Неточные совпадения
Он сидел на кровати
в темноте, скорчившись и обняв свои колени и, сдерживая дыхание от
напряжения мысли, думал. Но чем более он напрягал мысль, тем только яснее ему становилось, что это несомненно так, что действительно он забыл, просмотрел
в жизни одно маленькое обстоятельство ― то, что придет смерть, и всё кончится, что ничего и не
стоило начинать и что помочь этому никак нельзя. Да, это ужасно, но это так.
Атвуд взвел, как курок, левую бровь,
постоял боком у двери и вышел. Эти десять минут Грэй провел, закрыв руками лицо; он ни к чему не приготовлялся и ничего не рассчитывал, но хотел мысленно помолчать. Тем временем его ждали уже все, нетерпеливо и с любопытством, полным догадок. Он вышел и увидел по лицам ожидание невероятных вещей, но так как сам находил совершающееся вполне естественным, то
напряжение чужих душ отразилось
в нем легкой досадой.
Самгин охотно пошел; он впервые услыхал, что унылую «Дубинушку» можно петь
в таком бойком, задорном темпе. Пела ее артель, выгружавшая из трюма баржи соду «Любимова и Сольвэ». На палубе
в два ряда
стояло десять человек, они быстро перебирали
в руках две веревки, спущенные
в трюм, а из трюма легко, точно пустые, выкатывались бочки; что они были тяжелы, об этом говорило
напряжение, с которым двое грузчиков, подхватив бочку и согнувшись, катили ее по палубе к сходням на берег.
Например, нагрузка и выгрузка пароходов, не требующие
в России от рабочего исключительного
напряжения сил,
в Александровске часто представляются для людей истинным мучением; особенной команды, подготовленной и выученной специально для работ на море, нет; каждый раз берутся всё новые люди, и оттого случается нередко наблюдать во время волнения страшный беспорядок; на пароходе бранятся, выходят из себя, а внизу, на баржах, бьющихся о пароход,
стоят и лежат люди с зелеными, искривленными лицами, страдающие от морской болезни, а около барж плавают утерянные весла.
— Как вы всегда говорите, Андрюша! — воскликнула мать.
Стоя на коленях около самовара, он усердно дул
в трубу, но тут поднял свое лицо, красное от
напряжения, и, обеими руками расправляя усы, спросил...
То она подходила к фортепьянам и играла на них, морщась от
напряжения, единственный вальс, который знала, то брала книгу романа и, прочтя несколько строк из средины, бросала его, то, чтоб не будить людей, сама подходила к буфету, доставала оттуда огурец и холодную телятину и съедала ее,
стоя у окошка буфета, то снова, усталая, тоскующая, без цели шлялась из комнаты
в комнату.
Она говорила быстро, большая часть ее слов исчезала
в свисте и шипении; выделялись лишь те слова, которые она выкрикивала визгливым, раздраженным голосом. Концы платка торчали на голове у нее, как маленькие рожки, и тряслись от движения ее челюсти, Фома при виде ее взволнованной и смешной фигуры опустился на диван. Ежов
стоял и, потирая лоб, с
напряжением вслушивался
в ее речь…
Вадим
стоял под густою липой, и упоительный запах разливался вокруг его головы, и чувства, окаменевшие от сильного
напряжения души, растаяли постепенно, — и отвергнутый людьми, был готов кинуться
в объятия природы; она одна могла бы утолить его пламенную жажду и, дав ему другую душу или новую наружность, поправить свою жестокую ошибку.
С момента, когда он велел Гавриле грести тише, Гаврилу снова охватило острое выжидательное
напряжение. Он весь подался вперед, во тьму, и ему казалось, что он растет, — кости и жилы вытягивались
в нем с тупой болью, голова, заполненная одной мыслью, болела, кожа на спине вздрагивала, а
в ноги вонзались маленькие, острые и холодные иглы. Глаза ломило от напряженного рассматриванья тьмы, из которой — он ждал — вот-вот встанет нечто и гаркнет на них: «
Стой, воры!..»
Черкес вынул записную книжечку, набросал
в ней несколько слов и вырвал листок: все это он сделал одною рукой,
стоя у стола и не теряя из виду покупателя. Его брови были сдвинуты, сухое лицо побледнело. Видно было, что
напряжение этих минут не проходит ему даром. Чепурников был взволнован еще сильнее.
И,
стоя на вахте,
в тропиках матросу не приходится быть
в нервном
напряжении, всегда «начеку».
Ванскок
стояла посреди комнаты на том самом месте, где ее обнял Горданов; маленькая, коренастая фигура Помадной банки так прикипела к полу всем своим дном, лицо ее было покрыто яркою краской негодования, вывороченные губы широко раскрылись, глаза пылали гневом и искри лись, а руки, вытянувшись судорожно, замерли
в том
напряжении, которым она отбросила от себя Павла Николаевича.
Час шел за часом, — медленно, медленно… У меня слипались глаза.
Стоило страшного
напряжения воли, чтоб держать голову прямо и идти, не волоча ног. Начинало тошнить… Минутами сознание как будто совсем исчезало, все
в глазах заволакивалось туманом; только тускло светился огонь лампы, и слышались тяжелые отхаркивания Игната. Я поднимался и начинал ходить по комнате.