Неточные совпадения
«Вот», — вдруг решил Самгин, следуя за ней. Она дошла до маленького ресторана, пред ним горел газовый фонарь, по обе
стороны двери —
столики, за одним играли в карты маленький, чем-то смешной солдатик и лысый человек с носом хищной птицы, на третьем стуле сидела толстая женщина, сверкали очки на ее широком лице, сверкали вязальные спицы в руках и серебряные волосы на голове.
Сцена представляет два сада, разделенные посередине забором: направо от зрителей сад Пеженовых, а налево — Белотеловой; в садах скамейки,
столики и проч.; в саду Белотеловой налево две ступеньки и дверь в беседку; у забора с обеих
сторон кусты.
Орудия закрепили тройными талями и, сверх того, еще занесли кабельтовым, и на этот счет были довольно покойны. Качка была ужасная. Вещи, которые крепко привязаны были к стенам и к полу, отрывались и неслись в противоположную
сторону, оттуда назад. Так задумали оторваться три массивные кресла в капитанской каюте. Они рванулись, понеслись, домчались до средины; тут крен был так крут, что они скакнули уже по воздуху, сбили
столик перед диваном и, изломав его, изломавшись сами, с треском упали все на диван.
С левой
стороны, против конторки, был в глубине
столик секретаря, а ближе к публике — точеная дубовая решетка и за нею еще не занятая скамья подсудимых.
Как сейчас я его перед собой вижу. Тучный, приземистый и совершенно лысый старик, он сидит у окна своего небольшого деревянного домика, в одном из переулков, окружающих Арбат. С одной
стороны у него
столик, на котором лежит вчерашний нумер «Московских ведомостей»; с другой, на подоконнике, лежит круглая табакерка, с березинским табаком, и кожаная хлопушка, которою он бьет мух. У ног его сидит его друг и собеседник, жирный кот Васька, и умывается.
В
стороне, на
столике, положена рубашонка и серебряный крестик на розовой ленточке — подарок крестной матери.
Вошли вдруг Ганя и Птицын; Нина Александровна тотчас замолчала. Князь остался на стуле подле нее, а Варя отошла в
сторону; портрет Настасьи Филипповны лежал на самом видном месте, на рабочем
столике Нины Александровны, прямо перед нею. Ганя, увидев его, нахмурился, с досадой взял со стола и отбросил на свой письменный стол, стоявший в другом конце комнаты.
За ширмами стояла полуторная кровать игуменьи с прекрасным замшевым матрацем, ночной
столик, небольшой шкаф с книгами и два мягкие кресла; а по другую
сторону ширм помещался богатый образник с несколькими лампадами, горевшими перед фамильными образами в дорогих ризах; письменный стол, обитый зеленым сафьяном с вытисненными по углам золотыми арфами, кушетка, две горки с хрусталем и несколько кресел.
Дождется, бывало, Вязмитинов смены уроков, идет к Евгении Петровне и молча садится против нее по другую
сторону рабочего
столика.
Наконец, на маленьком
столике, в
стороне, тоже накрытом белою скатертью, стояли две вазы с шампанским.
Прозоров взглянул на Сарматова какими-то мутными осоловелыми глазами и даже открыл искривившийся рот, чтобы что-то ответить, но в это время благодетельная рука Родиона Антоныча увлекла его к
столику, где уже стоял графин с водкой. Искушение было слишком сильно, и Прозоров, махнув рукой в
сторону Сарматова, поместился за столом, рядом с Иудой.
Он до света оставался в собрании, глядел, как играют в штосс, и сам принимал в игре участие, но без удовольствия и без увлечения. Однажды он увидел, как Арчаковский, занимавший отдельный
столик с двумя безусыми подпрапорщиками, довольно неумело передернул, выбросив две карты сразу в свою
сторону. Ромашов хотел было вмешаться, сделать замечание, но тотчас же остановился и равнодушно подумал: «Эх, все равно. Ничего этим не поправлю».
Г-н Клюбер предложил было совершить этот обед в закрытой со всех
сторон беседке — «im Gartensalon»; но тут Джемма вдруг взбунтовалась и объявила, что не будет иначе обедать, как на воздухе, в саду, за одним из маленьких столов, поставленных перед трактиром; что ей наскучило быть все с одними и теми же лицами и что она хочет видеть другие. За некоторыми из
столиков уже сидели группы новоприбывших гостей.
Шампанское, истребляемое дюжинами, оказывало свое действие: сплошной гул стоял в павильоне, и произносившему тост приходилось каждый раз, прежде чем начать говорить, долго и тщетно стучать ножом по стакану. В
стороне, на отдельном маленьком
столике, красавец Миллер приготовлял в большой серебряной чаше жженку… Вдруг опять поднялся Квашнин, на лице его играла добродушно-лукавая улыбка.
