Неточные совпадения
Бобчинский. Да вы поищите-то получше, Петр Иванович! У вас там, я знаю,
в кармане — то
с правой стороны прореха, так
в прореху-то, верно, как-нибудь запали.
Рассказывают следующее. Один озабоченный градоначальник, вошед
в кофейную, спросил себе рюмку водки и, получив желаемое вместе
с медною монетою
в сдачу, монету проглотил, а водку вылил себе
в карман. Вполне сему верю, ибо при градоначальнической озабоченности подобные пагубные смешения весьма возможны. Но при этом не могу не сказать: вот как градоначальники должны быть осторожны
в рассмотрении своих собственных действий!
Красавец обер-кельнер
с начинавшимся от шеи пробором
в густых напомаженных волосах, во фраке и
с широкою белою батистовою грудью рубашки, со связкой брелок над округленным брюшком, заложив руки
в карманы, презрительно прищурившись, строго отвечал что-то остановившемуся господину.
Одевшись, Степан Аркадьич прыснул на себя духами, выправил рукава рубашки, привычным движением рассовал по
карманам папиросы, бумажник, спички, часы
с двойной цепочкой и брелоками и, встряхнув платок, чувствуя себя чистым, душистым, здоровым и физически веселым, несмотря на свое несчастье, вышел, слегка подрагивая на каждой ноге,
в столовую, где уже ждал его кофе и, рядом
с кофеем, письма и бумаги из присутствия.
Степан Аркадьич
с оттопыренным
карманом серий, которые за три месяца вперед отдал ему купец, вошел наверх. Дело
с лесом было кончено, деньги
в кармане, тяга была прекрасная, и Степан Аркадьич находился
в самом веселом расположении духа, а потому ему особенно хотелось рассеять дурное настроение, нашедшее на Левина. Ему хотелось окончить день зa ужином так же приятно, как он был начат.
Когда Анна вошла
в комнату, Долли сидела
в маленькой гостиной
с белоголовым пухлым мальчиком, уж теперь похожим на отца, и слушала его урок из французского чтения. Мальчик читал, вертя
в руке и стараясь оторвать чуть державшуюся пуговицу курточки. Мать несколько раз отнимала руку, но пухлая ручонка опять бралась за пуговицу. Мать оторвала пуговицу и положила ее
в карман.
Через час, купец, аккуратно запахнув свой халат и застегнув крючки сюртука,
с условием
в кармане сел
в свою туго окованную тележку и поехал домой.
Войдя
в тенистые сени, он снял со стены повешенную на колышке свою сетку и, надев ее и засунув руки
в карманы, вышел на огороженный пчельник,
в котором правильными рядами, привязанные к кольям лычками, стояли среди выкошенного места все знакомые ему, каждый
с своей историей, старые ульи, а по стенкам плетня молодые, посаженные
в нынешнем году.
В косой вечерней тени кулей, наваленных на платформе, Вронский
в своем длинном пальто и надвинутой шляпе,
с руками
в карманах, ходил, как зверь
в клетке, на двадцати шагах быстро поворачиваясь. Сергею Ивановичу, когда он подходил, показалось, что Вронский его видит, но притворяется невидящим. Сергею Ивановичу это было всё равно. Он стоял выше всяких личных счетов
с Вронским.
— Пойди ты сладь
с нею!
в пот бросила, проклятая старуха!» Тут он, вынувши из
кармана платок, начал отирать пот,
в самом деле выступивший на лбу.
— Да ведь соболезнование
в карман не положишь, — сказал Плюшкин. — Вот возле меня живет капитан; черт знает его, откуда взялся, говорит — родственник: «Дядюшка, дядюшка!» — и
в руку целует, а как начнет соболезновать, вой такой подымет, что уши береги.
С лица весь красный: пеннику, чай, насмерть придерживается. Верно, спустил денежки, служа
в офицерах, или театральная актриса выманила, так вот он теперь и соболезнует!
А уж куды бывает метко все то, что вышло из глубины Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племен, а всё сам-самородок, живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом
в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы, — одной чертой обрисован ты
с ног до головы!
Губернаторша, сказав два-три слова, наконец отошла
с дочерью
в другой конец залы к другим гостям, а Чичиков все еще стоял неподвижно на одном и том же месте, как человек, который весело вышел на улицу,
с тем чтобы прогуляться,
с глазами, расположенными глядеть на все, и вдруг неподвижно остановился, вспомнив, что он позабыл что-то и уж тогда глупее ничего не может быть такого человека: вмиг беззаботное выражение слетает
с лица его; он силится припомнить, что позабыл он, — не платок ли? но платок
в кармане; не деньги ли? но деньги тоже
в кармане, все, кажется, при нем, а между тем какой-то неведомый дух шепчет ему
в уши, что он позабыл что-то.
