Неточные совпадения
Когда он ушел, ужасная грусть стеснила мое сердце.
Судьба ли нас свела опять на Кавказе, или она нарочно сюда приехала, зная, что меня встретит?.. и как мы встретимся?.. и потом, она ли это?.. Мои предчувствия меня никогда не обманывали. Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую
власть, как надо мною. Всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки… Я глупо создан: ничего не забываю, — ничего!
— Господа присяжные заседатели, — продолжал между тем, грациозно извиваясь тонкой талией, товарищ прокурора, — в вашей
власти судьба этих лиц, но в вашей же
власти отчасти и
судьба общества, на которое вы влияете своим приговором. Вы вникните в значение этого преступления, в опасность, представляемую обществу от таких патологических, так сказать, индивидуумов, какова Маслова, и оградите его от заражения, оградите невинные, крепкие элементы этого общества от заражения и часто погибели.
— Не надейтесь по-пустому: в этих слезах увидит он только обыкновенную боязливость и отвращение, общее всем молодым девушкам, когда идут они замуж не по страсти, а из благоразумного расчета; что, если возьмет он себе в голову сделать счастие ваше вопреки вас самих; если насильно повезут вас под венец, чтоб навеки предать
судьбу вашу во
власть старого мужа…
Но отношение к русскому народу, к смыслу революции в исторической
судьбе народа, к советскому строю не тождественно с отношением к советской
власти, к
власти государства.
Судьба народников 70-х годов была трагична потому, что они не только встречали преследования со стороны
власти, но они не были приняты самим народом, который имел иное миросозерцание, чем интеллигенция, иные верования.
Мы перечитываем всевозможные загадочности и безусловно верим, что таинственная их сила управляет миром и что
судьбы истории всецело отданы им во
власть.
«И потому люди, имеющие
власть, поставленные
судьбою или богом в положение властвующих, не имеют права рисковать погибелью всех успехов цивилизации только потому, что они пожелают сделать опыт о том, может или не может общественное мнение заменить ограждение
власти, а потому и не должны прекращать насилия».
Я думал, что ее существо, может быть, отмечено особым законом, перебирающим жизнь с
властью сознательного процесса, и что, став в тень подобной
судьбы, я наконец мог бы увидеть Несбывшееся.
— Так уничтожаю последний остаток признательности… боже! боже! я невиновна… ты, ты сам дал мне вольную душу, а он хотел сделать меня рабой, своей рабой!.. невозможно! невозможно женщине любить за такое благодеяние… терпеть, страдать я согласна… но не требуй более; боже! если б ты теперь мне приказал почитать его своим благодетелем — я и тебя перестала бы любить!.. моя жизнь, моя
судьба принадлежат тебе, создатель, и кому ты хочешь — но сердце в моей
власти!..
— Ольга не считала свою любовь преступлением; она знала, хотя всячески старалась усыпить эту мысль, знала, что близок ужасный, кровавый день… и… небо должно было заплатить ей за будущее — в настоящем; она имела сильную душу, которая не заботилась о неизбежном, и по крайней мере хотела жить — пока жизнь светла; как она благодарила
судьбу за то, что брат ее был далеко; один взор этого непонятного, грозного существа оледенил бы все ее блаженство; — где взял он эту
власть?..
Назло
судьбе иль той враждебной
власти,
Чьей силой ты на бытие призван,
Плати насмешкой вечным их обманам
И, как корабль над бурным океаном,
Над жизнью так господствуй, дон Жуан!
Новое Учреждение пресекло многие злоупотребления господской
власти над рабами, поручив их
судьбу особенному вниманию Наместника.
И жил, не признавая
властиСудьбы коварной и слепой...
Оставь меня… бесчестный человек!
Когда
судьба меня случайно отдала
Во
власть твою, ты оскверняешь
Гостеприимство… что ты хочешь? Боже!
Спаси меня, спаси, святая дева!..
—
Власть Божия, Патап Максимыч,
судьба! — сказала Марья Гавриловна.
Слушай: все во
власти Бога — и жизнь, и
судьба, и смерть.
Черною тучею висит над человеком «сумрачная, тяжкодарная
судьба»; жизнь темна и полна страданий, счастье непрочно и обманчиво. Как жить? Можно на миг забыться в страдании, опьяниться им, как вином. Но в ком есть хоть капля жизненного инстинкта, тот никогда не сможет примириться с такою жизнью. А жить надо — жить под
властью божества, непрерывно сыплющего на человека одни только страдания и ужасы. Кто же виноват в этих страданиях и ужасах, как не божество?
