Неточные совпадения
Два дня ему казались новы
Уединенные
поля,
Прохлада сумрачной дубровы,
Журчанье тихого ручья;
На
третий роща, холм и
полеЕго не занимали боле;
Потом уж наводили сон;
Потом увидел ясно он,
Что и в деревне скука та же,
Хоть нет ни улиц, ни дворцов,
Ни карт, ни балов, ни стихов.
Хандра ждала его на страже,
И бегала за ним она,
Как тень иль верная жена.
Лидия тоже улыбнулась, а Клим быстро представил себе ее будущее: вот она замужем за учителем гимназии Макаровым, он — пьяница, конечно; она, беременная уже
третьим ребенком, ходит в ночных туфлях, рукава кофты засучены до локтей, в руках грязная тряпка, которой Лидия стирает пыль, как горничная, по
полу ползают краснозадые младенцы и пищат.
Ногою в зеленой сафьяновой туфле она безжалостно затолкала под стол книги, свалившиеся на
пол, сдвинула вещи со стола на один его край, к занавешенному темной тканью окну, делая все это очень быстро. Клим сел на кушетку, присматриваясь. Углы комнаты были сглажены драпировками,
треть ее отделялась китайской ширмой, из-за ширмы был виден кусок кровати, окно в ногах ее занавешено толстым ковром тускло красного цвета, такой же ковер покрывал
пол. Теплый воздух комнаты густо напитан духами.
Но угар случался частенько. Тогда все валяются вповалку по постелям; слышится оханье, стоны; один обложит голову огурцами и повяжется полотенцем, другой положит клюквы в уши и нюхает хрен,
третий в одной рубашке уйдет на мороз, четвертый просто валяется без чувств на
полу.
Рассуждает она о людях, ей знакомых, очень метко, рассуждает правильно о том, что делалось вчера, что будет делаться завтра, никогда не ошибается; горизонт ее кончается — с одной стороны
полями, с другой Волгой и ее горами, с
третьей городом, а с четвертой — дорогой в мир, до которого ей дела нет.
Мельком взглянув на пальто, попавшееся ей в руку, она с досадой бросала его на
пол и хватала другое, бросала опять попавшееся платье, другое,
третье и искала чего-то, перебирая одно за другим все, что висело в шкафе, и в то же время стараясь рукой завязать косынку на голове.
С одной стороны Волга с крутыми берегами и Заволжьем; с другой — широкие
поля, обработанные и пустые, овраги, и все это замыкалось далью синевших гор. С
третьей стороны видны села, деревни и часть города. Воздух свежий, прохладный, от которого, как от летнего купанья, пробегает по телу дрожь бодрости.
Одни из них возятся около волов, другие работают по
полям и огородам,
третьи сидят в лавочке и продают какую-нибудь дрянь; прочие покупают ее, едят, курят, наконец, многие большею частью сидят кучками всюду на улице, в садах, в переулках, в
поле и почти все с петухом под мышкой.
Барин помнит даже, что в
третьем году Василий Васильевич продал хлеб по три рубля, в прошлом дешевле, а Иван Иваныч по три с четвертью. То в
поле чужих мужиков встретит да спросит, то напишет кто-нибудь из города, а не то так, видно, во сне приснится покупщик, и цена тоже. Недаром долго спит. И щелкают они на счетах с приказчиком иногда все утро или целый вечер, так что тоску наведут на жену и детей, а приказчик выйдет весь в поту из кабинета, как будто верст за тридцать на богомолье пешком ходил.
Камера, в которой содержалась Маслова, была длинная комната, в 9 аршин длины и 7 ширины, с двумя окнами, выступающею облезлой печкой и нарами с рассохшимися досками, занимавшими две
трети пространства. В середине, против двери, была темная икона с приклеенною к ней восковой свечкой и подвешенным под ней запыленным букетом иммортелек. За дверью налево было почерневшее место
пола, на котором стояла вонючая кадка. Поверка только что прошла, и женщины уже были заперты на ночь.