Она проворно бросила шитье в
сторону, оттолкнула
столик, встала; выражение неподдельного удовольствия распространилось по ее лицу.
Литературный вечер был в губернаторском доме. На правой
стороне эстрады в зале, ярко освещенном люстрами и настенными бра, стоял буль-столик с двумя канделябрами по двенадцати свечей в каждом, а для чтеца был поставлен тяжелый старинный стул красного дерева с бронзой, с невысокой спинкой.
Большая зала в доме Вышневского, богато меблированная. Налево дверь в кабинет Вышневского, направо — в комнаты Анны Павловны; по обе
стороны на стенах по зеркалу и под ними
столики; прямо входная дверь.
Сад в имении Иванова. Слева фасад дома с террасой. Одно окно открыто. Перед террасой широкая полукруглая площадка, от которой в сад, прямо и вправо, идут аллеи. На правой
стороне садовые диванчики и
столики. На одном из последних горит лампа. Вечереет. При поднятии занавеса слышно, как в доме разучивают дуэт на рояле и виолончели.
Дулебов садится на скамейку с правой
стороны, с ним рядом садятся: Смельская, неподалеку от них Мелузов и Негина; к ним подходят с левой
стороны Великатов и Бакин. Трагик сидит в прежнем положении, к нему подходят Вася и лакей из буфета, который ставит бутылку и рюмки на стол и отходит к
стороне. Публика частию стоит, а частию садится за
столики в глубине. Потом Мигаев.
У первого окна, ближе к авансцене, высокое кресло и
столик, на нем раскрытая старинная книга и колокольчик; в глубине, в правом углу, двустворчатая дверь в большую переднюю; в левом — дверь в комнату Мурзавецкого; между дверями печь; на левой
стороне, в углу, дверь в коридор, ведущий во внутренние комнаты; ближе к авансцене двери в гостиную; между дверями придвинут к стене большой обеденный стол.
Гостиная в доме Торцова. У задней стены диван, перед диваном круглый стол и шесть кресел, по три на
стороне; в левом углу дверь; на стенах по зеркалу и под ними маленькие
столики; в боковых стенах по двери и дверь на задней в углу. На сцене темно; из левой двери свет.
В углу подле сороковой бочки, уставленной разнокалиберными медными воронками, за небольшим
столиком сидели по обеим
сторонам Антона брат его Ермолай и Петрушка.
Театр представляет комнату, убранную по-деревенски. Бригадир, в сюртуке, ходит и курит табак. Сын его, в дезабилье, кобеняся, пьет чай. Советник, в казакине, — смотрит в календарь. По другую
сторону стоит
столик с чайным прибором, подле которого сидит Советница в дезабилье и корнете и, жеманяся, чай разливает. Бригадирша сидит одаль и чулок вяжет. Софья также сидит одаль и шьет в тамбуре.
Сад при доме Барабошевых; прямо против зрителей большая каменная беседка с колоннами; на площадке, перед беседкой, садовая мебель: скамейки с задками на чугунных ножках и круглый
столик; по
сторонам кусты и фруктовые деревья; за беседкой видна решетка сада.
Следующая комната, вероятно, служила уборной хозяйки, потому что на
столике стояло в серебряной рамке кокетливое женское зеркало, с опущенными на него кисейными занавесками; а на другой
стороне, что невольно бросилось Иосафу в глаза, он увидел за ситцевой перегородкой зачем-то двуспальную кровать и даже с двумя изголовьями.
Блинков в модном пиджаке и Прихвоснев в летнем гарусном пальто и соломенной шляпе сидят около
столика, ближайшего к авансцене на правой
стороне.
Аматуров(самодовольно). Действительно, у меня эта пара недурная! (Проходит и вместе с Надей садится около
столика на левой
стороне авансцены.)
Дверь взломана. В номер входят надзиратель, Анна Фридриховна, поручик, четверо детей, понятые, городовой, два дворника — впоследствии доктор. Студент лежит на полу, уткнувшись лицом в серый коврик перед кроватью, левая рука у него подогнута под грудь, правая откинута, револьвер валяется в
стороне. Под головой лужа темной крови, в правом виске круглая маленькая дырочка. Свеча еще горит, и часы на ночном
столике поспешно тикают.