Расставшись с Порфирием, Раскольников спешит к Свидригайлову. «Чего он мог надеяться от этого человека, он и сам не знал. Но в этом человеке таилась какая-то
власть над ним… Странное дело, никто бы, может быть, не поверил этому, но о своей теперешней, немедленной
судьбе он как-то слабо, рассеянно заботился. Его мучило что-то другое, гораздо более важное, чрезвычайное, — о нем же самом и ни о ком другом, но что-то другое, что-то главное…»
И они думают, что их нравственные действия и нравственные слова имеют
власть над Богом и над
судьбой.
Но сразу после поступления, когда мы облеклись в желанную форму, с треугольной шляпой и шпагой, встал перед нами полицейский надзор в виде
власти инспектора, тогда вершителя
судеб студенчества не только казенного но и своекоштного — две довольно резкие категории, на какие оно тогда разделялось.
Да, только подумать: откажись этот человек от своей огромной, страшной
власти, — и открылись бы ослепительные пути, рассеялись бы давившие всех туманы, народ получил бы возможность сам творить свою
судьбу и свое счастье.
Что на вершинах цивилизации и культуры человек свободен от
власти магии, от определяемости его
судьбы космо-теллурическими силами.
Пишет он до четырех часов и охотно писал бы до шести, если бы не иссякла тема. Кокетничанье и ломанье перед самим собой, перед неодушевленными предметами, вдали от нескромного, наблюдающего ока, деспотизм и тирания над маленьким муравейником, брошенным
судьбою под его
власть, составляют соль и мед его существования. И как этот деспот здесь, дома, не похож на того маленького, приниженного, бессловесного, бездарного человечка, которого мы привыкли видеть в редакциях!
Огромное значение для
судеб духовной жизни имеет техника и ее возрастающая
власть над человеком.
— А сделали они это потому, — продолжал дьявол в пелеринке, — что, признав себя едиными толкователями закона бога и убедив в этом других, люди эти сделались высшими решителями
судеб людей и потому получили высшую
власть над ними.
Неизбежность этой смерти предстала теперь перед духовным взором герцога, и в его уме возник вопрос: что принесет ему эта смерть? Ожидаемое ли возвышение почти до
власти русского самодержца или же падение с головоломной высоты, на которую он взобрался, благодаря
судьбе и слепому случаю.
Антону Антоновичу ничего не оставалось делать, как обратиться к этим
властям и рассказать, каким образом
судьба столкнула его с Хрущевым, который лежит опасно больной в его доме.
Заброшенные же
судьбой или царской волей на северо-восток России бояре и дворяне московские еще далеко до Великой Перми насмехались над «строгановским царством», как воеводы лежащих по дороге в Великую Пермь городов с злобной насмешкой называли «запермский край», сочувствуя воеводе Великой Перми, лишенному
власти во владениях братьев Строгановых.
Но не приспе еще година,
Не совершилися
судьбы;
Вдали, вдали еще кончина,
Когда иссякнут все беды!
Встрещат заклепы тяжкой ночи;
Упруга
власть, собрав все мочи,
Вкатяся где потщится пасть,
Да грузным махом вся раздавит,
И стражу к словеси приставит,
Да будет горшая напасть.
Ответственность за несчастную
судьбу России, за все зло русской жизни привыкла интеллигенция возлагать на «них», на
власть, противополагаемую народу, но никогда на себя.
Вот уже несколько месяцев, как Россия поставлена перед неразрешимой задачей — создать сильную государственную
власть из человеческого материала, совершенно непригодного для властвования и определения
судеб государства, по всему своему прошлому, по душевному своему укладу не призванного к
власти и господству в государстве.
Он, предназначенный Провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить
судьбами миллионов и путем
власти делать благодеяния!
Народ в состоянии здоровья и вменяемости должен решать
судьбу России не по произволу своей воли, отдавшейся во
власть мгновенных настроений, а по согласию своей воли с историческим существованием в великом прошлом и великом будущем.
Захват
власти так называемыми «большевиками» многим представляется какой-то страшной катастрофой, чем-то совершенно новым в
судьбах русской революции и России.
Церковное управление было навязано старой государственной
властью и разделяет ее
судьбу.
Судьба государства и общества отдавалась ими во
власть человеческой субъективности, все объяснялось злой или доброй волей людей и классов.