Неточные совпадения
Не хватало рук для жатвы: соседний однодворец, с самым благообразным лицом, порядился доставить жнецов по два рубля с десятины и надул самым бессовестным образом; свои бабы заламывали цены неслыханные, а
хлеб между тем осыпался, а тут с косьбой не совладели, а тут Опекунский совет [Опекунский совет — учреждение, возглавлявшее Московский воспитательный дом, при котором была ссудная касса, производившая разного рода кредитные операции: выдачу ссуд под залог имений, прием денежных сумм на хранение и т.д.] грозится и
требует немедленной и безнедоимочной уплаты процентов…
И затем какие-то плотники, их выписали в Брест-Литовск, а оттуда — выгнали, подрядчик у них сбежал, ничего не заплатив, и теперь они тоже волнуются,
требуют денег,
хлеба, рубят там деревья, топят печи, разобрали какие-то службы, делают гроба, торгуют — смертность среди беженцев высокая!
Он, с огнем опытности в руках, пускался в лабиринт ее ума, характера и каждый день открывал и изучал все новые черты и факты, и все не видел дна, только с удивлением и тревогой следил, как ее ум
требует ежедневно насущного
хлеба, как душа ее не умолкает, все просит опыта и жизни.
Он
требует, чтоб мужичок выходил на барщину в чистой рубашке, чтоб дома у него было все как следует, и
хлеба доставало до нового, чтоб и рабочий скот, и инструмент были исправные, чтоб он, по крайней мере, через каждые две недели посещал храм Божий (приход за четыре версты) и смотрел бы весело.
— Я знаю ее характер: не пойдет… А поголодает, посидит у
хлеба без воды и выкинет какую-нибудь глупость. Есть тут один адвокат, Мышников, так он давно за ней ухаживает. Одним словом, долго ли до греха? Так вот я и хотел предложить с своей стороны… Но от меня-то она не примет. Ни-ни! А ты можешь так сказать, что много был обязан Илье Фирсычу по службе и что мажешь по-родственному ссудить. Только
требуй с нее вексель, a то догадается.
— Ну да! вот это прекрасно! Я — виноват! Я — много
требовал! Я!! Je vous demande un peu! [Прошу покорно! (франц.)] А впрочем, я знал зараньше, что у вас есть готовое оправдание! Я — должен был жить на
хлебе и воде! Я — должен был рисковать своею карьерой! Я — должен был довольствоваться ролью pique-assiette'a [прихлебателя (франц.)] при более счастливых товарищах! Вы это,конечно, хотите сказать?
—
Хлебом нынче за первый сорт торговать. Насчет податей строго стало, выкупные
требуют — ну, и везут. Иному и самому нужно, а он от нужды везет. Очень эта операция нынче выгодная.
Каждая машина, каждое усовершенствование или изобретение в области техники, каждое новое открытие
требует тысяч человеческих жертв, именно в лице тех тружеников, которые остаются благодаря этим благодеяниям цивилизации без куска
хлеба, которых режет и дробит какое-нибудь глупейшее колесо, которые приносят в жертву своих детей с восьми лет…
— То американцы… Эк вы приравняли… Это дело десятое. А по-моему, если так думать, то уж лучше не служить. Да и вообще в нашем деле думать не полагается. Только вопрос: куда же мы с вами денемся, если не будем служить? Куда мы годимся, когда мы только и знаем — левой, правой, — а больше ни бе, ни ме, ни кукуреку. Умирать мы умеем, это верно. И умрем, дьявол нас задави, когда
потребуют. По крайности не даром
хлеб ели. Так-то, господин филозуф. Пойдем после ученья со мной в собрание?
Когда уже набрались целые груды подаянного
хлеба,
потребовали старших из каждой казармы, и они уже распределили все поровну, по казармам.
Скрыпицын, уже колебавшийся,
потребовал сроку на одни сутки и сдался на другой день, приняв Пугачева на коленах с иконами и хлебом-солью.
Уверившись раз навсегда, что от свата нельзя было многого
требовать, он наблюдал только, чтобы сват не ел даром
хлеба.
Хозяин, видя наши костюмы, на другой же день стал
требовать деньги и уже не давал самовара, из которого мы грелись простым кипятком с черным
хлебом, так как о чае-сахаре мы могли только мечтать. Корсиков днем ушел и скрылся. Я ждал его весь день.
Дела наши шли нехорошо. Я еле находил возможность заработать рубль-полтора в неделю, и, разумеется, этого было менее чем мало двоим. Сборы Шакро не делали экономии в пище. Его желудок был маленькою пропастью, поглощавшей всё без разбора — виноград, дыни, солёную рыбу,
хлеб, сушёные фрукты, — и от времени она как бы всё увеличивалась в объёме и всё больше
требовала жертв.
