Неточные совпадения
Аркадий
начал рассказывать и говорить о Базарове еще
с большим жаром,
с большим
увлечением, чем в тот вечер, когда он танцевал мазурку
с Одинцовой.
Он слишком хорошо понял, что приказание переезжать, вслух и
с таким показным криком, дано было «в
увлечении», так сказать даже для красоты, — вроде как раскутившийся недавно в их же городке мещанин, на своих собственных именинах, и при гостях, рассердясь на то, что ему не дают больше водки, вдруг
начал бить свою же собственную посуду, рвать свое и женино платье, разбивать свою мебель и, наконец, стекла в доме и все опять-таки для красы; и все в том же роде, конечно, случилось теперь и
с папашей.
Неравнодушно слушая страстное шипенье и бормотанье своих черных кавалеров, и пестрые дамы
начинают чувствовать всемогущий голос природы и оказывают сладострастные движения: они охорашиваются, повертываются, кокетливо перебирают носами свои перья, вздрагивая, распускают хвосты, взмахивают слегка крыльями, как будто хотят слететь
с дерева, и вдруг, почувствовав полное
увлечение, в самом деле быстро слетают на землю… стремглав все косачи бросаются к ним… и вот между мирными, флегматическими тетеревами мгновение вскипает ревность и вражда, ибо курочек бывает всегда гораздо менее, чем косачей, а иногда на многих самцов — одна самка.
— Ты давно здесь? — спросил он, прихлебывая пиво. Он чувствовал смутно, что то подражание любви, которое сейчас должно произойти, требует какого-то душевного сближения, более интимного знакомства, и поэтому, несмотря на свое нетерпение,
начал обычный разговор, который ведется почти всеми мужчинами наедине
с проститутками и который заставляет их лгать почти механически, лгать без огорчения,
увлечения Или злобы, по одному престарому трафарету.
Вихров несказанно обрадовался этому вопросу. Он очень подробным образом стал ей рассказывать свое путешествие, как он ехал
с священником, как тот наблюдал за ним, как они, подобно низамским убийцам [Низамские убийцы. — Низамы — название турецких солдат регулярной армии.], ползли по земле, — и все это он так живописно описал, что Юлия заслушалась его; у нее глаза даже разгорелись и лицо запылало: она всегда очень любила слушать, когда Вихров
начинал говорить — и особенно когда он доходил до
увлечения.
А теперь все пойдут грустные, тяжелые воспоминания; начнется повесть о моих черных днях. Вот отчего, может быть, перо мое
начинает двигаться медленнее и как будто отказывается писать далее. Вот отчего, может быть, я
с таким
увлечением и
с такою любовью переходила в памяти моей малейшие подробности моего маленького житья-бытья в счастливые дни мои. Эти дни были так недолги; их сменило горе, черное горе, которое бог один знает когда кончится.
Произошло его отсутствие оттого, что капитан, возбужденный рассказами Миропы Дмитриевны о красоте ее постоялки, дал себе слово непременно увидать m-lle Рыжову и во что бы то ни стало познакомиться
с нею и
с матерью ее, ради чего он, подобно Миропе Дмитриевне, стал предпринимать каждодневно экскурсии по переулку, в котором находился домик Зудченки, не заходя, впрочем, к сей последней, из опасения, что она
начнет подтрунивать над его
увлечением, и в первое же воскресенье Аггей Никитич, совершенно неожиданно для него, увидал, что со двора Миропы Дмитриевны вышли: пожилая, весьма почтенной наружности, дама и молодая девушка, действительно красоты неописанной.
Всем, что произошло у Углаковых, а еще более того состоянием собственной души своей она была чрезвычайно недовольна и пришла к мужу ни много, ни мало как
с намерением рассказать ему все и даже, признавшись в том, что она
начинает чувствовать что-то вроде любви к Углакову, просить Егора Егорыча спасти ее от этого безумного
увлечения.
— Факты: мое собственное дело! — воскликнул
с увлечением Крапчик (о, как впоследствии он раскаивался, что
начал с этого проклятого собственного дела!).
По выражению ее несчастных глаз и лица, которое вдруг стало некрасиво, потому что постарело и потеряло свою мягкость, я видел, что ей нестерпимо тяжело, что я не к добру
начал этот разговор; но я продолжал
с увлечением...
Вязопуриха была старше меня одним годом, мы
с нею были особенно дружны; но под конец осени я заметил, что она
начала дичиться меня…… Но я не стану рассказывать всей этой несчастной истории моей первой любви, она сама помнит мое безумное
увлечение, окончившееся для меня самой важной переменой в моей жизни. Табунщики бросились гонять ее и бить меня. Вечером меня загнали в особый денник; я ржал целую ночь, как будто предчувствуя событие завтрашнего дня.
