Неточные совпадения
Я все время поминал вас, мой задумчивый артист: войдешь, бывало, утром к вам в мастерскую, откроешь вас где-нибудь за рамками, перед полотном, подкрадешься так, что вы, углубившись в вашу творческую мечту, не заметите, и смотришь, как вы набрасываете очерк, сначала легкий, бледный,
туманный; все мешается в одном свете: деревья с водой, земля с
небом… Придешь потом через несколько дней — и эти бледные очерки обратились уже в определительные образы: берега дышат жизнью, все ярко и ясно…
Кругом нас творилось что-то невероятное. Ветер бушевал неистово, ломал сучья деревьев и переносил их по воздуху, словно легкие пушинки. Огромные старые кедры раскачивались из стороны в сторону, как тонкоствольный молодняк. Теперь уже ни гор, ни
неба, ни земли — ничего не было видно. Все кружилось в снежном вихре. Порой сквозь снежную завесу чуть-чуть виднелись силуэты ближайших деревьев, но только на мгновение. Новый порыв ветра — и
туманная картина пропадала.
И он быстрым, невольным жестом руки указал мне на
туманную перспективу улицы, освещенную слабо мерцающими в сырой мгле фонарями, на грязные дома, на сверкающие от сырости плиты тротуаров, на угрюмых, сердитых и промокших прохожих, на всю эту картину, которую обхватывал черный, как будто залитый тушью, купол петербургского
неба.
Набоб, вытянувшись на траве во весь рост, безмолвно смотрел в голубое
небо, где серебряными кружевами плыли
туманные штрихи.
Предрассветная
туманная полоса, пеленавшая восток, точно дала широкую трещину, от которой все
небо раскололось на мириады сквозивших розовым золотом щелей.
Детство, юность — это великие источники идеализма! Осень все больше вступала в свои права.
Небо все чаще заволакивалось тучами, окрестности тонули в
туманном сумраке; потоки дождя шумно лились на землю, отдаваясь однообразным и грустным гулом в подземельях.
Облака застилали
небо туманною пеленою; оно было такое дождливое, хмурое, грустное.
Туманная рать темнела и сгущалась внизу, выделяя легкие белые облачка, которые быстро неслись к середине
неба и неизменно сгорали в зените, а земля все ждала дождя и влаги, ждала томительно и напрасно…
— Глаз-птица пролетела, — угрюмо сказал Передонов, всматриваясь в белесовато-туманную даль
небес. — Один глаз и два крыла, а больше ничего нету.
На
небе засерело
туманное, тяжелое апрельское утро.
Вечер был
туманный, по
небу ходили тучки, а дождя не было.
Когда они пришли в Болотово, начинало уже смеркаться. Но сумерки замедлялись огненною багровою зарею, которая медленно потухала на западе. Надо было ждать холодной ясной ночи.
Небо очистилось уже от облаков: кое-где начинали мигать звезды. На востоке, в
туманном горизонте, чуть-чуть разгоралось другое зарево: то был месяц, светлый лик которого не суждено уже было видеть Григорию… Но месяц еще не показывался.
Но прошло немного времени, роса испарилась, воздух застыл, и обманутая степь приняла свой унылый июльский вид. Трава поникла, жизнь замерла. Загорелые холмы, буро-зеленые, вдали лиловые, со своими покойными, как тень, тонами, равнина с
туманной далью и опрокинутое над ними
небо, которое в степи, где нет лесов и высоких гор, кажется страшно глубоким и прозрачным, представлялись теперь бесконечными, оцепеневшими от тоски…
Широкие тени ходят по равнине, как облака по
небу, а в непонятной дали, если долго всматриваться в нее, высятся и громоздятся друг на друга
туманные, причудливые образы…
Горы казались ниже, по серому
небу низко ползли облака — не облака, а какая-то
туманная мгла, бесформенная свинцовая масса.
С антресолей Шульца, если сидеть в глубине комнат, не видно было черты горизонта, и потом, когда загорается зимою над Петербургом такая янтарно-огненная заря, отсюда не видать теней, которые
туманными рубцами начинают врезываться снизу поперек янтарной зари и задвигают, словно гигантскими заставками, эту гигантскую дверь на усыпающее
небо.
Луна, всплывая на синее
небо, осеребрила струи виющейся речки и
туманную отдаленность; черные облака медленно проходили мимо нее, как ночной сторож ходит взад и вперед мимо пылающего маяка…
И, подняв стакан против луны, посмотрел на мутную влагу в нём. Луна спряталась за колокольней, окутав её серебряным
туманным светом и этим странно выдвинув из тёплого сумрака ночи. Над колокольней стояли облака, точно грязные заплаты, неумело вшитые в синий бархат. Нюхая землю, по двору задумчиво ходил любимец Алексея, мордастый пёс Кучум; ходил, нюхал землю и вдруг, подняв голову в
небо, негромко вопросительно взвизгивал.
Сквозь
туманную мглу просияла пестрая радуга, ярче, — и вот она обогнула собою половину
неба; луч солнца, неожиданно пробившись сквозь облако, заиграл в бороздах, налитых водою, и вскоре вся окрестность осветилась белым светом осеннего солнышка.