— Держи, держи его! — завопил он и ринулся вслед за Дмитрием Федоровичем. Григорий меж тем поднялся с
полу, но был еще как бы вне себя. Иван Федорович и Алеша побежали вдогонку за отцом. В
третьей комнате послышалось, как вдруг что-то упало об
пол, разбилось и зазвенело: это была большая стеклянная ваза (не из дорогих) на мраморном пьедестале, которую, пробегая мимо, задел Дмитрий Федорович.
Он на другой день уж с 8 часов утра ходил по Невскому, от Адмиралтейской до Полицейского моста, выжидая, какой немецкий или французский книжный магазин первый откроется, взял, что нужно, и читал больше трех суток сряду, — с 11 часов утра четверга до 9 часов вечера воскресенья, 82 часа; первые две ночи не спал так, на
третью выпил восемь стаканов крепчайшего кофе, до четвертой ночи не хватило силы ни с каким кофе, он повалился и проспал на
полу часов 15.
Но это еще мало, надобно было самую гору превратить в нижнюю часть храма,
поле до реки обнять колоннадой и на этой базе, построенной с трех сторон самой природой, поставить второй и
третий храмы, представлявшие удивительное единство.
У куропаток есть три рода крика, или голоса: первый, когда они целою станицей найдут корм и начнут его клевать, разгребая снег или землю своими лапками: тут они кудахчут, как куры, только гораздо тише и приятнее для уха; второй, когда, увидя или услыша какую-нибудь опасность, собираются улететь или окликаются между собою, этот крик тоже похож несколько на куриный, когда куры завидят ястреба или коршуна; и, наконец,
третий, собственно им принадлежащий, когда вспуганная стая летит со всею силою своего быстрого
полета.
На одном из окон этой комнаты сидели две молодые женщины, которых Розанов видел сквозь стекла с улицы; обе они курили папироски и болтали под платьями своими ногами; а
третья женщина, тоже очень молодая, сидела в углу на
полу над тростниковою корзиною и намазывала маслом ломоть хлеба стоящему возле нее пятилетнему мальчику в изорванной бархатной поддевке.
Наконец мы выбрались в чистое
поле, побежали шибкою рысью и часу в
третьем приехали в так называемую Сергеевку.
На
третьей стене предполагалась красного дерева дверь в библиотеку, для которой маэстро-архитектор изготовил было великолепнейший рисунок; но самой двери не появлялось и вместо ее висел запыленный полуприподнятый ковер, из-за которого виднелось, что в соседней комнате стояли растворенные шкапы; тут и там размещены были неприбитые картины и эстампы, и лежали на
полу и на столах книги.
Чтоб не сидеть одному, я направился в залу
третьего класса. Тут, вследствие обширности залы, освещенной единственною лампой, темнота казалась еще гуще. На
полу и на скамьях сидели и лежали мужики. Большинство спало, но в некоторых группах слышался говор.
В-третьих, наконец, не напрасно же сложилась на миру пословица: не боги горшки обжигают, а чем же, кроме"обжигания горшков", занимается современный русский человек, к какому бы он
полу или возрасту ни принадлежал?
— Во-первых, на ночь все входы и выходы собственноручно запирает на ключ; во-вторых, внезапно встает по ночам и подслушивает у наших дверей; в-третьих, афонский устав в Головлеве ввел, ни коров, ни кур — никакого животного женского
пола…
Правда, что почти везде целая
треть избирателей воздержалась от подачи голосов И, затем, остальные две
трети выказали в этом случае больше дисциплины, нежели сознательности; но, как бы то ни было,
поле сражения осталось за республикой.
На
третий день пришли к селу; мать спросила мужика, работавшего в
поле, где дегтярный завод, и скоро они спустились по крутой лесной тропинке, — корни деревьев лежали на ней, как ступени, — на небольшую круглую поляну, засоренную углем и щепой, залитую дегтем.