Дело устроено было вот как: как только приходил проситель и засовывал руку
в карман,
с тем чтобы вытащить оттуда известные рекомендательные письма за подписью князя Хованского, как выражаются у нас на Руси: «Нет, нет, — говорил он
с улыбкой, удерживая его руки, — вы думаете, что я… нет, нет.
В то время, когда один пускал кудреватыми облаками трубочный дым, другой, не куря трубки, придумывал, однако же, соответствовавшее тому занятие: вынимал, например, из
кармана серебряную
с чернью табакерку и, утвердив ее между двух пальцев левой руки, оборачивал ее быстро пальцем правой,
в подобье того как земная сфера обращается около своей оси, или же просто барабанил по табакерке пальцами, насвистывая какое-нибудь ни то ни се.
С семьей Панфила Харликова
Приехал и мосье Трике,
Остряк, недавно из Тамбова,
В очках и
в рыжем парике.
Как истинный француз,
в карманеТрике привез куплет Татьяне
На голос, знаемый детьми:
Réveillez-vous, belle endormie.
Меж ветхих песен альманаха
Был напечатан сей куплет;
Трике, догадливый поэт,
Его на свет явил из праха,
И смело вместо belle Nina
Поставил belle Tatiana.
Войдя
в кабинет
с записками
в руке и
с приготовленной речью
в голове, он намеревался красноречиво изложить перед папа все несправедливости, претерпенные им
в нашем доме; но когда он начал говорить тем же трогательным голосом и
с теми же чувствительными интонациями,
с которыми он обыкновенно диктовал нам, его красноречие подействовало сильнее всего на него самого; так что, дойдя до того места,
в котором он говорил: «как ни грустно мне будет расстаться
с детьми», он совсем сбился, голос его задрожал, и он принужден был достать из
кармана клетчатый платок.
— А ей-богу, хотел повесить, — отвечал жид, — уже было его слуги совсем схватили меня и закинули веревку на шею, но я взмолился пану, сказал, что подожду долгу, сколько пан хочет, и пообещал еще дать взаймы, как только поможет мне собрать долги
с других рыцарей; ибо у пана хорунжего — я все скажу пану — нет и одного червонного
в кармане.
Некоторые занимались ремеслами, иные держали лавочки и торговали; но большая часть гуляла
с утра до вечера, если
в карманах звучала возможность и добытое добро не перешло еще
в руки торгашей и шинкарей.
Нахмурив брови, мальчик вскарабкался на табурет, зачерпнул длинной ложкой горячей жижи (сказать кстати, это был суп
с бараниной) и плеснул на сгиб кисти. Впечатление оказалось не слабым, но слабость от сильной боли заставила его пошатнуться. Бледный, как мука, Грэй подошел к Бетси, заложив горящую руку
в карман штанишек.
— Я видел, видел! — кричал и подтверждал Лебезятников, — и хоть это против моих убеждений, но я готов сей же час принять
в суде какую угодно присягу, потому что я видел, как вы ей тихонько подсунули! Только я-то, дурак, подумал, что вы из благодеяния подсунули!
В дверях, прощаясь
с нею, когда она повернулась и когда вы ей жали одной рукой руку, другою, левой, вы и положили ей тихонько
в карман бумажку. Я видел! Видел!
— Покойник муж действительно имел эту слабость, и это всем известно, — так и вцепилась вдруг
в него Катерина Ивановна, — но это был человек добрый и благородный, любивший и уважавший семью свою; одно худо, что по доброте своей слишком доверялся всяким развратным людям и уж бог знает
с кем он не пил,
с теми, которые даже подошвы его не стоили! Вообразите, Родион Романович,
в кармане у него пряничного петушка нашли: мертво-пьяный идет, а про детей помнит.
Он взглянул:
в правой руке у него отрезанные куски бахромы, носок и лоскутья вырванного
кармана. Так и спал
с ними. Потом уже, размышляя об этом, вспоминал он, что и полупросыпаясь
в жару, крепко-накрепко стискивал все это
в руке и так опять засыпал.
Уходя, Раскольников успел просунуть руку
в карман, загреб сколько пришлось медных денег, доставшихся ему
с разменянного
в распивочной рубля, и неприметно положил на окошко.
