в окнах рубки ярко блестели, точно улыбаясь самодовольной, торжествующей улыбкой.
Поезд катился тяжело и медленно, но уже оглушал лязгом сцеплений, равномерными ударами
колёс на стыках рельс, его
тяжёлое дыхание ревело и толкало Климкова в спину, и всё вокруг Евсея и в нём тряслось, бурно волновалось, отрывая его от земли.
Как соломинка среди соломинок, втоптанных в грязь площади конями,
колесами и
тяжелыми мужицкими сапогами, терялся Саша в однотонно галдящем, коричневом царстве, никому не нужный и никому не ведомый.
Показалась телега на гнедой лошади. Мужик шел возле переднего
колеса. Видно было, что воз
тяжелый.
Потом он задумал сделать такую мельницу, чтобы не нужно было ни воды, ни ветра, ни лошадей; он хотел сделать так, чтобы
тяжелый камень спускался книзу и своей тяжестью вертел
колесо, и опять бы поднимался кверху, и опять спускался — так, чтобы мельница ходила сама.
Но все-таки так было лучше, и я долго, быть может, несколько часов, шел с закрытыми глазами, слыша, как движется вокруг меня толпа:
тяжелый и неровный топот ног, людских и лошадиных, скрежет железных
колес, раздавливающих мелкий камень, чье-то
тяжелое, надорванное дыхание и сухое чмяканье запекшимися губами.
А боль? А страх? А бешеное биение сердца? А неописуемый ужас живого тела, которому предстоит сию минуту быть раздробленным железными,
тяжелыми катящимися
колесами? И это мгновение, когда она решилась упасть, и руки отлипли от поручней, и вместо их твердости и защиты — пустота падения, наклон, невозвратность? И этот последний вопль, беззвучный, как молитва, как зов о помощи во сне: полковник! Яков Сергеич!
Тянутся, еле выворачивая
колесо из грязи,
тяжёлые арбы, запряжённые волами или мулами, обыкновенно тремя или пятью, причём впереди идёт один, а сзади запряжена пара или две пары животных, смотря по количеству груза, положенного в арбу.
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого-то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом
колесе привода, воображает себе, что она что-то делает для себя), он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и
тяжелую, не человеческую роль, которая ему была предназначена.