За первым мужичком следует другой, за другим —
третий и так далее. У всех нужда, и всех Конон Лукич готов наделить. Весной он обеспечивает себе обработку и уборку
полей. С наступлением лета он точно так же обеспечивает уборку сенокоса.
Одних из нас она произвела в тайные советники; другим в перспективе показывает звание коммерции советника, а в ожидании такового предоставляет пользоваться правами 1-й гильдии купца; перед
третьими раскрывает тайны латинской грамматики; наконец, дам наделяет скромностью и свойственными женскому
полу украшениями.
В большой комнате казармы было пропасть народа: морские, артиллерийские и пехотные офицеры. Одни спали, другие разговаривали, сидя на каком-то ящике и лафете крепостной пушки;
третьи, составляя самую большую и шумную группу за сводом, сидели на
полу, на двух разостланных бурках, пили портер и играли в карты.
Федька вскочил на ноги и яростно сверкнул глазами. Петр Степанович выхватил револьвер. Тут произошла быстрая и отвратительная сцена: прежде чем Петр Степанович мог направить револьвер, Федька мгновенно извернулся и изо всей силы ударил его по щеке. В тот же миг послышался другой ужасный удар, затем
третий, четвертый, всё по щеке. Петр Степанович ошалел, выпучил глаза, что-то пробормотал и вдруг грохнулся со всего росту на
пол.
— Вообразите, как была в трубке, так и скатилась за комод. Я, должно быть, как вошел, бросил ее тогда неловко на комод. Только
третьего дня отыскали,
полы мыли, задали же вы мне, однако, работу!
Третий вдруг брякнул: почему у нас так часто стали вешаться и застреливаться, — точно с корней соскочили, точно
пол из-под ног у всех выскользнул?
— Двух смертей не бывать, одной не миновать! — прибавил
третий, — лучше умереть в
поле, чем на виселице!
— Беги за ней, может, догонишь, — ответил кабатчик. — Ты думаешь, на море, как в
поле на телеге. Теперь, — говорит, — вам надо ждать еще неделю, когда пойдет другой эмигрантский корабль, а если хотите, то заплатите подороже: скоро идет большой пароход, и в
третьем классе отправляется немало народу из Швеции и Дании наниматься в Америке в прислуги. Потому что, говорят, американцы народ свободный и гордый, и прислуги из них найти трудно. Молодые датчанки и шведки в год-два зарабатывают там хорошее приданое.
Предвкушая возможность вытянуться на лавке или хоть на
полу в теплой избе, захожу в избу… в одну… в другую… в
третью…
Третий — влек этот груз на другой конец сарая, где четвертый, снабженный вместо крючка щипцами, снимал «штуки» с вагона и опускал их в раскрытые люки газовых печей, устроенных под
полом.
За ним понеслось другое, потом
третье, и Егорушка видел, как два перекати-поле столкнулись в голубой вышине и вцепились друг в друга, как на поединке.
Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали
третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»
И вот на
поле грозной сечи
Ночная пала тень.
— Вот то-то и есть: «кажется»… Вы бы в моей коже посидели, тогда на носу себе зарубили бы этот денек… двадцать
третьего апреля — Егория вешнего — поняли? Только ленивая соха в
поле не выезжает после Егория… Ну, обыкновенно, сплав затянулся, а пришел Егорий — все мужичье и взбеленилось: подай им сплав, хоть роди. Давеча так меня обступили, так с ножом к горлу и лезут… А я разве виноват, что весна выпала нынче поздняя?..
Я плакал, ревел, как маленькое дитя, валялся по
полу, рвал на себе волосы и едва не изорвал своих книг и тетрадей, и, конечно, только огорчение матери и кроткие увещания отца спасли меня от глупых, безумных поступков; на другой день я как будто очнулся, а на
третий мог уже заниматься и читать вслух моих любимых стихотворцев со вниманием и удовольствием; на четвертый день я совершенно успокоился, и тогда только прояснилось лицо моего наставника.
