Другой обыкновенный дворцовый сад и службы занимали все пространство до Большей Садовой и Чернышева моста, то есть всю местность, где теперь находится Александринский театр, Екатерининский сквер, Публичная библиотека, здание
театральной дирекции и дом против него, который принадлежит министерству внутренних дел, по Театральной улице.
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но
театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
Неточные совпадения
Кстати: надобно предварительно сказать, что в Москве, через год после моего отъезда, из
театральной конторы, находившейся под непосредственным управлением московского военного генерал-губернатора, образовалась отдельная
дирекция.
Писарев, живший у Кокошкина в доме и находившийся в самых близких отношениях к нему и Загоскину, даже много обязанный им обоим, прямо попал в
театральную сферу, полюбил ее и определился в службу
дирекции переводчиком и помощником репертуарного члена Арсеньева: успехи пиес на сцене, разумеется, еще более увлекли Писарева, и скоро он утонул в закулисном мире…
Как бы то ни было, в первый раз случилось, что Загоскин был огорчен неудачей на сцене своего
театрального произведения; он приписывал эту неудачу невниманию
дирекции и актеров, что было справедливо только отчасти.
В том же 1822 году, мая 18, Загоскин поступил к московскому военному генерал-губернатору в число чиновников особых поручений, с исправлением должности экспедитора по
театральному отделению. Для объяснения такого, странного теперь, назначения, надобно сказать, что тогда в Москве не было
дирекции театра, а находилась контора, состоявшая под непосредственным заведыванием генерал-губернатора, князя Д. В. Голицына, который ценил Загоскина как литератора и очень любил его как человека.
Культом Островского отличался только Ал. Григорьев — в
театральной критике. На сцене о пьесах Островского хлопотал всегда актер Бурдин, но
дирекция их скорее недолюбливала.
— Драма Б. М. Маркевича «Чад жизни» была, по его выражению, «отвергнута Литературно-театральным комитетом» и «забракована
дирекцией императорских театров» (см. «Письма Б. М. Маркевича к графу А. К. Толстому, П. К. Щебальскому и друг<им>».