Уже орлы наши парили под
небесами Востока; уже крылатая молва несла в страны Великого Могола имя Российской Монархини; уже воинство наше, то подымаясь к облакам на хребте гор
туманных, то опускаясь в глубокие долины, дошло до славных врат Каспийских; уже стена Кавказская, памятник величия древних Монархов Персии, расступилась перед оным; уже смелый вождь его приял сребряные ключи Дербента из рук старца, который в юности своей вручал их Петру Великому, и сей град, основанный, по восточному преданию, Александром Македонским, осенился знаменами Екатерины… когда всемогущая Судьба пресекла дни Монархини и течение побед Ее.
В тот самый год, осенним днем,
Между Железной и Змеиной,
Где чуть приметный путь лежал,
Цветущей, узкою долиной
Тихонько всадник проезжал.
Кругом, налево и направо,
Как бы остатки пирамид,
Подъемлясь к
небу величаво,
Гора из-за горы глядит;
И дале царь их пятиглавый,
Туманный, сизо-голубой,
Пугает чудной вышиной.
Степан предложил поохотиться на гусей. Мой товарищ согласился. Я отказался и пошел от скуки пройтись по лесу. В лесу было тихо и спокойно, стоял серый полумрак стволов, и только вверху играли еще лучи, светилось
небо и ходил легкий шорох. Я присел под лиственницей, чтобы закурить папиросу, и, пока дымок тихо вился надо мною, отгоняя больших лесных комаров, меня совершенно незаметно охватила та внезапная сладкая и
туманная дремота, которая бывает результатом усталости на свежем воздухе.
Бледные девы Севера не поверят этому; они не знают этого ада страстей, привыкнувшие к своим мечтам о духовном, о
небе, то есть не о настоящем
небе, а о том, которое они создали себе для бегства от скупой и
туманной природы.
Вдали от солнца и природы,
Вдали от света и искусства,
Вдали от жизни и любви
Мелькнут твои младые годы,
Живые помертвеют чувства,
Мечты развеются твои…
И жизнь твоя пройдет незрима
В краю безлюдном, безымянном,
На незамеченной земле, —
Как исчезает облак дыма
На
небе тусклом и
туманном,
В осенней беспредельной мгле…
Я не видел никакой тучи. Лодка наша торопливо удалялась от одного берега, но другой как будто не приближался, и река, имеющая здесь около шести верст в ширину, только раздвигалась перед нами, как море. Вверх по течению широко разлившаяся водная гладь почти сливалась с золотом близкого заката, и только
туманная синяя полоска отделяла воду от
неба.
Ночью был
туманный мороз, мокрый снег занастился, все деревья заиндевели; сквозь мглу на
небе чуть-чуть виднелись две-три крупные звезды.
На другой день первое, что мне бросилось в глаза, это серое
небо, покрытое слоистыми тучами. Отдаленные горы тонули в
туманной мгле. Там шел снег.
А когда я ударил по лошади и поскакал вдоль линии и когда, немного погодя, я видел перед собою только бесконечную, угрюмую равнину и пасмурное, холодное
небо, припомнились мне вопросы, которые решались ночью. Я думал, а выжженная солнцем равнина, громадное
небо, темневший вдали дубовый лес и
туманная даль как будто говорили мне: «Да, ничего не поймешь на этом свете!»
Он слышит шепот дрожащих древесных листьев и соображает, что солнце не блещет, что
небо должно быть в тучах, и точно, вот штора приподнялась и отмахнулась, и видны ползущие по
небу серые тучи и звонче слышен шепот шумящих деревьев, и вдруг среди всего этого в просвете рамы как будто блеснул на мгновение
туманный контур какой-то эфирной фигуры, и по дорожному песку послышались легкие и частые шаги.
Ответа нет. Сторож не видит ничего, но сквозь шум ветра и деревьев ясно слышит, что кто-то идет впереди него по аллее. Мартовская ночь, облачная и
туманная, окутала землю, и сторожу кажется, что земля,
небо и он сам со своими мыслями слились во что-то одно громадное, непроницаемо-черное. Идти можно только ощупью.
— Да, теперь ты у меня остался один, один на всем белом свете; теперь он почернел для меня: «Отсветила звезда моя, отсветила приглядная, покрылась саваном,
небо туманное»… Как это дальше-то поется эта песня, которую сложил Владимир-утопленник?
— Да, теперь ты у меня остался один, один на всем белом свете; теперь он почернел для меня. «Отсветила звезда моя, отсветила приглядная, покрылося саваном
небо туманное». Как бишь дальше-то поется эта песня, которую сложил Владимир-утопленник?
Отзвонили вечерню во святых церквах;
За Кремлем горит заря
туманная,
Набегают тучки на
небо, —
Гонит их метелица распеваючи;
Опустел широкий гостиный двор.
Запирает Степан Парамонович
Свою лавочку дверью дубовою
Да замком немецким со пружиною;
Злого пса-ворчуна зубастого
На железную цепь привязывает,
И пошел он домой, призадумавшись,
К молодой хозяйке за Москву-реку.