Неточные совпадения
— Мы видим, что в Германии быстро создаются условия для перехода к социалистическому строю, без
катастроф, эволюционно, — говорил Прейс, оживляясь и даже как бы утешая Самгина. — Миллионы голосов немецких рабочих, бесспорная культурность масс, огромное партийное хозяйство, — говорил он, улыбаясь хорошей улыбкой, и все потирал руки, тонкие пальцы его неприятно щелкали. — Англосаксы и германцы удивительно глубоко усвоили идею эволюции, это
стало их органическим свойством.
Он
стал расспрашивать о
катастрофе, а Спивак, в темном платье, очень прямая и высокая, подняла руки, оправляя прическу, и сказала...
Устарелая марксистская Zusammendruchtheorie, которая утверждает, что положение рабочих
становится все хуже и хуже и вся экономика идет к неотвратимым
катастрофам, напоминает апокалиптический взрыв этого мира.
Мещанская жизнь в Париже
стала столь душной, столь убийственной для души, что только великие
катастрофы и великие испытания могут очистить и освободить человека от мещанства.
Возразят, пожалуй: „Есть свидетели, что он прокутил в селе Мокром все эти три тысячи, взятые у госпожи Верховцевой, за месяц перед
катастрофой, разом, как одну копейку,
стало быть, не мог отделить от них половину“.
Люди узнаются лучше всего в испытаниях, в
катастрофах, опасностях, это
стало истиной банальной.
Так сказал старый наборщик «Русских ведомостей», набиравший мою
статью о ходынской
катастрофе.
Я остолбенел от изумления. Я и ожидал, что в этот вечер случится какая-нибудь
катастрофа. Но слишком резкая откровенность Наташи и нескрываемый презрительный тон ее слов изумили меня до последней крайности.
Стало быть, она действительно что-то знала, думал я, и безотлагательно решилась на разрыв. Может быть, даже с нетерпением ждала князя, чтобы разом все прямо в глаза ему высказать. Князь слегка побледнел. Лицо Алеши изображало наивный страх и томительное ожидание.
В октябре 1888 года по Москве разнесся слух о крушении царского поезда около станции Борки. Говорили смутно о злостном покушении. Москва волновалась. Потом из газет
стало известно, что
катастрофа чудом обошлась без жертв. Повсюду служились молебны, и на всех углах ругали вслух инженеров с подрядчиками. Наконец пришли вести, что Москва ждет в гости царя и царскую семью: они приедут поклониться древним русским святыням.
— Настоящих тоже нет. Но недавно устроено министерство кукуевских
катастроф.
Стало быть, теперь только строить дороги поспевай.
— У меня такое чувство, как будто жизнь наша уже кончилась, а начинается теперь для нас серая полужизнь. Когда я узнал, что брат Федор безнадежно болен, я заплакал; мы вместе прожили наше детство и юность, когда-то я любил его всею душой, и вот тебе
катастрофа, и мне кажется, что, теряя его, я окончательно разрываю со своим прошлым. А теперь, когда ты сказала, что нам необходимо переезжать на Пятницкую, в эту тюрьму, то мне
стало казаться, что у меня нет уже и будущего.
— В ту пору, как застигла нас эта
катастрофа, — рассказывал мне Петр Иваныч, — душно мне
стало! так душно!
Я давно уже не бывал на них. Еще до
катастрофы в настроении студенчества происходила значительная перемена. Вопросы о народе, о долге интеллигенции перед трудящейся массой из области теории переходили в практику. Часть студентов бросали музеи и лекции и учились у слесарей или сапожников. Часто студенческие интересы как будто стушевывались, споры
становились более определенны. Казалось, молодой шум, оживление и энтузиазм вливаются в определенное русло…
Шум — подавлял, пыль, раздражая ноздри, — слепила глаза, зной — пек тело и изнурял его, и все кругом казалось напряженным, теряющим терпение, готовым разразиться какой-то грандиозной
катастрофой, взрывом, за которым в освеженном им воздухе будет дышаться свободно и легко, на земле воцарится тишина, а этот пыльный шум, оглушительный, раздражающий, доводящий до тоскливого бешенства, исчезнет, и тогда в городе, на море, в небе
станет тихо, ясно, славно…
Я пришел к себе в номер и лег на кровать. Я думаю, я лежал с полчаса навзничь, закинув за голову руки.
Катастрофа уж разразилась, было о чем подумать. Завтра я решил настоятельно говорить с Полиной. А! французишка? Так,
стало быть, правда! Но что же тут могло быть, однако? Полина и Де-Грие! Господи, какое сопоставление!