Он бросился
в угол, запустил руку под обои и стал вытаскивать вещи и нагружать ими
карманы. Всего оказалось восемь штук: две маленькие коробки,
с серьгами или
с чем-то
в этом роде, — он хорошенько не посмотрел; потом четыре небольшие сафьянные футляра. Одна цепочка была просто завернута
в газетную бумагу. Еще что-то
в газетной бумаге, кажется орден…
И Катерина Ивановна не то что вывернула, а так и выхватила оба
кармана, один за другим наружу. Но из второго, правого,
кармана вдруг выскочила бумажка и, описав
в воздухе параболу, упала к ногам Лужина. Это все видели; многие вскрикнули. Петр Петрович нагнулся, взял бумажку двумя пальцами
с пола, поднял всем на вид и развернул. Это был сторублевый кредитный билет, сложенный
в восьмую долю. Петр Петрович обвел кругом свою руку, показывая всем билет.
Он поклал все
в разные
карманы,
в пальто и
в оставшийся правый
карман панталон, стараясь, чтоб было неприметнее. Кошелек тоже взял заодно
с вещами. Затем вышел из комнаты, на этот раз даже оставив ее совсем настежь.
Швабрин стал искать у себя
в карманах и сказал, что не взял
с собою ключа. Пугачев толкнул дверь ногою; замок отскочил; дверь отворилась, и мы вошли.
Я прервал его речь вопросом: сколько у меня всего-на-все денег? «Будет
с тебя, — отвечал он
с довольным видом. — Мошенники как там ни шарили, а я все-таки успел утаить». И
с этим словом он вынул из
кармана длинный вязаный кошелек, полный серебра. «Ну, Савельич, — сказал я ему, — отдай же мне теперь половину; а остальное возьми себе. Я еду
в Белогорскую крепость».
Павла Петровича она боялась больше, чем когда-либо; он
с некоторых пор стал наблюдать за нею и неожиданно появлялся, словно из земли вырастал за ее спиною
в своем сьюте,
с неподвижным зорким лицом и руками
в карманах.
Напротив, доброе лицо старушки выражало даже удовольствие, которое я принял за одобрение: я сейчас же опустил мою руку
в карман, достал оттуда мой неразменный рубль и купил целую коробку свистулек, да еще мне подали
с него несколько сдачи.
Явился Дронов, пропустив вперед себя маленькую, кругленькую даму
в пенсне,
с рыжеватыми кудряшками на голове,
с красивеньким кукольным лицом. Дронов прислушался к спору, вынул из
кармана записную книжку, зачем-то подмигнул Самгину и провозгласил...
Прихрамывая, тыкая палкой
в торцы, он перешел
с мостовой на панель, присел на каменную тумбу, достал из
кармана газету и закрыл ею лицо свое. Самгин отметил, что солдат, взглянув на него, хотел отдать ему честь, но почему-то раздумал сделать это.
Самгин взглянул на почерк, и рука его, странно отяжелев, сунула конверт
в карман пальто. По лестнице он шел медленно, потому что сдерживал желание вбежать по ней, а придя
в номер, тотчас выслал слугу, запер дверь и, не раздеваясь, только сорвав
с головы шляпу, вскрыл конверт.
Надоедал Климу студент Попов; этот голодный человек неутомимо бегал по коридорам, аудиториям, руки его судорожно, как вывихнутые, дергались
в плечевых суставах; наскакивая на коллег, он выхватывал из
карманов заношенной тужурки письма, гектографированные листки папиросной бумаги и бормотал, втягивая
в себя звук
с...
В большой столовой со множеством фаянса на стенах Самгина слушало десятка два мужчин и дам, люди солидных объемов, только один из них, очень тощий, но
с круглым, как глобус, брюшком стоял на длинных ногах, спрятав руки
в карманах, покачивая черноволосой головою, сморщив бледное, пухлое лицо
в широкой раме черной бороды.
Клим промолчал, разглядывая красное от холода лицо брата. Сегодня Дмитрий казался более коренастым и еще более обыденным человеком. Говорил он вяло и как бы не то, о чем думал. Глаза его смотрели рассеянно, и он, видимо, не знал, куда девать руки, совал их
в карманы, закидывал за голову, поглаживал бока, наконец широко развел их, говоря
с недоумением...
Варвара неприлично и до слез хохотала, Самгин, опасаясь, что квартирант обидится, посматривал на нее укоризненно. Но Митрофанов не обижался, ему, видимо, нравилось смешить молодую женщину, он вытаскивал из
кармана руку и
с улыбкой
в бесцветных глазах разглаживал пальцем редковолосые усы.