Нина. За такое счастье, как быть писательницей или артисткой, я перенесла бы нелюбовь близких, нужду, разочарование, я жила бы под крышей и ела бы только ржаной
хлеб, страдала бы от недовольства собою, от сознания своих несовершенств, но зато бы уж я
потребовала славы… настоящей, шумной славы… (Закрывает лицо руками.) Голова кружится… Уф!..
И жаждавшие примирения раздвоились: одни не верят науке, не хотят ею заняться, не хотят обследовать, почему она так говорит, не хотят идти ее трудным путем; «наболевшие души наши, — говорят они, —
требуют утешений, а наука на горячие, просьбы о
хлебе подает камни, на вопль и стон растерзанного сердца, на его плач, молящий об участии, — предлагает холодный разум и общие формулы; в логической неприступности своей она равно не удовлетворяет ни практических людей, ни мистиков.
— Оно, что баить, далече, да на Емельяновке-то за помол берут с нас
хлебом, а ты, вишь,
требуешь деньгами… да еще пятак с воза набавил… сам порассуди, откуда их взять… наше дело знамо какое…
Хозяйкин глаз наблюдал и за ними — и беда девке, зазевавшейся до того, что гость сам скажет:"Девчино! подними мне
хлеб или ложку", или что-нибудь
потребует.
— Ничего не давая, как много взяли вы у жизни! На это вы возражаете презрением… А в нём звучит — что? Ваше неумение жалеть людей. Ведь у вас
хлеба духовного просят, а вы камень отрицания предлагаете! Ограбили вы душу жизни, и, если нет в ней великих подвигов любви и страдания — в этом вы виноваты, ибо, рабы разума, вы отдали душу во власть его, и вот охладела она и умирает, больная и нищая! А жизнь всё так же мрачна, и её муки, её горе
требуют героев… Где они?
(То есть Иван Яковлевич хотел бы и того и другого, но знал, что было совершенно невозможно
требовать двух вещей разом: ибо Прасковья Осиповна очень не любила таких прихотей.) «Пусть дурак ест
хлеб; мне же лучше, — подумала про себя супруга, — останется кофию лишняя порция». И бросила один
хлеб на стол.
Одни робкие толпы беглецов являлись на путях Новаграда; не стук оружия, а вопль малодушного отчаяния был вестником их приближения; они
требовали не стрел и мечей, а
хлеба и крова!..
Отправили от думы городской
Им
хлеба и вина, из состраданья,
Не
требуя с них платы никакой.
Испеченный Аграфеною ситный
хлеб опять принимали от нее по весу,
требуя на каждый пуд муки определенное по опыту количество припеку, на что пекарки-бабы очень жаловались и находили это требование несправедливым, потому что «всякая мука дает свой припек неровно».
Но ложно было бы такое истолкование легенды, что проблема
хлеба не
требует положительного решения и что должна быть одна свобода без
хлеба.
Шельма
требует себе еще бутылку водки и начинает другой рассказ — о пропитии репловскими мужиками чужого
хлеба на корню.
Списываться об этом и
требовать новых частей было некогда, потому что заводы ждали перемола
хлеба, и Пекторалис много вещей сделал сам.
А штабс-капитан окончательно на молоко перешел. Даже хромого скворца, который по старой памяти в руку клювом долбил, пьяного
хлеба требовал, — от этого занятия отучил. Спасибо малиновому бесу…
С настроением умов горыгорецкой виктории, тщательно поддерживаемым воеводою, повстанцы продолжали держать тон высоко; подобно первым двум дням своего шествия, они двигались гордыми победителями, высылали передовых, которые оцепляли на пути встречаемые деревни,
требовали встречи с
хлебом и солью и подвод; но с приближением их к деревням там оставались только старики, женщины и дети, остальные с лошадьми разбегались в соседние леса, а по проходе шаек принимались вязать отсталых, в чем помогали и женщины.
Они рассыпались по деревне, как волки, напавшие на беззащитное стадо,
требовали недоимок, без толку собирали их, по собственной воле и расчету накладывали пени, обирали скот, земледельческие орудия,
хлеб в анбарах, мучили, терзали беспощадно тех, которые и этими способами не могли удовлетворить их.
Душа твоя хочет творить, а тут желудок
требует куска
хлеба, вдохновение подвязало тебе крылья, а тело просит не только прикрыть наготу свою обычною покрышкой, но и тонкого сукна, шелка, бархата, чтобы явиться перед судьями твоими в приличной одежде, без которой тебя не примут, ты и твое произведение умрете в неизвестности.