Буланин и сам уж не так охотно ходил в отпуск в те редкие недели, когда это ему разрешалось. Он изнервничался,
стал шутовать перед товарищами, терял мало-помалу вкус к жизни и детское самоуважение. Тут-то над ним и разразилась
катастрофа.
Голоса мужа и жены
становились все возбужденнее, смех толпы все громче. Опасаясь, что в случае задержки все это может кончиться какой-нибудь
катастрофой, я быстро перебежал через небольшую площадку и
стал открывать свои ворота, в уверенности, что Степан едет к нам, и с намерением у своих ворот заступиться за него и остановить толпу.
Катастрофа, никогда еще не испытанная миром [
Катастрофа, никогда еще не испытанная миром… — первая мировая война; журнал Горького «Летопись», в котором была опубликована
статья, занимал активную антивоенную позицию.], потрясает и разрушает жизнь именно тех племен Европы, духовная энергия которых наиболее плодотворно стремилась и стремится к освобождению личности от мрачного наследия изжитых, угнетающих разум и волю фантазий древнего Востока — от мистик суеверий, пессимизма и анархизма, неизбежно возникающего на почве безнадежного отношения к жизни.
Даже в таких отдаленных от места
катастрофы улицах, как Офицерская, заметно было сильное, необычное движение, а в Мещанской
становилось уже тесно от столпления двух потоков народа, из которых один стремился на пожар, а другой убегал с пожара.
Перед самым началом войны 1914 г. между обоими направлениями наметилось некоторое сближение, которое, по-видимому, и
стало бы «магистральной линией» развития русской философии, если бы развитие это не было прервано разразившейся в 1917 г.
катастрофой.
Я лежал в темноте и все прислушивался, не идет ли Магнус с своими белыми руками? И чем тише было в этом проклятом домишке, тем страшнее Мне
становилось, и Я ужасно сердился, что даже Топпи не храпит, как всегда. Потом у Меня начало болеть все тело, быть может, Я ушибся при
катастрофе, не знаю, или устал от бега. Потом то же тело
стало самым собачьим образом чесаться, и Я действовал даже ногами: появление веселого шута в трагедии!
Мы поднимались в гору по тихой улице, и в конце ее сиял огнями огромный дом, достойный, пожалуй, даже Нью-Йорка: это был отель, в котором еще давно по телеграфу для Меня было заказано помещение. Вероятно, там считали нас погибшими при
катастрофе. Мой костер погас, Мне
стало весело, как негру, удравшему от работы, и Я шепнул Топпи...
Нет, это не была несчастная случайность. Если заставить слепых людей бежать по полю, изрытому ямами, то не будет несчастною случайностью, что люди то и дело
станут попадать в ямы. Русский же солдат находился именно в подобном положении, и
катастрофы были неизбежны.
Лакеи, давно уже привыкшие к кабацким
катастрофам, подбежали к столу и серьезно, хладнокровно, как хирурги во время операции,
стали подбирать осколки.
И улыбка счастья запорхала в ее устах, и добродушием непроходимым
стали дышать два ее вельможных подбородка, и со страхом самым искренним расспрашивала она знакомых дам о том, какие бывают
катастрофы на железной дороге.
Катастрофа на берегу Москвы-реки, испуг при неожиданном нападении, несмотря на кажущееся после этого ее спокойствие и прежний здоровый вид, не остались без последствий: она
стала осторожна до пугливости, малейший шум заставлял ее бледнеть, малейшее волнение вызывало на глаза ее слезы.
С тех пор как о ней знали не они вдвоем, надо было постоянно ожидать
катастрофы. Вокруг в роще царствовала могильная тишина, нарушаемая шорохом шагов ходившей тревожно по траве женщины. Под деревьями уже
стали ложиться тени, а над прудом, где было еще светло, колебались облака тумана. По ту сторону пруда лежал луг, скрывавший своей обманчивой зеленью топкое болото. Там туман клубился еще гуще, серовато-белая масса его поднималась с земли и, волнуясь, расстилалась дальше. Оттуда несло сыростью.
Граф Аракчеев, сидя в кабинете, второй раз перечитал письмо жены, а затем
стал припоминать мельчайшие подробности
катастрофы с Бахметьевой.
Со смертью императрицы были приостановлены наши военные действия. Фридрих был спасен. Борьба со слишком неравными силами
становилась ему с каждым годом все труднее, а последняя кампания была уже актом отчаяния, так как прусские боевые силы спустились до каких-нибудь 50 000 человек новонабранного, кое-как обученного немецкого войска.
Катастрофа, видимо, была недалеко.
Значит, после
катастрофы на двадцать человек
стало больше.
Но в дни, когда Россия и весь мир переживает небывалые
катастрофы, когда все в мире
стало зыбким и колеблющимся, христиане не могут не желать, чтобы был услышан голос Свободной Церкви Христовой.