Самгин поднял
с земли ветку и пошел лукаво изогнутой между деревьев дорогой из тени
в свет и снова
в тень. Шел и думал, что можно было не учиться
в гимназии и университете четырнадцать лет для того, чтоб ездить по избитым дорогам на скверных лошадях
в неудобной бричке,
с полудикими людями на козлах.
В голове, как медные пятаки
в кармане пальто, болтались, позванивали
в такт шагам слова...
Пред Самгиным встал Тагильский.
С размаха надев на голову медный шлем, он сжал кулаки и начал искать ими
карманов в куртке; нашел, спрятал кулаки и приподнял плечи; розовая шея его потемнела, звучно чмокнув, он забормотал что-то, но его заглушил хохот Кутузова и еще двух-трех людей. Потом Кутузов сказал...
Впереди его и несколько ниже,
в кустах орешника, появились две женщины, одна — старая, сутулая, темная, как земля после дождя; другая — лет сорока, толстуха,
с большим, румяным лицом. Они сели на траву, под кусты, молодая достала из
кармана полубутылку водки, яйцо и огурец, отпила немного из горлышка, передала старухе бутылку, огурец и, очищая яйцо, заговорила певуче, как рассказывают сказки...
Дядя Яков действительно вел себя не совсем обычно. Он не заходил
в дом, здоровался
с Климом рассеянно и как
с незнакомым; он шагал по двору, как по улице, и, высоко подняв голову, выпятив кадык, украшенный седой щетиной, смотрел
в окна глазами чужого. Выходил он из флигеля почти всегда
в полдень,
в жаркие часы, возвращался к вечеру, задумчиво склонив голову, сунув руки
в карманы толстых брюк цвета верблюжьей шерсти.
— Похоже, — ответил Дронов, готовясь выпить. Во внутреннем боковом
кармане пиджака, где почтенные люди прячут бумажник, Дронов носил плоскую стеклянную флягу, украшенную серебряной сеткой, а
в ней какой-то редкостный коньяк. Бережно отвинчивая стаканчик
с горлышка фляги, он бормотал...
«Вероятно, Уповаева хоронят», — сообразил он, свернул
в переулок и пошел куда-то вниз, где переулок замыкала горбатая зеленая крыша церкви
с тремя главами над нею. К ней опускались два ряда приземистых, пузатых домиков, накрытых толстыми шапками снега. Самгин нашел, что они имеют некоторое сходство
с людьми
в шубах, а окна и двери домов похожи на
карманы. Толстый слой серой, холодной скуки висел над городом. Издали доплывало унылое пение церковного хора.
— Вероятно, то, что думает. — Дронов сунул часы
в карман жилета, руки —
в карманы брюк. — Тебе хочется знать, как она со мной?
С глазу на глаз она не удостоила побеседовать. Рекомендовала меня своим как-то так: человек не совсем плохой, но совершенно бестолковый. Это очень понравилось ведьмину сыну, он чуть не задохнулся от хохота.
Самгин тоже простился и быстро вышел,
в расчете, что
с этим парнем безопаснее идти. На улице
в темноте играл ветер, и, подгоняемый его толчками, Самгин быстро догнал Судакова, — тот шел не торопясь, спрятав одну руку за пазуху, а другую
в карман брюк, шел быстро и пытался свистеть, но свистел плохо, — должно быть, мешала разбитая губа.
Он поздоровался
с ним небрежно, сунув ему руку и тотчас же спрятав ее
в карман; он снисходительно улыбнулся
в лицо врага и, не сказав ему ни слова, пошел прочь.
Через час Самгин шагал рядом
с ним по панели, а среди улицы за гробом шла Алина под руку
с Макаровым; за ними — усатый человек, похожий на военного
в отставке, небритый, точно
в плюшевой маске на сизых щеках,
с толстой палкой
в руке, очень потертый; рядом
с ним шагал, сунув руки
в карманы рваного пиджака, наклоня голову без шапки, рослый парень, кудрявый и весь
в каких-то театрально кудрявых лохмотьях; он все поплевывал сквозь зубы под ноги себе.
Вечером он пошел к Гогиным, не нравилось ему бывать
в этом доме, где, точно на вокзале, всегда толпились разнообразные люди. Дверь ему открыл встрепанный Алексей
с карандашом за ухом и какими-то бумагами
в кармане.
Иногда он заглядывал
в столовую, и Самгин чувствовал на себе его острый взгляд. Когда он, подойдя к столу, пил остывший чай, Самгин разглядел
в кармане его пиджака ручку револьвера, и это ему показалось смешным. Закусив, он вышел
в большую комнату, ожидая видеть там новых людей, но люди были все те же, прибавился только один,
с забинтованной рукой на перевязи из мохнатого полотенца.