— Чего еще вернее! От Котильона я отправился к одному приятелю — в контроле
старшим ревизором служит."У нас, говорит, сегодня экстренное заседание: хотят в Болгарии единство касс вводить". Оттуда — к начальнику отделения, в министерстве внутренних дел служит. Он тоже:"Не знаете ли вы, говорит, человечка такого, которого можно было бы в Журжево исправником послать?"
Неточные совпадения
Почти все офицеры и гардемарины с «Коршуна», исключая
старшего офицера,
ревизора, батюшки и вахтенного, собрались здесь.
А
старший офицер, Андрей Николаевич, озабоченный постановкой новой грот-мачты, долго беседовал с боцманом насчет ее вооружения и уже просил
ревизора завтра же прислать из Батавии хорошее крепкое дерево и присмотреть шлюпки. На берег он не собирался, пока «Коршун» не будет совсем готов и снова не сделается прежним красавцем, готовым выдержать с честью новый ураган.
К остальным офицерам Володя был равнодушен, а к двоим — к
ревизору, лейтенанту Первушину, и
старшему артиллеристу — питал даже не особенно дружелюбные чувства, главным образом за то, что они дантисты и, несмотря на обещание, данное капитану, дерутся и, видимо, не сочувствуют его гуманным стремлениям просветить матроса.
Старший штурман, Степан Ильич, не терпевший никаких ссор, хотел, было, примирить поссорившихся и с этой целью уговаривал и
ревизора и Володю, но оба они решительно отказались извиниться друг перед другом.
Ревизор даже обиделся, что Степан Ильич сделал ему такое унизительное предложение: извиниться перед гардемарином.
Все на корвете торопились, чтобы быть готовыми к уходу к назначенному сроку. Работы по тяге такелажа шли быстро, и оба боцмана и
старший офицер Андрей Николаевич с раннего утра до позднего вечера не оставляли палубы.
Ревизор Первушин все время пропадал на берегу, закупая провизию и уголь и поторапливая их доставкой. Наконец к концу пятого дня все было готово, и вечером же «Коршун» вышел из Гонконга, направляясь на далекий Север.
И сами мы, врачи из запаса, думали, что таких людей, тем более среди врачей, давно уже не существует. В изумлении смотрели мы на распоряжавшихся нами начальников-врачей, «
старших товарищей»… Как будто из седой старины поднялись тусклые, жуткие призраки с высокомерно-бесстрастными лицами, с гусиным пером за ухом, с чернильными мыслями и бумажною душою. Въявь вставали перед нами уродливые образы «
Ревизора», «Мертвых душ» и «Губернских очерков».