Отправили часы, Манефа прочла отпуст. Уставщица мать Аркадия середи часовни поставила
столик, до самого полу крытый белоснежною полотняною «одеждой» с нашитыми на каждой
стороне осьмиконечными крестами из алой шелковой ленты. Казначея мать Таифа положила на нем икону Воскресения, воздвизальный крест, канун [Канун — мед, поставленный на стол при отправлении панихиды.], блюдо с кутьей, другое с крашеными яйцами. Чинно отпели канон за умерших…
Николай Дмитриевич протянул руку за прикупом, но покачнулся и повалил свечку. Евпраксия Васильевна подхватила ее, а Николай Дмитриевич секунду сидел неподвижно и прямо, положив карты на стол, а потом взмахнул руками и медленно стал валиться на левую
сторону. Падая, он свалил
столик, на котором стояло блюдечко с налитым чаем, и придавил своим телом его хрустнувшую ножку.
В
стороне, в углу, за грязным деревянным
столиком сидел татарин в полинялом засаленном архалуке из аладжи и всем распоряжался.
Кровать заменена диваном с подъемною подушкой, пред диваном у изголовья небольшой круглый
столик, в
стороне две этажерки с книгами.
В следующую субботу, после получки, Андрей Иванович зашел в «Сербию» выпить рюмку коньяку. В отрепанном пальто, исхудалый, с частым, хрипящим дыханием, он медленно подошел к буфету, не глядя по
сторонам. Как раз возле буфета сидели за
столиком Ляхов, Ермолаев и еще трое подмастерьев.
Ближе к буфету, за
столиком, на одной
стороне выделялось двое военных: драгун с воротником персикового цвета и гусар в светло-голубом ментике с серебром.
Столики поменьше, расставленные по обеим
сторонам помоста и столбов, сгущали трактирную жизнь.
В узком купе одиноко горела свечка на карточном
столике и освещала внимательные лица. Взлохмаченные усы подполковника, с торчащими кверху кончиками, сердито топорщились и шевелились. Наш смотритель опять коробился от этих громких небоящихся речей и опасливо косился по
сторонам.
Лет пять тому назад, две сидевшие за
столиком сестры: старшая блондинка и младшая брюнетка жили со старухой матерью в собственном доме на Петербургской
стороне. Отца обе потеряли еще в детстве. Он оставил им хорошее состояние. За старшей сестрой ухаживали два друга, только что окончившие курс — медик и юрист. Медик был застенчив и робок с женщинами, юрист — большой руки ловелас. Пока первый обдумывал сделать решительный шаг, второй уже успел увлечь девушку и объяснился.
— Дети, — начала Даша, когда девочки поместились по обе
стороны её за
столиками, причем Валя строила невозможные гримасы в зеркало, a Полина, болтая ногой, вызывающе поглядывала на новую гувернантку. Казалось, от их прежней утренней симпатии к Даше, вызванной первым впечатлением, теперь не оставалось и следа.
В
сторону вилась дорожка, оканчивавшаяся входом в круглый павильон с окнами из разноцветных стекол. Он был предназначен для питья кофе и убран в турецком вкусе. Вся меблировка состояла из круглого по стене турецкого дивана и маленьких обитых материей низеньких
столиков. Сигизмунд Нарцисович направился туда со своей почти теряющей последние силы спутницей.
Кабинет представлял из себя довольно обширную, но вместе с тем и чрезвычайно уютную комнату; большой письменный стол стоял в простенке между двумя окнами, закрытыми теперь тяжелыми зелеными репсовыми драпировками, с правой
стороны от входа почти всю стену занимал книжный шкаф, с левой же — большой турецкий диван, крытый тоже зеленым репсом, остальная мебель состояла из двух маленьких круглых
столиков, мягких стульев и кресел и кресла перед письменным столом в русском стиле, с дугой вместо спинки.
Лельку ребята выбрали командиром одного из «преуспевающих» взводов. В юнгштурмовке защитного цвета, с ременным поясом, с портупеей через плечо, она сидела, положив ногу на ногу. К ней теснились девчата и парни, задавали торопливые вопросы. Она отвечала с медленным нажимом, стараясь покрепче впечатлеть ответы в мозги. В уголке, за буфетным
столиком, одиноко сидел Ведерников и зубрил по книжке, не глядя по
сторонам.
Она села на другую
сторону туалетного
столика.
Мне это стало отвратительно, и я велел его оставить и послал за городовым доктором; но во врачебной помощи не оказалось никакой надобности. Чуть еврея оставили в покое, он тотчас стих и начал копошиться и шарить у себя за пазухой и через минуту, озираясь на все
стороны — как волк на садке, подкрался ко мне и положил на
столик пачку бумаг, плотно обернутых в толстой бибуле, насквозь пропитанной какою-то вонючею коричневатою, как бы сукровистою влагою — чрезвычайно противною.