Но мной не считали нужным или интересным заниматься так, как вчера, и я скромно стал сзади. Возникли предположения идти осматривать оранжерею, где помещались редкие тропические бабочки, осмотреть также вновь привезенные картины старых мастеров и статую, раскопанную в Тибете, но после «Ксаверия» не было ни у кого настоящей охоты ни к каким развлечениям. О нем
начали говорить
с таким
увлечением, что спорам и восклицаниям не предвиделось конца.
— Александр! —
начал я
с внезапным
увлечением, — прошу тебя, умоляю тебя, ступай сейчас к Ратчам, не откладывай до завтра! Мне внутренний голос говорит, что тебе непременно должно сегодня же увидаться
с Сусанной!
Такое
увлечение привело меня не только к растрате всех наличных денег, но и к распродаже всего излишнего платья,
начиная с енотовой шубки до фрачной пары.
С тоски
начал учиться играть на скрипке, пилил по ночам в магазине, смущая ночного сторожа и мышей. Музыку я любил и стал заниматься ею
с великим
увлечением, но мой учитель, скрипач театрального оркестра, во время урока, — когда я вышел из магазина, — открыл не запертый мною ящик кассы, и, возвратясь, я застал его набивающим карманы свои деньгами. Увидав меня в дверях, он вытянул шею, подставил скучное бритое лицо и тихо сказал...
Во всяком случае, то, что творится в нём, не есть
начало увлечения женщиной, это протест ума, оскорблённого столкновением, из которого он не вышел победителем, хотя его противник детски слаб. Нужно говорить
с этой девушкой образами. Его обязанность — уничтожить её дикие понятия, разрушить все эти грубые и глупые фантазии, впитанные её мозгом. Нужно обнажить её ум от заблуждений, очистить, опустошить её душу, тогда она будет способна и вместить в себя истину.
Во всех письмах Станкевича
начиная с 1834 года постоянно выражается особенное
увлечение Гофманом;
с тем же характером является это
увлечение и у Белинского, особенно в статье о детских книгах в «Отечественных записках» 1840 года, № 3, Тотчас по выходе первого № «Библиотеки для чтения», — Станкевич писал (15 января 1834 года) к Я. М. Неверову...
Лидинька не без
увлечения повествовала Стрешневой, что они, вообще новые люди (то есть и она в их числе), устроили свою жизнь на совершенно новых
началах, что у них организовалась правильная ассоциация
с общим разделением труда и заработка, что эта ассоциация завела вот уже книжную торговлю и переплетную мастерскую, и теперь хлопочет о заведении швейной и типографии, и что все они, а она, Лидинька, в особенности, ужасно теперь заняты делом, и что дела у ней вообще просто по горло: «вся в деле, ни на минуту без дела», тараторила она, и Стрешнева довольно внимательно слушала ее болтовню.
Начинает он
с того, что молодость имеет свои права и что ей свойственны
увлечения.
Года через два-три, когда я прочел Писарева, я был преисполнен глубокого презрения к Пушкину за его
увлечение дамскими ножками. Но я вспоминал волнующие в своей красоте пушкинские звуки, оглашавшие наш актовый зал, — и мне смутно
начинало казаться в душе, что все-таки чего-то мы
с Писаревым тут недооцениваем, несмотря на все превосходство нашего миросозерцания над образом мыслей Пушкина.
Коммунизм есть крайнее противление насилием, крайний этатизм,
увлечение технической цивилизацией и индустрией, отрицание естественного братства людей, оторванность от непосредственной связи
с землей, истребление религиозного
начала жизни.
Зина, как он
начал звать ее,
с ее дозволения и по настоянию Фанни Михайловны, заявившей, что она ему все равно, что сестра, ободряюще действовала на молодого Савина, она выслушивала его всегда
с увлечением, соглашаясь
с ним, а, главное, ее общество, близость ее, как молодого существа, свежестью и грацией напоминающей ему Маргариту, успокоительно действовали на его нервы, постоянно напряженные перед предстоящим объяснением
с отцом и оскорбительными для «его кумира» разговорами
с матерью.
Они замолчали на несколько секунд. Потом вдруг в одно и то же время повернулись друг к другу и
начали что-то говорить. Пьер
начал с самодовольствием и
увлечением; Наташа, —
с тихою, счастливою улыбкой. Столкнувшись, они оба остановились, давая друг другу дорогу.