На
полу торчали три темных, словно фотографических, огромных ящика, два из них, сдвинутые и покосившиеся, потухли, а в
третьем горело небольшое густо-малиновое световое пятно.
Вечером произошел
третий сюрприз — опять взвыли собаки в Концовке, и ведь как! Над лунными
полями стоял непрерывный стон, злобные тоскливые стенания.
Из высокой дымовой трубы на фабрике изобретателя качающихся паровых цилиндров, доктора Альбана, уже
третий день не вылетает ни одной струи дыма; пронзительный фабричный свисток не раздается на покрытых снегом
полях; на дворе сумерки; густая серая луна из-за горы поднимается тускло; деревья индевеют.
Лошади сильные, крепкие как львы, вороные и все покрытые серебряною пылью инея, насевшего на их потную шерсть, стоят тихо, как вкопанные; только седые, заиндевевшие гривы их топорщатся на морозе, и из ноздрей у них вылетают четыре дымные трубы, широко расходящиеся и исчезающие высоко в тихом, морозном воздухе; сани с непомерно высоким передним щитком похожи на адскую колесницу; страшный пес напоминает Цербера: когда он встает, луна бросает на него тень так странно, что у него вдруг являются три головы: одна смотрит на
поле, с которого приехали все эти странные существа, другая на лошадей, а
третья — на тех, кто на нее смотрит.
Круг
пола вертелся и показывал в одном углу кучу неистовых, меднотрубых музыкантов; в другом — хор, толпу разноцветных женщин с венками на головах; в
третьем на посуде и бутылках буфета отражались огни висячих ламп, а четвёртый угол был срезан дверями, из дверей лезли люди и, вступая на вращающийся круг, качались, падали, взмахивая руками, оглушительно хохотали, уезжая куда-то.
На
третий день играл я на
полуС моим мальчишкой.
Громадная печь занимала почти
треть пекарни; около нее на грязном
полу лежали мешки муки.
Но когда она упала в
третий раз, он вскочил на ноги, схватил свечу и бросил ее о
пол, а сам выбежал из моленной, весь красный от охватившего его бешенства.
— И в
третий… — глухо ответил Злобин. — И в
третий… А потом, ваше превосходительство, бросил ее об
пол и убежал из меленной. Вот так…
— Эх, бабы, бабы! — подхватила
третья, не прерывавшая еще ни разу молчания. — Ну, что вы ее словами-то закидываете?.. Нешто она разве не знала замужнего житья? Хоть на тебя небось, Домна, было ей время наглядеться, а ты же еще и уговариваешь ее… Эх! Знамая песня: чужую беду руками разведу, а к своей так ума не приложу… век с мужем-то изжить не
поле перейти… она, чай, сама это ведает…
На другой или на
третий день, как стали они у меня работать, я подошел и сел на бревне около Сергеича, на долю которого выпало тесать
пол, и, следовательно, он работал вдали от прочих.
Бурмистр. А за то ты, старичок почтенный, приведен сюда, что мы вот, теперича, с тобой
третьим господам служим; всего тоже видали на своем веку: у покойного, царство небесное, Алексея Григорьича, хоть бы насчет того же женского
полу, всего бывало… И в твоем семействе немало происходило этого… не забыл еще, может, чай того.
Надо также бросить эту манеру ссылаться на физиологию, на беременность и роды, так как, во-первых, женщина родит не каждый месяц; во-вторых, не все женщины родят и, в-третьих, нормальная деревенская женщина работает в
поле накануне родов — и ничего с ней не делается.
Студент. Обращению я обучался по премудрой книжице, изданной в шестьдесят
третьем году, сочинителя Белова в типографии Серкина под заглавием: «Обращение с особами прекрасного
пола, или Искусство быть для оных привлекательным».