Неточные совпадения
Потом оглянулись и заметили, что уже мы давно на дворе, что Вандик отпряг лошадей и перед нами стояли двое молодых людей:
сын Бена, белокурый, краснощекий молодой человек, и другой, пастор-миссионер.
Кольрейф,
сын протестантского
пастора, был чрезвычайно даровитый музыкант.
— Лодочники не спрашивали рыбака Телля, зачем он ведет с собою своего
сына, — сурово отвечал
пастор, и лодка отчалила от Люцерна к Швицу.
— Прощай! — сказал
пастор, отдавая капралу
сына. — Будь честен и люби мать.
Пастор одною рукою оперся о плечо гренадера, а другою взял за руку
сына.
— Теперь хорошо, — сказал
пастор, поддерживаемый веревкой. — Теперь подайте мне
сына.
Пастор взял
сына на руки, прижал его к своей груди и, обернув дитя задом к выступившим из полувзвода вперед десяти гренадерам, сказал...
— Что это! бунт! — крикнул sous-lieutenant и, толкнув замершую у его ног женщину, громко крикнул то самое «пали», которое заставило
пастора указать
сыну в последний раз на Рютли.
Пастор взглянул на блестящую, алмазную митру горы, сжал ручонку
сына и, опершись другою рукою о плечо гренадера, спокойно стал у столба над выкопанною у него ямою.
Рудин стоит посередине комнаты и говорит, говорит прекрасно, ни дать ни взять молодой Демосфен перед шумящим морем; взъерошенный поэт Субботин издает по временам, и как бы во сне, отрывистые восклицания; сорокалетний бурш,
сын немецкого
пастора, Шеллер, прослывший между нами за глубочайшего мыслителя по милости своего вечного, ничем не нарушимого молчанья, как-то особенно торжественно безмолвствует; сам веселый Щитов, Аристофан наших сходок, утихает и только ухмыляется; два-три новичка слушают с восторженным наслаждением…
Торжеством в искусстве чтения были у Плавильщикова роли Тита в «Титовом милосердии» и особенно
пастора в «
Сыне любви».
Жило семейство Норков как нельзя тише и скромнее. Кроме каких-то двух старушек и
пастора Абеля, у них запросто не бывал никто. С выходом замуж Берты Ивановны, которая поселилась с своим мужем через два дома от матери, ежедневным их посетителем сделался зять. Шульц вместе с женою навещал тещину семью аккуратно каждый вечер и был настоящим их семьянином и
сыном Софьи Карловны. Потом в доме их, по известному читателям случаю, появился я, и в тот же день, вслед за моим выходом, Шульц привез художника Истомина.
Мужчин, правда, было немного: всего три какие-то неизвестные мне солидные господина, молодой помощник
пастора, учитель из Анненшуле, неизбежный на всяком земном пространстве поляк с черными висячими усами, которого Шульц весьма фамильярно называл почему-то «паном Кошутом», и
сын булочника Шперлинга, свежий, веселый, белокурый немец, точно испеченный в собственной булочной на домашних душистых сливках и розовом масле.
Поляки Артура Бенни никогда шпионом русским не считали, и если в истории Бенни некоторое время было что-нибудь способное вводить в заблуждение насчет его личности, то это у более основательных людей было подозрение, не следует ли видеть в самом Бенни —
сыне томашовского
пастора из Царства Польского — подосланного в Россию эмиссара польского революционного комитета?
Подсудимый Бенни считался здесь английским подданным, а между тем правительственное учреждение, снабжавшее этого великобританского подданного Артура Бенни отпуском в Польшу для свидания с отцом его, подданным русской короны, томашовским
пастором, ни на одну минуту не остановилось перед разноподданностью этого отца с
сыном!
Благовоспитанному
сыну томашовского
пастора такой поступок представился крайне неблагородным.
В таких пиесах, где нельзя горячиться, он был превосходен, как, например, в „Титовом милосердии“, в „Купце Боте“, в роли
пастора в „
Сыне любви“ и в „Отце семейства“.
— Как зачем окрестил
сына? Как душить нашего
пастора? Разве можно не крестить?
Это был А.И.Бенни (Бениславский),
сын протестантского
пастора из евреев и кровной англичанки, родившийся и воспитанный в русской Польше.
А подпольность эта заключалась в том, что Бенни (Бе-ниславский),
сын англичанки и польского реформатского
пастора еврейского происхождения, как молодой энтузиаст, стал объезжать выдающихся русских общественных деятелей (начиная с Каткова и Аксакова) для подписания адреса о даровании конституции.
Бирон, после трехнедельного регентства, попал с родней в Пелым, где он и поселился с женой,
сыновьями, дочерью,
пастором и врачом, в домике, план которого был начертан самим Минихом.
— Мы, изменники, в дела ваши, в дела верных, нелицемерных
сынов отечества, не мешаемся! — сказал
пастор, стараясь удерживать свой гнев при виде уступаемой ему спорной земли. — Мы, вот изволите знать, бредим иногда от старости; нами, прости господи, обладает иногда нечистый дух. (Тут
пастор плюнул.) Несмотря на это, мы думаем о делах своих заранее. Грете! Грете!